- Спасибо, обойдусь, - буркнул в ответ тот.

Дверг, во время передряги в целости сохранивший походную сумку, начал показательно уплетать поблескивающий жиром шмат копченого мяса.

- Кьерн, братишка, дай кусочек, - едва не взмолился каштанововолосый.

- Еще чего, - отрезал рыжий, выразительно чавкая набитым ртом. - Почто мне кормить оболтусов, кои собственное барахло по дороге выбрасывают?

- Я ничего не выбрасывал! - обиделся ученик Тарвиона. - Ты же сам видел, как на нас эти твари набросились!

- Угу-угу, токмо я с перепугу там свой мешок не оставил, - ехидно закивал рудой.

- Дык верно, это ж не ты Фендура на закорках волок, - с укором молвил Грумо.

- Больно мне надо корыстников из переделок вытаскивать, - с нарочитым равнодушием пожал широкими плечами дверг.

- Сам ты корыстник! - вяло огрызнулся миррадец, видно, не желая доводить дело до драки.

- Я - не корыстник, - нахохлился Кьерн. - Я защищаю слабых и немощных от таких негодяев, как ты, Фендур и зеленая паскуда.

- Это ж как ты их защищаешь? Убиваешь до того, пока другие не успели? - без всякой насмешки полюбопытствовал подмастерье алхимика.

- Знай же, куцобородый, за всю жизнь я пальцем невиновного не тронул. Все укокошенные мной - подлецы и лиходеи, - продолжил браваду рудой.

Прислужник Тарвиона промолчал, показывая, что подобный разговор ему не интересен. Они провели несколько часов в молчании, набираясь сил после недавней схватки.

День клонился к вечеру. Солнце еще не опустилось за окоем, маяча на закате размазанным красным пятном, но в тени болотных зарослей уже сгустился почти ночной мрак. Лес озарили тысячи разноцветных огней. Многие из них являлись светляками, что отряд уже видел в предыдущую ночь. Происхождение других оставалось загадкой. Чаща наводнилась звуками вполне свойственными обычной топи: между деревьями текло протяжно кваканье, из высокой травы доносились хрюканье и урчание, кроны деревьев наполняло прерывистое уханье.

- Не могу без еды! - поднялся на ноги Грумо. - Орк, будь другом, сбегай на поляну, принеси мои сумки. Думаю, те твари, уже давно убрались восвояси.

- Полагаю, сто на той елани ныне есе опашнее, нежели днем, - ответил Дрогг, не собираясь исполнять просьбу карлика.

- Дык я бы сам сходил, но на кого же Фендура оставлять? На тебя что ли али рыжего? - скорчив исполненную безысходности мину, всплеснул руками подмастерье алхимика. - Послушай, я готов буду поделиться едой. У меня в котоме осталась отменная солонинка из бедра зурхала. Принесешь торбу - угощу ломтиком.

- Во-первых, я уверен, сто бештии уже распотрошили твои вьюки, а во-вторых, у меня имеетша запаш шнеди, - объяснил отказ зеленокожий.

- Ну, ты сам сравни, чего лучше вкусить: сухарей плесневелых або жирненького мясца? - не отставал карлик.

- Я предпоситаю шухари, - непреклонно молвил болдырь.

- Ладно, паршивец, ты своего добился. Заплачу тебе за эту прогулку цехин, - толстые пальцы ловко сдернули с пояса пузатую калиту. Мошна негромко звякнула.

- Я не пойду туда даже жа шотню жолотых, пошкольку уверен, сто нисего шъестного там уже не ошталось, - Дрогг не изменил решения.

- Ах, ты, скотина, ты обрекаешь всех нас на голодную смерть! - в отчаянии возопил Грумо, в то же время, не делая каких-либо попыток наказать столь вероломного злодея.

Приближалась ночь. Сквозь разрывы в густой пелене туч промелькнули огоньки звезд. Каштанововолосый лег на землю, взявшись за живот, и почал жалобно стенать о том, что без сытной кормежки не дотянет до рассвета. Орк и дверг остались глухи к его мольбам.

Охотник взялся обустраивать место для сна. По обыкновению он рассыпал вокруг себя смесь Йалласара, запасы коей к вящему огорчению приближались к концу. Сегодня зеленокожему предстояло ночевать на земле, посему он извлек из сумки и нахлобучил на голову мешок из толстой парусины. Болдырь затянул тесемки на шее так туго, что едва мог дышать.

