-- Да, поганое место, -- согласился я. -- Этот "местный", что он ещё говорил? Он жил здесь один или ещё с кем-то?

   -- Говорил, их здесь довольно много, они даже какой-то быт организовали, как я понял.

   -- Тогда нужно их найти. -- Про себя я отметил, что наедине с собой едва ли мыслил бы также конструктивно.

   -- Да на кой они тебе сдались, надо как-то выбираться отсюда! Хотя абориген сказал, что отсюда вообще выхода нет, бред какой-то.

   -- Не знаю, в любом случае надо идти.

   -- А Ник?

   -- Боюсь мы ему уже ничем не поможем, даже если эта гадня не впустила в него свои шипы, он всё равно давно захлебнулся.

   -- У тебя есть кинжал, мы могли бы попробовать её срезать, а потом съесть его. -- Интонация у незнакомца при этом была, как будто он объясняет очевидные вещи ребенку. Потом он, видимо, понял, как это прозвучало. -- Ты должен понять, здесь практически нечего есть, только изредка вонючие грибы встречаются, вчера какую-то кожаную курицу поймали, но и на ней мяса на один зуб оказалось.

   -- Хорошо, делай, что хочешь, но без меня!

   Договорив, я хотел отойти, но мужик схватил меня за предплечье.

   -- Тогда отдай мне нож!

   Я попытался высвободить руку, но он схватил меня и второй рукой за плечо, я скинул её и начал разжимать вторую. Мужик не успокаивался и попытался опять схватить меня уже за горло, я опять отвел его руку, но понял, что нужно переходить к более решительным действиям. Пускать в ход кинжал все-таки было преждевременно. В темноте противник не заметил, как я поднял ногу, резкий толчок в грудь застал его врасплох, я уперся спиной в стену, а он, видимо, отлетел к противоположной.

   -- Да что за?.. Нет! За что?! -- тут же раздался вопль. Не выдержав, я снова зажег глаза, мужчина завяз одной ногой в мутном шаре и безуспешно пытался высвободиться. Он поднял на меня умоляющий взгляд, по его лицу скатилась слеза. -- Помоги!

   Конечно, я помог бы ему, но не успел. В круге света на стене за спиной сумасшедшего вдруг появилась тень ещё одного человека, хотя передо мной никого не было. Силуэт отвел руку немного назад, а потом выбросил вперед так, что она оказалась за рыдавшим человеком, то есть слилась с его тенью. Он резко прекратил всхлипывать и округлил глаза. Ещё одно резкое движение тени, и от груди мужчины оторвался целый кусок плоти забрызгав кровью пол под ним. Я наконец понял, что это и есть Охотник и потушил свет. Спустя мгновение пришла мысль, что это могла быть какая-нибудь другая тварь, которой темнота вовсе не помеха, я снова достал кинжал и направил в сторону, где последний раз видел существо. Представляя, что со мной сейчас могут сделать, я ощутил слабость в ногах и непроизвольно сполз по стене вниз.

   Отдаваясь в ушах, удары сердца отсчитывали мгновения, ничего не происходило. Приступ страха постепенно проходил, я заставил себя дышать медленней и глубже, и через минуту снова мог думать. Скорей всего это все-таки был тот самый Охотник, и в темноте мне ничего не угрожало. "А какие ещё могли быть причины не убивать меня?" -- спросил я себя, и сразу ответил: -- "Да, какие угодно. Может поиграть с тобой решил, может насытился неким образом, может религия не позволяет убивать чаще, чем раз в пять минут". Мертвый безумец мог бы меня просветить, если бы не был мертвым. Он мог быть жив, сообрази я раньше, что это за тень рядом с ним. Впрочем, он сам был виноват в случившемся, я предпочел бы считать, что не смог спасти его, и не был причиной его смерти, но полностью себя убедить не смог.

