Время замерло в некой точке, неподалеку. Вино не иссякало, ноги держали, пир бушевал с невиданным доселе размахом. Мы говорили много разно, наполняя кубки даром виноградной лозы. Звездное небо в пылающих огнедышащих драконах сжигало подступающую зарю, ее уже и не могло быть, этот алый багрянец затмило древнее величие. Вращение вспять. Все наперекор, пенится, вскипает, бурлит. Бродит хмель в венах. Безлюдное гиблое место полно до краев веселым миром, который покатывается со смеху с печальных, скорбящих мин царственных покойников преисполненных ума и глупости. Они веруют, что живы до бесконечности дураков. Полны медлительной важности, слепы как кроты. Говорят про то, что давно ушло за горизонт. Побаиваются сумерек и дрожат, когда ночь наступает. А милей всего эта подзабытая муза, ее достали нытьем своим корыстолюбивые подонки не первой молодости. Они измарались на могильном промысле гуманитарных помоев и способны лишь механично насиловать. Муза пьяна, льет дуреха слезы ручьем и как любая дура доверчива. Начинаешь думать поэтом, а она ластится, по тебе пробегает желательное электрическое покалывание. Ты пьешь вино, целуешь ее в прохладные губы, вдыхаешь мяту, полынь, сумеречные фиалки и отпускаешь с легкостью на волю. Впадая в беспамятный транс, но храня правильную горечь привкуса. Еще нет ожогов, еще будь здоров и беспечен, еще не мертвец.
Нелюдим шепчет на ухо - Устанешь когда-нибудь, вспомни эту дорогу, в этом лесу ты гость желанный. Не такое уж и безумие, не падать духом. Верно путник? Как-нибудь по осени золотой, жди, буду гостем. Верю тебе, не пустые слова - согласился он, на том и скрепили наш уговор.
После завертелось, закружило веселье. Голоса сделались громче, и таинство перестало быть таковым. Сказанные слова обращались в удалую песнь да ноги непослушные несли в топотливый пляс. Дивная завораживающая музыка в ней и искорки слез и безудержное веселье, уж не разобрать среди столь шумной ночи, где на самом деле лес и его обитатели. Ручьи говорливые луной полны и там играют стайки вертких серебристых рыбок. Нимфы, кентавры, сатиры, фавны мне не в диковину распивать с правителем леса вино его особое, я потерял боязнь темноты, и болезнь видеть монстров спала словно пелена. Когда-нибудь и змеи перестанут ползать возьмут себе крылья и только их видели - сказавшего я не увидел, но показалось, что кто-то из змей сболтнул лишнего, потому что там зашипели. Тело девы молодой с лилиями в распущенных волосах извивается змеей, языки пламени играют бликами на лоснящейся коже, по небу затмевая звезды, неслышно плывет черный ворон ночи. Море огней и россыпи крохотных светляков, все это течет, перетекая в хаотичное движение древнего мира сказок, но за хаосом придет солнце. Здесь не будет пролита кровь ради забавы, герои мертвы и давным-давно позабыты, а в остальном гуляет душа, хохочет.
Видел я змей тех, они мирно грелись у костров, с мудрым равнодушием холоднокровных созерцая идущее веселье. Великое множество лесного зверя кормилось у столов царских словно ровня, не челядь придворная. Оставалось усмехаться и закрывать на все глаза, не из страха, а по причине элементарного наплевательства. Не поверишь гость, но все, же скажу. Скоро люди утратят навсегда секрет вина и в любом трактире тебе подадут все что угодно, но не вино. Новый нектар принесет вам тяжесть и глухую боль вины.