- Ха-ха-ха! Ты что вытворяешь, паскуда? На эшафот собрался? - взорвался хохотом Кьерн.

- Жагхиры, - обронил единственное слово полукровка.

- Что? - не понял рыжий.

- Это жуски, живусие в траве, они серез нождри забираютша в голову шпясему и откладывают там швои яйса. Пожднее иж них вылупляютша лисинки, которые в тесение недели пожирают можг жертвы, а жатем выбираютша наружу, выедая глажа, - невинным тоном поведал Дрогг.

- Э-э-э... орче, а не найдется ли у тебя еще таких мешочков? Чтоб мне на голову налезли? - забеспокоился рудой.

- Нет, в походах мне вшегда доштатосно одного, - болдырь улегся на каменистую землю.

- Негодяй, из-за тебя мы погибнем! - зарычал дверг.

- Иж-жа меня - это вряд ли, а вот иж-жа жагхиров - осень может быть, - полукровка улыбнулся, но коротышка само собой не увидел этого.

- Ничего, и не из таких передряг выбирались, - несколько остыв, проворчал Кьерн. - Дык поспать не получится, но подобным меня не напугаешь. В Ардоре да Дормире и похуже случалось.

Охотник закрыл глаза. Грумо продолжал жалобно стонать, пока рыжий не потребовал его заткнуться. Сон по обыкновению наступил медленно, с неохотой.

- Ты что творишь, ворюга?! - закричал занесший секиру над колыбелью орчонка карлик.

- Дык я только хотел взять чуть-чуть, совсем немного, не могу терпеть, голодно мне, - паче чаяния заскулил младенец голосом ученика мэтра Тарвиона.

Зеленокожий не сразу сообразил, что происходит.

- Так иди на болото лягушек лови, а не на чужое добро покушайся! - точно труба, загудел в гневе рудой.

- А я-то думал, что гном гнома в беде не бросит, ведь все мы друг другу братья, от великого Фратунвида род ведем, - едва не захныкал каштанововолосый.

- Это вас, миррацев, Фратунвид по пьяни с беззубой драконихой зачал, а отец двергов - всехрабрейший Сармин, кой к вашему сиволапому прародителю никакого отношения не имеет, - с отвращением процедил рыжий.

- Как ты можешь так относиться к своим собратьям?! - отчаянно воскликнул подмастерье алхимика.

- А ты - мне не собрат, куцобородый. Проваливай, пока не поколотил, - грубо отрезал Кьерн.

- Смотри, кабы я тебя снова не отделал, как сегодня на поляне, - с вызовом бросил Грумо, но судя по шороху, отодвинулся подальше от Ражего.

Коротышки замолчали, и орк сызнова окунулся в неспокойную дрему. Надетый на голову мешок не помешал болдырю пробудиться до рассвета. Охотник распустил узелок и сдернул с головы удушливую ткань. Дрогг медленно сел и огляделся. Рядом неспокойно ворочался пшеничнобородый, время от времени издавая бессвязное бормотание. В другой части каменистого пятачка, привалившись спиной к дереву, храпел рудой. Грумо бесследно исчез. Зеленокожий не сомневался, что каштанововолосый отправился за брошенным на елани скарбом.

Полукровка не ел уже почти сутки, но витавшие вокруг миазмы совершенно не располагали к приему пищи.

Болдырь сел, размышляя, что делать дальше. Ежели Морнингер сгинет в логове аштхинов, то разделаться с Кьерном можно будет прямо здесь, в Ашдир-Кфааре, а не ждать несколько месяцев для того, чтобы отвести от себя подозрения. Барон наказал рыжему ждать их три полных дня. Орк никуда не спешил и собирался оставаться с гномами весь означенный срок. К тому же дела складывались так, что спутники полукровки вполне могли почить без всякого его споспешествования в самое ближайшее время, а Дроггу зело алкалось полюбоваться смертью рудого коротышки.

Сверх ожидания первым из гномов пробудился Фендур.

- Охотник, воды дай, - захрипел пшеничнобородый. Бред и жар ушли, но карлик выглядел истощенным и ныне донельзя напоминал человека.

Немного подумав, болдырь все же поднес бурдюк к толстым потрескавшимся губам. Соломенноволосый сделал несколько жадных глотков.

- Благодарствую, - просипел подгорный житель. - Перекусить есть чего?

- Только хлеб, - ответил орк, решая стоит ли делиться с гномом едой.

- Эх, давай, - не слишком довольно выдохнул Душегуб.