Спустя вельми длительное время вылезший из буерака дворянчик скомандовал подъем.

После короткого завтрака отряд сызнова двинулся в путь. Поутру застлавшая ниву дымка понемногу таяла. Сквозь белесую мжицу проступили очертания приближающегося леса. Поднимавшийся от границы Ашдир-Кфаара черный дым заткал половину неба. Над полуденным краем горизонта острые глаза Дрогга явственно видели груду исполинских стволов, меж коими ранжевыми искорками поблескивало пламя. За исходящей чадом стеной проступал изумрудный гребень верхнего яруса джунглей.

Заимки и хутора стали попадаться куда реже. Поля окрест выглядели заброшенными, лишь изредка встречались возделанные участки, где старательно корпели немногочисленные крестьяне.

Члены отряда сделались тревожными и настороженными, особенно солдаты барона, кои нечасто выбирались за пределы городских стен. Люди с неприкрытой опаской взирали на обступившие дорогу ряды черных колючек, достигавшие в высоту шести футов.

Пуще остальных забеспокоился мэтр Тарвион. Кавалер Ордена Ребиса несколько раз выбирался из повозки и костерил слишком медленно, по его мнению, перебиравших ногами спутников. Спешка почтенного милорда являлась вполне понятной - он истово желал завершить свой поход до начала сезона ливней.

- Поторопитесь, милостивые государи. Я, знамо дело, ведаю, что ваш путь лежит только до заимки Йоргана по прозвищу Скаредник, и вы доберетесь до нее в самое ближайшее время, но войдите в мое положение. Подумайте над тем, что мне и моим компаньонам еще топать в дебри Ашдир-Кфаара. И нам дюже не алкается угодить под дождь в сей беспросветной пуще, - подгонял солдат алхимик.

Дрогг шагал впереди фургона. В двух шагах позади шли Аэлан и Филлиан. Звероборец взялся передразнивать брюзжащий тон алхимика, чем несколько раз вызывал хохот двух сидевших на козлах солдат. Гном Кьерн семенил с левого боку повозки. Одначе сегодня рудобородый гораздо чаще поглядывал назад, где его бывший приятель Фендур развлекал беседой миррадца.

В полдень, когда на землю опустилось плотное покрывало духоты, один из возниц - худой карамазый воин с угрюмым лицом и пустым, стеклянным взглядом пережившего много горестей человека - посетовал напарнику - вислоусому уряднику, - что пора бы устроить привал.

Ропот солдата тотчас подхватил находившийся поблизости Филлиан.

- Что это его благородие людей своих не бережет? Да и мэтр Тарвион, когда в поход зазывал, про отсутствие обедов ни полусловом не обмолвился! - громко завозмущался Звероборец.

Его стенания лишь заставили умолкнуть шептавшихся на облучке воинов.

Разошедшись, сумасброд, взялся барабанить по боку фургона и кричать:

- Эй, барон! Хватит людей морить, остановиться вели! А то скоро мы здесь от жары да голода передохнем!

Дверца повозки внезапно распахнулась, и кулак острослова едва не врезался в недовольную физиономию милорда алхимика. Филлиан остановил разогнавшуюся руку в последний миг.

- Что за шум, почтенные господа? - кавалер Ордена Ребиса предпочел не заметить застывшей в пальце от его лица руки.

- Достопочтенный милорд, люди барона просят встать лагерем на часок-другой, дабы набраться сил и перекусить, - острослов с невинным видом указал на только что пенявших на жизнь ратников. Те в ответ хмуро потупились.

- Никаких передышек, милостивые судари, - сердито покачал головой адепт тварной области знания. - До заимки Йоргана Скаредника осталось не более двух часов пути. Там и отдохнете. А мы вместе с почтенным господином Звероборцем собираемся заночевать уже в Ашдир-Кфааре.

- Как же так, мэтр Тарвион? - разочарованно изумился сумасброд. - До леса еще переть и переть, а поесть-то прямо сейчас охота.

- Ты можешь подкрепиться на ходу, любезный друг. Вестимо, я не запрещаю тебе задержаться и передохнуть, но при условии, что ты догонишь нас до того, как мы вступим в чащу, - по обыкновению вещавший с притворной елейностью старикан закончил фразу сухим деловым тоном.

- А может лучше вы, мэтр, подождете, пока я трапезу справлю? - с вызовом бросил шутник, но магистр Тирполисского университета не стал вступать в бессмысленный спор и, звучно хлопнув дверцей, скрылся в нутре повозки.

