- Я понял, - ответил я. Парень тут же юркнул в обступившую нас толпу. Все это показалось мне странным, но тут я вспомнил слова де Фаллена о том, что его величество Алерий проявил ко мне интерес, и очень скоро меня вызовут во дворец. Оказывается, приглашение к императору может быть неофициальным, что интригует.

Знать бы только, к добру это все, или к худу.

∙ Вопрос о северных провинциях

Комната, куда меня привели телохранители, была маленькой и очень уютной - низкий сводчатый потолок, выбеленные красно-коричневой охрой стены, печка в углу, деревянные стеллажи с керамической посудой вдоль стен. У стрельчатого окна сидел за столом крепкий пожилой человек с крупным бритым немного простоватым лицом, одетый в простую одежду из темного сукна и меховую душегрейку, и расписывал тонкой кисточкой глиняный кубок. Было заметно, что это нехитрое занятие доставляет ему большое удовольствие. На столе, кроме красок и кистей разного размера, стояли стеклянная ваза с фруктами, бронзовый письменный прибор и лежали несколько свернутых в трубку пергаментов.

Один из телохранителей, тот, что забрал на входе мое оружие, сделал мне знак остановиться. Я покорно встал, глядя на занятого росписью человека.

- Ступайте, - приказал человек в телогрейке, и телохранители, поклонившись, вышли. Человек отложил кисточку, посмотрел на меня.

- Рад вас видеть, шевалье, - сказал он.

- Государь, - я поклонился.

- Мне нравится расписывать керамику, - сказал император Алерий. - Простое и очень доброе занятие. За ним забываешь обо всем. Жаль, что мне не достичь в росписи истинных высот.

- Я плохо разбираюсь в искусстве, государь.

- Поздравляю вас с праздником.

- Благодарю, взаимно.

- Мне рассказали вашу историю, - Алерий жестом предложил мне сесть на свободный стул, но я остался стоять. - Вы ведь из другого мира, верно?

- Да, государь.

- Любопытно. Расскажите, сделайте милость.

-= Да, государь, - я начал рассказывать все, что произошло со мной и с Домино с момента нашей встречи в книжном магазине и до встречи с сэром Робертом. Император внимательно слушал.

- В самом деле, удивительная история, - сказал он, когда я закончил. - И затем вы встретили рыцаря-капитана Роберта де Квинси, и он стал опекать вас, не так ли?

- Полагаю, ваше величество знает мою историю не хуже меня самого.

Алерий улыбнулся.

- Всего лишь навел о вас справки, - сказал он. - Ваше появление в нашем мире удивительно, но еще удивительнее то, что многие высокопоставленные люди прониклись к вам симпатией. К примеру, мессир Оливер де Фаллен очень высокого мнения о вас, юноша. Он уверен, что вы можете принести Ростианской империи большую пользу.

- Мне лестно это слышать, государь.

- Однако не все считают так же. Некоторые в братстве считают, что приняв вас в ряды ордена, Высокий Собор совершил ошибку.

- Государь, для меня гораздо важнее знать, что вы так не считаете.

- Императором в Ростиане всегда становится командор ордена, - ответил Алерий. - Орден - это хребет империи, ее опора и украшение. Веками фламеньеры были той силой, на которой держался Ростиан и наша вера. Вам оказана огромная честь, шевалье. Помню, какую гордость я испытывал, когда получил фламеньерский плащ. Это было чувство, которое не забывается до самой смерти. Я мог только мечтать о вступлении в орден, ведь мой отец был простым межевым рыцарем из Элькинга. Он представить не мог, что его сын взлетит так высоко.

- Своим возвышением я всецело обязан сэру Роберту де Квинси, - произнес я. - Он...

- Стал вашим покровителем и передал вам эрлинг де Квинси? И вас это удивляет, не так ли?

- Да, государь. Я ничем не заслужил такой чести.

- Вы скромны, и это славно. Но вы, как мне кажется, начисто лишены честолюбия, и это уже хуже. А какой вы боец?

- Неважный, государь, - я покраснел. - Мне многому придется учиться.

