Литмир - Электронная Библиотека

Создание на Радио Свобода впервые за шестьдесят лет его существования профсоюзной организации, да еще в Москве, вызвало широкий отклик. Нашу борьбу поддержали многие журналистские коллективы в России и за рубежом, а перспективные направления профсоюзного движения были мной обозначены в письмах президентам России и США и в интервью «Независимой газете» 28 июля 2009 года, вызвавшие очередную бурю гнева со стороны администрации. К сожалению, коллектив, как это часто бывает, не оценил усилий по его защите, а руководство после всего этого предприняло беспрецедентные меры давления, вынудившие меня покинуть радиостанцию после двадцати двух лет честного труда. С моим уходом развалилась и профсоюзная организация.

Аналогичная ситуация сложилась и в пражской штаб-квартире РСЕ/РС. От журналистов как русской службы, так и других национальных редакций, у которых осталась профессиональная совесть, безжалостно избавляются. Тем не менее, мы не прекращаем борьбу. Я, со своей стороны, веду переписку с Советом управляющих по вопросам вещания BBG, курирующим в том числе и РСЕ/РС, общаюсь с российскими коллегами, и 25 марта 2016 года на НТВ вышла в эфир программа «ЧП. Расследование. РАДИО не СВОБОДА» с моими комментариями о безобразиях на радиостанции.

Так что книга Олега Александровича Туманова имеет ярко выраженный современный характер, и призвана раскрыть миру глаза на несвободную «Свободу».

Агамиров Карэн Владимирович[4]

Часть первая. Детство в «реальном социализме», или «У нас на тебя другие планы …»

Это произошло однажды в пятницу вечером в Мюнхене, в ноябре 1969 года. Как обычно, я зашел в уютный югославский ресторан в 10 минутах ходьбы от моего дома, чтобы перекусить. Я сел за свой обычный стол, заказал остро приправленный стейк, красного вина и рюмку сливовицы. Сливовый самогон тут был хорош – ароматен и крепок, так что захватывало дух. Его варили по домашнему рецепту, который был предназначен только для завсегдатаев. Хозяйка за стойкой любезно мне улыбалась. Она давно знала молодого русского эмигранта, частенько захаживавшего вечерами пропустить одну-две рюмки и внимательно полистать вечерку за чашкой кофе.

Как всегда, здесь было немноголюдно. Пожилая баварская супружеская пара в противоположном углу небольшого трактира завершала свой скромный ужин. За столом прямо у входа мужчина с волнистыми волосами, одетый в твидовый пиджак, в скуке опустошал свой бокал пива. Я видел его здесь уже в прошлый раз и вот он опять сидел спиной к окну, погруженный в свои мысли. Но на сей раз, наши взгляды встретились и мне показалось, что я знал этого человека, как и он – меня. Но его мимика осталась бесстрастной, а глаза, которые на минуту вспыхнули, вернулись к пивной пене в его бокале.

Странно, подумал я, мы ведь уже наверняка виделись. Но где?

После того, как мужчина с волнистыми волосами оплатил у официантки свой счет, он встал, собираясь уходить, и в смятении шарил в карманах, чтобы найти спички и прикурить сигарету. Тут он подошел к моему столу и на ломанном немецком языке попросил огонь. Я протянул ему коробок спичек. Когда наши взгляды вновь пересеклись, он едва подмигнул мне и тут я вспомнил этого незнакомца в твидовом пиджаке. Не спеша прикурив, он вернул спички на стол. Но это был не мой коробок, а коробок с рекламой, которую обычно раскладывают на столах в ресторанах и отелях. «Спасибо», – поблагодарил он, повернулся и пошел к двери. Мы никогда не встречались снова.

Я вспомнил, откуда я его знал. Пять-шесть лет тому, будучи еще комсомольцем, я был членом спецотряда, организованного КГБ для борьбы со спекулянтами и фарцовщиками. Этот человек возглавлял отряд, перед которым стояла задача «зачистить» отели от сомнительных лиц, где останавливались иностранные туристы.

Я взял в руку подкинутый мне коробок и стал его разглядывать. На нем красовались обычные названия гостиниц в Западном Берлине с адресами и телефонами, как это принято в рекламе. Но по нижнему краю коробка аккуратно, шариковой ручкой были выведены две даты. Мое сердце билось от волнения. Наконец это случилось. У меня была дата и время долгожданной встречи.

