— Идите сюда, посмотрите, что я нашел.

Они вошли, и замерли, пораженные увиденным. Комната мало чем отличалась от обычной земной операционной. Тот же стол с огромной лампой на кронштейне сверху. Кругом стеклянные шкафы с медицинскими инструментами. Отличие было разве что в наличие сложной аппаратуры, которая стояла повсюду. Причем это были отнюдь не знакомые нам по фильмам аппараты типа искусственная почка или легкие. Это были совсем иные агрегаты, непонятного нам назначения. Они напоминали,… я пытался сравнить их с чем-то и не мог, столь непонятной конструкции они были. Длинные прозрачные цилиндры от пола до потолка с наполненной внутри жидкостью. Между собой они соединялись множеством шлангов, которые тянулись к устройству, стоящему в центре рядом со столом. Оно напоминало сильно навороченную гидромассажную кабину. Отличало её разве что наличие двух боковин, которые, видимо, могли вращаться вокруг.

— Вот это да! — произнес Артур.

— Наверно сюда они привозили землян и производили над ними опыты, — решительно заявила Вика.

— Вовсе не обязательно, — заметил я, — может, они здесь лечили своих людей?

— Конечно, а это, по-твоему, что? — и она показала на шкаф, в котором находились колбы с раствором. Внутри них находились человеческие органы, в основном мозги.

— Почему ты так уверена, что эти органы обязательно принадлежат землянам?

— Интересно, для чего нужно собирать органы умерших собратьев, для интерьера больницы?

— Что поделать, раз мы подопытная раса, надо же её как-то нас изучать, — спокойно произнес Артур, но при этом тяжело вздохнул. Повернувшись, он вышел. Я последовал за ним. В коридоре я увидел шкаф, который до этого не заметил. Открыв его, я радостно крикнул:

— Вика, я нашел скафандры. Мы сможем прогуляться по Марсу.

Вика стояла сзади и, посмотрев на скафандр, сказала:

— Знаешь, что, я не уверена, что мы сможем в них выйти на поверхность.

— Почему ты так считаешь?

— А потому что в баллонах явно воздух не земного состава, — и она с ликующим видом посмотрела на меня, решив, что я оставлю свою затею, и останусь на станции.

— Викуша, ты скептик и на корню губишь мои порывы. Тебе ведь самой охота прогуляться по Марсу, правда?

— Правда. Но это не значит, что я побегу туда абы как. В конце концов, за нами прилетят, вот тогда и попросим их сделать небольшую прогулку.

Я вернулся, Артур открыл ящик, который ему дал Гельвант и стал рассматривать содержимое. Небольшая плита для приготовления пищи, коробка с едой. Прибор, видимо видеокамера или фотоаппарат. Комплект запасных баллонов с воздухом. Я взял один из них и подумал, — не подойдут ли они для скафандра? Решив проверить свою догадку, я вышел в коридор и, подняв с пола скафандр, стал искать, где находятся источники питания воздухом. Они располагались на поясе. Открыв клапан, я достал баллон и сравнил, размер был аналогичный. Теперь оставалось определить содержимое баллонов, которые оставил Гельвант. Я набрал на компьютере код, написанный на баллоне, и тут же получил ответ. Это был воздух земной атмосферы. Я повернулся, чтобы сказать, что мы всё же сможем пройтись по Марсу, но стоящая позади меня Вика, опередила меня:

— Знаю, знаю. Мы тоже читать умеем. Хорошо, согласно, что можно прогуляться, но сначала надо протереть скафандры.

Я видел, что, несмотря на её тон, она сама тайно надеялась, что мы сможем сделать небольшую прогулку по поверхности Марса, и потому, я наклонился и прошептал ей на ухо.

— Я тебя люблю, жаль, что нельзя снять костюмы.

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы поцеловать тебя. И потом,… представляешь лозунг, в какой-нибудь газете: «Первые люди, занимавшиеся сексом на Марсе», — я рассмеялся.

— Перестань, вечно ты о своём.

— А что, очень даже здорово.

— Короче, костюмы в порядке и даже не очень пыльные, как я думала. Надо вынуть баллоны и заменить их.

— Вы знаете, по-моему, мы просто олухи, — неожиданно сказал Артур, который все это время изучал, как работает видеокамера.

