Первый день прошёл в обустройстве и ознакомлении с турбазой. Зоя Степановна позвонила в Москву, сообщила уже начавшему беспокоиться мужу, что добрались благополучно. Олег вызнал таки, что этажом ниже их комнаты, в холле имеется телевизор, и время от времени бегал туда узнавать футбольные новости. Во время обеда и ужина, столь же обильных и питательных, словоохотливая соседка сообщила, что первый этаж занимают спортсмены, уже упоминаемые штангисты и их тренеры, а остальные сданы или будут сдаваться отдыхающим. Она же поведала, что в городе вообще, и на турбазе в частности давно уже перебои с питьевой водой, и надо ловить момент, чтобы запасти её в какие-нибудь ёмкости, что в городе имеются два рынка и цены там, если перевести с карбованцев на рубли заметно ниже московских... Соседка едва ли не через слово упоминала Москву, по-прежнему выставляя себя бывалой столичной дамой. В то же время Зоя Степановна не могла побороть стеснение и заявить в ответ, что она тоже, хоть и не коренная, но уже два года как москвичка.
Сказать о том всё-таки пришлось на следующий день во время завтрака. Соседка, снедаемая любопытством, задала вопрос, что называется, в лоб:
- Вы, наверное, в Подмосковье живёте?
Зоя Степановна на этот раз кроме изучающего взгляда бесцветных глаз соседки почувствовала и ещё один, любопытный взгляд её старшей дочери. По всей видимости, меж матерью и дочерью имел место разговор, может даже спор по поводу местожительства этой слишком скромной и по всему неискушённой в курортной жизни семьи.
- Нет, почему же, мы из Москвы.
- Да!- соседка перебросилась с дочерью удивлёнными взглядами.- А где живёте?
- В Текстильщиках.
- А мы из Перово. Вы же тоже в школе работаете... а что преподаёте?
- Русский и Литературу.
- А я историк... Я подумала, что вы из Подмосковья. Мне в нашем РОНО сказали, что путёвки на эту турбазу распределены среди работников школ Москвы и области.
"Неужто, и ты учитель?" - непроизвольно возник вопрос у Зои Степановны, но она, конечно, не произнесла его вслух. Что-то, что она пока и сама себе не могла объяснить, не вязалось в поведении, речи этой безликой женщины, с обликом истинного педагога.
4
Солнечная погода установилась на третий день и Зоя Степановна начала отдыхать "по полной программе". А отдых ей был просто необходим. Что такое труд школьного учителя? Это пять, шесть, а то и семь уроков ежедневно, постоянное нервное напряжение. Ведь дети это маленькие люди, а люди бывают разные. Из кажущихся совершенно одинаковыми младенцев, к тринадцати - пятнадцати годам могут получиться простодушные милые мальчики и девочки, а могут и проявиться задатки всякого рода злодеев, крупных и мелких и никаким воспитанием, иной раз, не перебороть природу, гены.
Усталость копилась уже много лет. Когда Зоя Степановна ещё моталась с мужем по военным городкам, в отпуска они ездили в основном в Москву к свекрови. Назвать то отдыхом можно только с большой натяжкой, ибо проходили они в основном в беготне по московским магазинам - надо было впрок запастись прод и промтоварами, и где же как не в Москве с её лучшим в стране снабжением это делать. Да и перед свекровью надо держаться соответственно, быть деятельной, заботливой женой, матерью, снохой, а это всё, конечно, несовместимо с отдыхом. Зоя Степановна очень надеялась, что после увольнения мужа из Армии жить станет легче, но её ожидания не оправдались. Собственную квартиру, несмотря на все теоретические права и льготы, получить пока никак не удавалось. Работала Зоя Степановна далеко от дома, уставала ко всему и от дороги, да и свекровь оказалась бесконечно далека от понимания тяжести учительского труда, искренне считая, что дать урок это нечто вроде переноски сумки с продуктами средней тяжести, то есть почти прогулка. В общем, за два года московской жизни Зоя Степановна сдала, и пожалуй впервые в жизни ощутила свои годы. Муж, видя её состояние, не возражал, что они с сыном поедут в отпуск одни. Он понимал, что жене просто необходимо хоть не на долго сменить обстановку, успокоиться, отойти от сложившейся в их семье (не без участия его матери) накалённой обстановки. Напутствовал он их, низводя сложное до простого:
- Езжайте Зоя, фруктов вволю поедите свежих, Олег, может, поправится, подзагорит. И тебе поправится не мешало бы, вон как исхудала, одни глаза...