Я быстро рассчитался и пошел домой. Мне необходимо было немного побыть одному, все взвесить и переосмыслить. Моя жизнь явно принимала крутой поворот. С момента, как этот коробок с наклейкой обжигал мой карман, я давно так не волновался. В этом коробке мог оказаться шнур от заряженной мины, которая напоследок разорвет меня в пух и прах.

Ровно четыре года я успешно играл беженца из СССР. КГБ поручил мне внедриться в эмигрантскую среду, закрепиться и, приобретя определенный авторитет, попытаться выйти на след между эмигрантскими организациями и спецслужбами. Офицеры КГБ, которые инструктировали меня, прежде всего говорили, что речь идет о необходимости интегрироваться в западный мир, наладить связи и найти работу. Только тогда я должен дать оговоренный сигнал, по которому меня разыщут. В Москве мне объяснили, что, возможно, свяжутся со мной не сразу, и это может вызвать чувство потерянности или будто меня исключили из оперативных списков. Но я не должен паниковать. Со мной обязательно свяжутся, когда понадоблюсь. Я должен запомнить, что первый связной будет знаком. Обо всем остальном я мог не волноваться.

У меня даже не было никаких мыслей. Все эти годы я выполнял приказ, чтобы акклиматизироваться и адаптироваться, так что сейчас я чувствовал себя в Германии как дома.

Мои связи со старыми эмигрантами складывались наилучшим образом. Я поддерживал хорошие отношения с НТС (Народным трудовым союзом, основанным в 1930 году, солидарным с идеей свержения коммунистического режима и построения «независимого российского государства» в СССР). Работал на финансируемой ЦРУ радиостанции «Свободная Европа», где служили русские эмигранты. Пользовался их всеобщим уважением, и мне светила блестящая карьера. Радиостанция безвозмездно предоставила мне обустроенную квартиру в элитной новостройке и платила царскую зарплату, на которую я мог объездить весь мир. Я завел интересные знакомства и полностью приспособился к западному образу жизни.

И тут Москва внезапно напомнила мне, что в первую очередь я был разведчиком, а все остальное было второстепенным. Конечно, это было вопросом совести для парня, которому только исполнилось двадцать пять лет.

Так вот, обо мне вспомнили, посчитав целесообразным активировать в качестве разведчика. Это означало, что мне придется расстаться с размеренной жизнью эмигранта. КГБ выполнил свое слово: спустя четыре года меня нашли в Мюнхене, и первый связник не был для меня незнакомцем. Все как обещали. Но что ждет меня впереди?

Когда я проходил мимо ярко освещенных окон «Радио Свобода» на Арабеллаштрассе, я невольно замедлил свой шаг. Еще сегодня утром я переступал порог этого дома как один из сотен обычных сотрудников радиостанции. Но завтра я войду в это здание как «реактивированный» сотрудник КГБ.

Начиналась жизнь с «двойным лицом».

Обе даты, указанные на спичечном коробке, чередовались следовавшим друг за другом воскресеньям. Утром первого воскресенья я улетел в Берлин. Указанный ресторан на Фридрихштрассе оказался около аэропорта Темпельхоф. Я нашел вблизи недорогой пансион, оставил свою ручную кладь и отправился на прогулку по городу, где еще никогда не был. В обед я вернулся в оговоренный ресторан на Фридрихштрассе.

Он оказался небольшим кафе с типичным для таких заведений меню: жареными сосисками с кислой капустой, гуляшом, гороховым супом, пивом и дешевым шнапсом. Никто ни на кого не обращал внимания. Гости за столами насыщали свой аппетит и быстро перекусив, освобождали место для следующих гостей…

Чтобы как-то скоротать свободное время, я заказал немудреное блюдо, потихоньку потягивал пиво, но никто не подходил к моему столу и не проявлял ко мне интерес. Засиживаться становилось уже неудобно. Поэтому я решил повторить попытку вечером.

вернуться

4

В 1989–2011 гг. – специальный корреспондент, ведущий программы «Человек имеет право», координатор и ведущий программы «Лицом к лицу. Лидер отвечает журналистам» Московского бюро Радио Свобода. Председатель профсоюзной организации российских работников Радио Свобода.

4
{"b":"562077","o":1}