Они добрались до означенной заимки не через два и даже не через три часа. Минуя вечер, день быстро превращался в глухую ночь. Из оврагов и низин, точно щупальца, простерлись жгуты мрака. Алое марево заката сокрыла пелена приплывших с запада облаков. Яркие краски дня подернулись безликой серостью.

Похолодевший воздух наводнился запахом гари. Они свернули на узкую, петлявшую меж зарослей репейника, осота и бодяка тропку. Повозка запрыгала по ухабам.

Изнутри фургона послышались раздраженные голоса. Несколько раз хлопала дверца. Верно, алхимик желал выйти из кибитки, а Морнингер отчего-то не позволял ему это сделать.

Колючие дебри неожиданно оборвались, обнажив широкую пустошь, посреди коей высился оплывший холм с громоздившимся на нем, точно корона, селением. Отлогие склоны пятнали засеянные репой и морковью делянки. За черным тыном угадывались смутные абрисы плоских крыш. Над заимкой не курилось дымков, а воздух не полнился обычными для человеческого жилья запахами скота и готовящейся снеди.

Повозка, словно ленивая улитка, медленно поползла вверх. Тяжелые ворота хутора оказались не заперты. Вздрогнув, фургон замер подле приоткрытых створок. Солдаты подбежали и налегли на бревенчатое полотно, то со скрипом подалось в сторону.

Не успела кибитка снова тронуться, как навстречу отряду выскочил немолодой солдат в бригантине поверх кольчуги. На голове ратник носил высокий шлем с украшением в виде конского хвоста, окрашенного в красный цвет. Рука воина сжимала древко полэкса, в ножнах на поясе висел меч-кацбальгер. Украшавшие обветренное лицо усы поблескивали сединой. Маленькие глаза выкатились, словно в испуге, физиономия и движения человека выражали крайнюю озабоченность.

- Братцы, поведайте, сам барон пожаловал? - вопросил воин у отворявших ворота стражников.

- А то, приятель! Сейчас самолично всыплет тебе кнутом, как давеча одному шалопаю, - ответил за солдат Филлиан.

Усатый недоуменно покосился на сумасброда, но не успел произнести ни слова, ибо возница хлестнул волов и повозка двинулась в открывшийся проход.

Вслед за фургоном Дрогг и его спутники вошли в заимку Йоргана. Чуткий нос орка сразу же уловил сладкий дух разлагающейся плоти. Зеленокожий окинул взором открывшуюся картину. На первый взгляд, селение во многом напоминало хутор приснопамятного Гарипа Добродела, но при ближайшем рассмотрении тотчас находилось множество отличий. По своим размерам починок Йоргана значительно уступал поместью толстяка, окромя пары складов здесь совершенно отсутствовали хозяйственные постройки, да и сами здания выглядели куда приличнее: сложены из добротного камня, кровли крыты гонтом и черепицей.

В середине усадьбы находился похожий на замок двухэтажный дом, по всей видимости, служивший жилищем хозяину. Широкий портал входа заключали между собой две выступающие вперед полубашни. Узкие вытянутые окна подозрительно походили на бойницы, что впрочем, не вызывало удивления, ибо местным, наверняка неоднократно приходилось держать осаду от наведывавшихся из Ашдир-Кфаара тварей.

На площадке перед обителью Скаредника сгрудилось около дюжины садрийскких воинов. Ратники вяще напоминали угодивший в окружение отряд: лица утомлены и взволнованы, доспехи изгвазданы грязью, навершия глевий, гизарм и алебард опущены. Складывалось впечатление, что бойцам в самое ближайшее время придется отражать приступ многочисленной орды.

Рядом с солдатами на земле лежало несколько недвижных тел, среди коих присутствовали не только облаченные в кафтаны и зипуны местные, но и садрийские ратники в бригантинах. Мертвецы казались истерзанными, будто их пытались разорвать али изрубить на куски. Пару покойников покрывал белесый налет, навроде коконов, в кои пеленают добычу пауки.

Один труп особенно привлек внимание Дрогга. Это была туша крупного, в два локтя, насекомого. Более всего погибшая тварь походила на исполинского муравья: имела шесть оканчивающихся костяными когтями щетинистых лап и широкую приплюснутую голову с длинными изогнутыми усиками и угрожающего вида жвалами. Орк никогда не встречал в Ашдир-Кфааре подобных созданий. Хотя во время каждого нового похода в чащу зеленокожий непременно сталкивался с доселе невиданными гадами. Разнообразие бестий и чудищ, обитавших в великом лесу, мнилось поистине безграничным.