Насчёт жены его слова носили относительный характер. Просто некогда туготелая пышка Зоя Степановна за эти два года, в результате каждодневной скачки по автобусам, электричкам, железнодорожным переходам и сосуществования со свекровью, в квартире, где она не чувствовала себя хозяйкой... Она сбросила несколько килограммов, ушила юбки, платья и прочие носильные вещи. Но всё равно со стороны казалась плотной, фигурной, хоть и слегка усталой, но смотревшейся, тем не менее, моложе своих тридцати девяти лет.
Так вот, на третий день Зоя Степановна впервые вышла принимать утреннюю солнечную ванну, о чём тоже мечтала с незапамятных времён. Она встала в шесть утра, одела купальник, халат, взяла одеяло. Загодя, вечером предыдущего дня, она попыталась уговорить Олега составить её компанию, но тот не проявил по данному поводу энтузиазма. Она бы конечно могла заставить, но на этот раз решила не настаивать, захотелось побыть одной - солнце море и она.
Увы, побыть одной не получилось. На пляже вовсю вкушали, пока ещё невысоко приподнявшееся над морем светило человек пятнадцать. То оказались, в основном, женщины уже преклонного возраста, во всяком случае, не моложе пятидесяти лет. Одни стояли поодиночке, другие компаниями, но загорали все стоя, ввиду того, что песок после ночи был холоден. Зоя Степановна сыскала себе место в сторонке от всех у самой почти недвижимой в этот час воды. Она расстелила одеяло, сбросила халат и всем телом ощутила освежающую, облегчительную прохладу одновременно с лёгким похожим на поглаживание теплом косых солнечных лучей.
На Зою Степановну сразу обратили внимание. Она была новенькой на этом статичном моционе, к тому же... даже в свои годы, здесь она оказалась самой молодой. Так что ей пришлось поёживаться не только от прохлады, но и от оценивающих взглядов явно молодящейся пляжной аудитории. Что могли они думать, глядя на неё? Возможно: "Сразу видать только приехала, вон белая какая..." Или, как её самой, наверное, исподволь хотелось: "Ишь, какая молодец, и купальник на ней как влитой (уж так старалась, подгоняла), и фигура - всё при месте". А может быть:"Ну, и толстуха, да ещё в раздельном купальнике выползла, хоть бы стыд поимела, всё наружу".
Так или иначе, но Зое Степановне ничего не оставалось, как стойко выдерживать это молчаливое "ощупывание". Впрочем, продолжалось оно недолго, так как ещё одна только подошедшая поклонница утреннего солнца в момент отвлекла на себя всё внимание.
- Красотулечки, привет! Гляжу все уже в сборе, а я вот продрыхла,- поджарая загорелая женщина лет шестидесяти, не умолкая ни на минуту, босиком, с босоножками в руках прошла к группе примерно своих ровесниц. Те, в свою очередь, поприветствовав вновь прибывшую, уже более тихо, неслышно для прочих, что-то ей сообщили, видимо поведали о Зое Степановне, потому что скинув платье, она тоже окинула взглядом новенькую...
Зоя Степановна смотрела в море. Там на внешнем рейде белел большой корабль, вернее казавшийся ей большим, ведь она впервые видела вживую морское судно. Море играло красками радуги, отражая солнечные лучи. Город, порт, тёмно-зелёные горы с южной стороны - всё сияло наполненное неслышной музыкой просыпающейся после ночи природы. Лисс, Зурбаган, Гель-Гью... - какой из своих солнечных городов списал Грин с этой восхитительной натуры!?
Подошедшая пляжница, похоже, привыкла быть в центре внимания и недолго мирилась с тем, что оное притягивает кто-то другой.
- Ну, что красотулечки... в воду кто-нибудь лазил?... Эх вы... И попробую, только вот температуру сейчас смеряю,- она извлекла из своих вещей водяной градусник и, не заходя в море, положила его в воду, придавив сверху камнем.