- Похвально, что вы лишены гордыни. Смирение - обязательная добродетель для фламеньера. - Алерий устремил на меня пристальный изучающий взгляд, и несколько мгновений мы смотрели друг на друга, что называется, глаза в глаза. - Впрочем, нет, вы не робкого десятка. Вы вполне уверены в себе, и это хорошо. Догадываетесь, зачем я вас пригласил во дворец?

- Нет, государь.

- Я многое хочу с вами обсудить. Вначале о вашей миссии на Порсобадо. Там было пролито много крови.

- Это не моя вина, государь.

- Когда вы поняли, что за всем стоят магистры Суль?

- Я попал в пространственно-временную ловушку, устроенную Дуззаром, и оказался в плену у магистров. Благодаря госпоже Сонин, мне удалось избежать смерти и вернуться обратно на Порсобадо.

- Так просто? - Алерий посмотрел на меня с недоверием. - Вы хотите сказать, что магистры не смогли - или не захотели, - убить вас?

- Они пытались, но я победил их бойца. Тогда они выпустили против меня нежить. Я был бы убит, если бы не госпожа Сонин. Она смогла разобраться с порталом Дуззара.

-Верховный инквизитор и маршал де Бонлис считают, что вы превысили на Порсобадо данные вам полномочия. Спровоцировали восстание хойлов и последующую резню.

- Мятеж устроил Дуззар, исполняя волю своих сулийских хозяев. Да, я применил силу, но у меня не было выбора.

- Вы же понимаете, что хойлы теперь долго не успокоятся?

- Понимаю, государь.

- Будь у нас в запасе больше времени, я бы объяснил вам вашу ошибку. Но сделанного не поправишь. Впрочем, у вас есть доброжелатели, и они считают, что вы действовали правильно. Сказать по чести, это меня не радует. Это говорит о том, что в ордене имеет место несогласие.

- Государь считает, что причиной этого... несогласия стал я?

- Матерь, какой вы забавный, шевалье! - Алерий улыбнулся губами. - Пожалуй, я ошибся, посчитав вас скромным. Вы и впрямь считаете, что это из-за вас командоры ордена порой не могут проявить единодушие?

- Нет, государь.

- Тем не менее, результат последних выборов гроссмейстера мог бы стать иным, если бы не ваши... хлопоты.

- Я выполнял свой долг, государь.

- Да. Я не порицаю вас, будьте спокойны. - Тут Алерий помолчал. - Мы все время говорим о пустяках, а о главном не сказали пока еще ни слова. О вашей даме сердца. Ведь она Блайин О"Реах, дитя королевской крови, по сути - наследница виарийского престола. И еще маг, очень могущественный. Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр.

- Для меня это ничего не меняет, государь. Я люблю ее.

- И эта любовь взаимная? - Алерий бросил на меня быстрый взгляд.

Я кивнул. Во рту у меня пересохло - переход беседы на Домино встревожил меня.

- Превосходно. А ваша возлюбленная - как получилось, что она не вернулась с вами в Ростиан?

- Это был ее выбор, государь. Она пожелала быть со своим народом.

- Презрев присягу мага, которую приняла при поступлении в Академию? Это преступление, шевалье. Государственная измена.

- Я прошу о снисхождении, государь. Моя жена ничем не провинилась перед империей. И я готов взять ее вину на себя.

- Как у вас все просто и легко получается! - Алерий взял кубок, кисточку, обмакнул ее в краску. - Мне вот, к примеру, не дается этот орнамент.

- Государь?

- Скверно, - Алерий внезапно швырнул кубок в угол, и хрупкая чаша разбилась вдребезги. - Как трудно достичь совершенства!

- Я прогневил вас, государь?

- Нет. Я всего лишь хочу сказать, что простые решения иногда не самые лучшие. Видите, я мог бы попытаться исправить узор, но я разбил кубок. Ни кубка, ни узора, ни возможности что-то поправить.

- Не понимаю, государь.

- Любовь человека и виари - надо же! - Алерий покачал головой, взял со стола пергаментный свиток и жестом подозвал меня поближе. - Вот, взгляните.

Я шагнул к столу. Алерий развернул свиток, и я увидел карту Ростианской империи и окрестных земель, весьма искусно начертанную в красках.