— Это почему еще? — спросил я.

— Вы как собираетесь надевать скафандр?

— Молча. Взял и одел, а в чем, собственно говоря, дело?

— А в том, что баллоны нам вовсе не нужны, это просто запасные, на случай если что-то произойдет, и нас вовремя не смогут забрать. Скафандр одевается прямо на костюм, в котором мы ходим, а в нем уже существует автономная система дыхания.

— Артур, знаешь, о чем я сейчас подумал?

— О чем?

— О том, что мы действительно как мартышки в клетке. Элементарные вещи доходят до нас после того, как нам дадут банан.

— Что делать, подопытная раса, — произнесла Вика.

— Это ты точно подметила, но что делать. Ладно, давайте одеваться и сходим, наконец, посмотрим на Марсианскую пустыню. Кстати, Артур ты понял, как работает камера?

— Да я уже опробовал. Элементарная цифровая, только напичкана возможностями, которые сразу не осилить, а инструкции нет.

— Ничего, главное, чтобы хоть что-то на память осталось и то хорошо, правда, Вика?

— Конечно. Сереж, помоги мне надеть скафандр.

Когда все были одеты, мы вошли в шлюзовую камеру. Как только давление выровнялось, открылась дверь, и мы увидели звездное небо.

— Стойте! — произнесла Вика. Я подумал, что она просто хотела первой выйти и ступить на марсианскую поверхность, но она обернулась, продолжая держать меня и Артура за руки.

— А как мы попадем обратно?

— Вика не волнуйся, вот код открывания шлюзовой камеры, все нормально, можно идти.

— Тогда вперед, — и Вика первая вышла из шлюза на марсианскую поверхность.

— Жалко, что у нас нет флага, а то можно было бы поставить. Сереж, как ты считаешь?

— Ты знаешь, дорогая, у меня как-то напряженно с патриотизмом.

— В смысле?

— В прямом. С тех пор, как мне стукнуло пятьдесят, и я демонстративно сжег свой военный билет, от моего патриотизма остался один лишь пепел.

— Ты зря. Патриотизм — великая вещь.

— Кто бы спорил. Когда-то и я считал себя патриотом своей страны, но с приходом горе-демократов он как-то стал постепенно уменьшаться, а потом и вовсе исчез. Как говорится «рыба тухнет с головы».

— Может быть. А флаг, я бы все равно поставила. Всё равно чей, хоть российский, хоть американский или лучше объединенной Европы, к примеру.

— Тогда уж лучше олимпийский.

— А что, можно и олимпийский. Тоже хорошо смотрелся бы.

Артур прошел вперед и, направив на нас камеру, стал снимать.

— Кончайте припираться, лучше обнимитесь или хотя бы рукой помашите.

Мы обнялись и помахали Артуру руками. Потом прошлись в сторону небольшого здания. Попытка проникнуть внутрь или хоть что-то рассмотреть в окно не увенчалась успехом.

— Артур, а где наша Земля?

— А кто её знает, я не астроном. Может та, — он показал на одну из звезд рукой, — а может вон та.

— А всё-таки здорово. Так много всего интересного мы узнали, на всю жизнь хватит впечатлений. Жаль только, что никто в это не поверит, и никому об этом не расскажешь. Нет рассказать, конечно, можно, хотя бы, … внукам. Правда, Сережа?

— Конечно, правда. Ты же знаешь, я всегда с тобой согласен, особенно, когда ты говоришь о…. внуках.

Вика посмотрела на меня, и мне показалось, что на её лице выступил легкий румянец, хотя вряд ли я что-то мог увидеть сквозь стекло скафандра и пленку костюма, закрывающих её лицо.

Идти было легко, поскольку притяжение было не такое как на Земле, а несколько меньше. Кругом были звезды. Один из спутников планеты отбрасывал солнечный свет и позволял хоть немного видеть в кромешной темноте. Станция была расположена на горном склоне, но все равно песка было много. Нога утопала на пару сантиметров.

— Артур, в этой темноте, хоть что-нибудь будет видно на пленке?

— Конечно. Я уже посмотрел. Всё отлично получилось.

Он продолжал снимать всё подряд. Станцию, меня с Викой, небо над головой, горы вдали. Неожиданно он увидел на экране камеры точку, которая приближалась к нам.