- Как же здесь холодно!- воскликнул Ариман, а Сати ответила ему со смешком в голосе:

- Ад вообще место холодное.

- Да, это точно,- ответил он, но в его голосе не было веселья, только глубокое разочарование, потому что всё, во что он верил, в один миг разрушилось, всё, во что он верил, было ложью,- Сати, прости, что не верил тебе, что верил Люциферу, в его жалкий обман. Я в долгу перед тобой, ты раскрыла мне глаза, открыла правду, несмотря на то, что я не готов был верить в неё.

- Ничего, Ариман. Все мы совершаем ошибки, но ведь самое главное, что теперь ты знаешь правду, теперь этот мир не кажется тебе таким совершенным, каким казался раньше- это самое главное. Я боялась, что ты останешься верен Владыке, если не будешь знать правду, ведь тогда он сможет воздействовать на тебя, как на Помеченных или церберов, а я хочу, чтобы ты оставался собой, чтобы никакие адские силы не действовали на тебя, как на жалкое существо и не порабощали: ты рождён свободным, так сохрани эту свободу, не позволяй ему отнять её у тебя! И ещё я хочу, чтобы ты понял одно- люди заслужили земной мир, они не такие, какими ты их считаешь, только разберись во всём этом и сможешь раскрыть ещё одну правду, которая с давних пор предстаёт перед твоими глазами, но ты так уверенно её отвергаешь.

- Хорошо, Сати, я постараюсь посмотреть на земной мир иначе,- пообещал он, в его глазах по-прежнему сохранился испуг, а злость за ложь Владыки нарастала в глубине души, теперь он не чувствовал никакого доверия к Люциферу, правда заставила его насторожиться, заставила его отречься от Владыки, в чью силу он непоколебимо верил, чьей власти завидовал и пытался подражать.

- Скоро нам нужно отправляться назад,- проговорила Сати твёрдо, взглянув на кровавое небо, теперь Ариман понимал, почему оно было не чёрным, а красным: его обагряла кровь страдающих в агонии душ, как человеческих, так и демонических, все они были заперты от посторонних глаз, и это напомнило ему его жизнь. Страдание душ перевернуло что-то в его душе, и он почувствовал, что где-то в отдалении зарождается новое, совершенно ему незнакомое чувство- презрение.

- Да,- согласился он,- Пошли отсюда, я больше не хочу видеть этот ужас,- его голос, на удивление, звучал твёрдо и решительно.

Сати кивнула головой и телепортировалась на землю вместе с Ариманом. Земля заскрипела под ногами, они снова были у чёрного хода в Пандемониум, откуда и отправлялись на Гору мудрости и мироздания.

- Я хотел бы прогуляться, не теряй меня, я прибуду в Пандемониум через час. Мне просто нужно всё обдумать в одиночестве, - произнёс Ариман.

- Конечно,- ответила Сати и направилась к главному входу Пандемониума. Ариман же пошёл вперёд, погружённый в собственные думы, которые были далеко не радужными.

У главного входа в Пандемониум сидел на мраморных красных ступенях Люцифер и гладил одной рукой одного цербера, а другой- другого. Он тоже о чём-то думал, вдруг он оторвался от собственных размышлений и спросил Сати:

- Ты рассказала ему?

- Да,- твёрдо ответила она.

- Хорошо.

- Что?- удивилась девушка,- Ты не будешь меня ругать за то, что я рассказала ему всё?- её брови удивлённо взмыли вверх, она не ожидала такой реакции от дяди, как минимум, она ждала нотаций и воспитательных речей, а это было совсем не то, к чему она приготовилась, и несмотря на это, данная реакция казалась ей почему-то как раз-таки верной.

- За что ругать, за правду? Он заслуживает её, пусть она и нелегка для него и для меня, но всё же это правда, которую он должен знать, я всегда боялся рассказать ему ее, в детстве истории о власти захватывали его, он в них верил, ложь росла с каждым годом, столетием и мне не хватало отваги для того, чтобы показать ему правду после стольких лет лжи. Ложь- удивительная штука, моя дорогая, она может как возродить, так и уничтожить, с ложью играть нельзя, она как наркотик, с каждым разом всё больше увеличиваешь дозу и уже больше не можешь от неё отказаться- тихо произнёс Люцифер, продолжая гладить цербера по толстой шкуре.

- Я поражена, ты раньше не был таким.