Лесной хозяин хлопнул и топнул - Вина да поживей, а то гость еще подумает, что иссякли мои реки! Ночь, бесконечная минута в череде расслоенных времен, зодиакальные созвездия рассыпаются снопами взметнувшихся в небо искр. Быстротечность мгновений, которые успеваешь надолго запомнить, скрепив глотком прохладного вина, вдохнув тепло во все легкие кружить, оставаясь в невесомости данного места подле трона. Крохотные существа вплетают в твои волосы, спящие грезы ночных цветов, звонкие бубенцы счастья. Они исчезают во тьме и вновь появляются с этими странными магическими дарами. Кыш, несносные создания! - прикрикнул лесной владыка. Любят проказничать. Я тряхнул головой и увидел, что посыпались лепестки, с которыми тут же происходили дивные превращения. Они таяли и обращались в капли росы, после наполнялись неким свечением, а после обращались в жемчуг, тут же исчезая в темноте чащи. Я наполнил кубок вином и жадно отпил, ощутив приятную легкость без головокружения. Сейчас в данный миг проступило четкое осознание, что дорога ждет. Скоро совсем скоро придется распрощаться. Наступит долгий сон и будет солнце, день, поднятая пыль. Холмы, реки, моря, океаны, горы, полевые цветы и роса все это с тобой. Дожди, грозы, молнии там впереди и чей-то ровный сон, затаившийся в этой глухой чаще, не удержит надолго видением древней обетованной земли.
Она коснулась моей руки, я обнял ее. Мы оттолкнулись от земли, исчезнув в звездном небе. Там в глубине небесного омута, там на моей луне у озера, покрытого печалью сонных вод, где стелется туман предрассветного часа, смешавшийся с ароматом распустившихся белых лотосов, оказались мы. Ничего не говоря, просто держась друг друга. Я смотрел в бездну, чувствуя живое тепло ее ладоней, едва уловимый пульс сердца, боясь поднять глаза, оторвавшись от неосознанного созерцания. Она молчала, чувствуя мои ладони в своих, что сейчас мы в одной лодке и кругом чернеет ровная гладь воды. На ее луне среди уснувшего океана космоса, мы предчувствовали и он начался. Сотни тысяч метеоров, вспышками отражались в зеркальной поверхности озера. Лодка слегка покачивалась, наш общий пульс участился, обретая некоторую мелодику. Я, осмелев, посмотрел ей в глаза. Слова, которые утаил, утратили искренность и смысл. Ее взгляд напрочь лишал рассудка, эти изумруды пробуждали несвойственные, незнакомые доселе желания, но я продолжал упрямо молчать не из страха. Я знал, что это любовь, но придется идти дальше. Она просто улыбнулась, словно прочитала все, все, что было и будет. Мы стояли в лодке посреди озера одиночества и печалей, над нами пылал звездопад. Берега скрывал туман уходящих сумерек. Наши сердца наполняла любовь, и они бились в унисон. Даже сойдя на берег, я останусь навсегда с ней, на моей и ее луне в том красноречивом молчании держась за руки, более не опуская глаз к бездне. Звездопад продолжался. Цветы исчезали в сонных студеных глубинах. Молоко тумана поглотило нас и озерную гладь, где-то вдалеке зазвучал пастуший рожок.
Без любви все пустота в пустоте. Нелюдим хитровато усмехнулся - Вот видишь, как все обстоит, а мудрец один подарил людям химеру. Бойко говорящую да живородящую, ловкую в навыках, знающую толк в житейском омуте, а сам то стороной все боком пятился, созерцателем прикинувшись с тем и сгинул в потоке времен, а химера его то живет, разрастается древом размашистым в цвету, плодами одаривает к нему тянущиеся руки. Тень эта всем нужна, многим она прибежище. Ты видно мудрецов в почете не держишь. Я тебе путник скажу больше, всех прогнал, взашей вытолкал и велел палками бить, если явятся, так что все они в мире твоем обитают, кормятся. Он смолк, после рассмеялся, бывает такой смех, ему не рад, но он вовремя. Подумай сам, зачем мне мудрецы? Сатира спроси или нимфу, змеи без этого жили и продолжают жить. Ты вот нуждаешься в совете мудром? Не имея денег и будучи бродягой, которому мир дом, а небо крыша, нужен ли тебе мудрец с его советом? Понятное дело для мудреца ты не интересен как человек, если не станешь ему соперником. Нелюдим усмехнулся и после продолжил. Зачем вам мудрость? Вам хватает природного ума и агрессивности. Мудрость что это такое? Ответь мне путник. С первого дня, когда вы отбросили хвосты и стали бегать по земле, она вам была не нужна. Мудрость в ней та мощь, которую человеку не под силу нести или сдержать. Посмотри на меня, мудр ли я? Нет, я владычествую в данном лесу и все. Вы бесконечно о ней говорите и нагло требуете, хотя она вам не нужна.