- Я стал много думать в последнее время,- безразлично бросил он.

Сати села рядом с ним на ступеньку и погладила одного из церберов по трём головам, произнося:

- Лапочки.

- Да, они милые,- согласился Люцифер,- одни из немногих, которых мы можем держать как домашних питомцев,- он замолчал, а затем неуверенно произнёс,- До того, как ты появилась здесь, я думал, что именно Ариман будет моим последователем, ему я и готовил трон, обучал его специально, не как тебя, ему была уготована судьба Владыки ада, как я считал, а значит он и должен был прославлять ад. Я знал, что если он будет изредка посещать человеческий мир, то желание жить в нём исчезнет, не появившись. К тому же, я всегда следил за ним через зеркало. В последнее время я этого не делаю, надоело изрядно. Но я просчитал всё до мельчайших деталей, показал ему мир с такой стороны, с какой должен был показать для того, чтобы укрепить мою словесную ненависть к земному миру. С ним было гораздо легче, чем с тобой, он верил каждому моему слову, он боготворил меня, а ты всегда шла наперекор, хотела всё увидеть воочию, ты никому никогда не верила, пока не проверишь, впрочем, была, как и твой отец по характеру. Единственное, что мне удалось- воспитать из Аримана копию себя, только сейчас я жалею об этом,- задумчиво промолвил он, опуская руку всё глубже в шерсть, прочёсывая её насквозь, так, что казалось, будто он проникает под шкуру церберу, вытянувшему голову вверх на фут от удовольствия,- я жалею о некоторых своих поступках, хотя и нахожу им оправдание. Ариман- одна из моих самых больших ошибок молодости, и она непростительна. Я сейчас прокручиваю у себя в голове, какой была бы его жизнь, каким бы он мог быть. Вы познакомились, когда я уже сделал его похожим на себя, но ты не видела, какой он был раньше: добрый, честный, порядочный, он боялся причинить боль даже насекомому, тянулся к земным, в нём не было этой агрессии и озлобленности, он был счастливым мальчиком, пока я не захотел сделать его сильным. Оказывается, сила заключается не в том, что ты можешь побить другого до полусмерти или сказать пару слов, которые навсегда разрушат его жизнь. Сила в том, что ты можешь сказать слова поддержки человеку, который разочаровался в жизни, сила в том, что ты борешься с самим собой, в том, что ты не будешь сломлен трудностями, когда они настигнут, ты не обозлишься на весь мир, а наоборот постараешься сделать так, чтобы твоим близким жилось хорошо, в том, что когда тебе сделают больно, ты поднимешь голову и улыбнёшься так, что никто не заметит твоей боли. Сила в жертвенности, доброте, силе воли и духа, духовно богатых мыслях, лишённых злых помыслов. Сатаниэна, я хочу попросить тебя об одном,- ни с того ни с сего проговорил Люцифер, безразличие с его лица тут же исчезло и трудно сказать, было ли оно наигранным, или же нет, но сейчас лицо Владыки выражало озабоченность,- Поддержи Аримана, ему трудно сейчас, его прежний мир разрушается, как карточный домик, и он нуждается в поддержке.

- Конечно, я обещаю- ответила она, в последний раз погладив церберов, и встала с мраморных ступеней.

Ариман подпёр одну из стен Пандемониума, на его глазах навернулись слёзы, он слышал всё, что только что сказал Люцифер. Слова Владыки, которому он так был верен, ранили его, словно нож, глубоко в сердце. Люцифер тоже поднялся со ступеней, уводя за собой церберов. Теперь у дверей Пандемониума не осталось ни души, а слёзы всё катились по щекам Аримана, его реальность была разрушена, он потерял веру, ему было невыносимо обидно и больно. Он сжал себя руками, чтобы остановить эту боль, исходившую из ниоткуда, но легче не становилось, слёзы не останавливались, он столько лет верил, как оказалось, в ложь, которая стала смыслом жизни, главной его целью, а сейчас ему не во что было верить, его разрушили, уничтожив значимость слов Люцифера. Мальчик, специально созданный жестоким и злым, теперь на глазах ломался. Игрушки часто ломаются, когда хозяева с ними наиграются и бросают их, они поначалу просто лежат в стороне, к ним никто не прикасается, все проходят мимо, а затем, когда хозяева понимают, что их игрушку уже не починить, её выбрасывают, вот так просто.