   Я отметил, что неожиданностью, стали не только события, но и охвативший меня панический страх. За последние дни вокруг меня пролилось не мало крови, но я к этому относился сравнительно спокойно, правда, во всех случаях я не был собой. Пришлось признать неприятный факт: спокойствие было чужим. "Стоп-стоп-стоп, тут случилось хрен знает что, к такому никто не готов, и это не показатель. Теперь ты подготовлен, и будешь держать себя в руках. Ты ведь тоже крутой! Наверно..." -- разговор с собой ещё немного улучшил мое состояние.

   Мертвец демонстрировал палку, которой проверял путь, необходимо было найти её, она мягко говоря увеличивала мои шансы выжить. Когда мужик полез ко мне, толи отнимать кинжал, толи обниматься, руки у него уже были свободные. Палка должна была валяться где-то рядом, и по идее я должен был её увидеть при свете. Я попытался сосредоточиться на недавних событиях и восстановить увиденное, для верности даже глаза закрыл, хотя ничего не изменилось, где-то я читал, что так можно. Перед мысленным взором легко нарисовалась картина, где ещё живой человек стоит одной ногой в хищном шаре, а по левую руку от него около ступеней лежит палка, гладкая, как хороший черенок для лопаты. Так же легко я представил картину с палкой, которая недавно была стволом молодой березы и была просто срублена, не получив никакой обработки, лежала она уже по правую руку от безумного мужика. Все варианты были одинаково реалистичны, на пятом мне надоело, мой мозг соглашался достоверно восстанавливать лишь ту информацию, которую своевременно интерпретировал. Оставалось искать наощупь или включать свет ненадолго, надеясь, что за это время никто ничего сделать не успеет. Первый вариант казался безопасней, двигаясь медленно я не попался бы в липкую ловушку, даже прикоснувшись, но и это энтузиазма не вызывало. Я решил, что ничего не случится, если посидеть ещё минут пять и дать ногам отдохнуть. Вытянув ноги, я сложил их на ту самую палку.

   "Может и не стоит пытаться выйти отсюда? -- мелькнула мысль, -- Вот попытались выбраться из Лабиринта в целом, и что вышло? Стало определенно хуже. Что это, наказание за неповиновение судьбе, которая по словам Лайлтиса была выражением воли Лабиринта, или мне было предписано побывать здесь независимо от моих действий, или некто, заманивший меня сюда, -- хищная сволочь с собственными интересами, напрямую с Лабиринтом не связанная?". Я велел себе прекратить бессмысленные рассуждения. Что-то делать нужно было в любом случае, потому что иначе можно было сойти сума от страха и голода, что мне наглядно продемонстрировали. "Стоит ли пытаться выбраться? Наверное, стоит, но пока такой возможности нет, вот когда появится, тогда оценю риск и решу воспользоваться или нет".

   Также интересно было узнать, чем попытка покинуть Лабиринт обернулась для Хиарры. Возможно, конечно, успехом, но в этом я сильно сомневался, да и не очень-то мне этого хотелось. Разумеется, я желал ей только добра, но мы договаривались помогать друг другу.

   -- Кого я пытаюсь обмануть?! -- вслух спросил я себя, вставая. Я просто хотел ещё раз её увидеть. Вспомнить лицо Хиарры по-прежнему не удавалось, я пообещал себе, если выпадет возможность, сосредоточить на нем внимание и все-таки запомнить, как точно оно выглядит.

   По следующей лестнице мне навстречу сбегал ручеек, откуда он появлялся, и куда утекал, я так и не нашел, но вода была чистой, по крайней мере не пахла и не имела никаких привкусов. Когда представится следующая возможность напиться я не знал, и набрать воду тоже было некуда, поэтому я просто выпил чуть больше, чем хотелось, а хотелось в холодной пещере весьма слабо. Я понятия не имел, какой путь нужно преодолеть и сколько у меня на это времени. Пока единственным видимым ограничением была потребность в еде и воде, на что готово моё тело в этом отношении я также не знал.

   Дорогу мне периодически преграждали уже знакомые комки слизи, но пока я тщательно работал палкой, опасности они не представляли, все они лежали на полу, либо держались на каких-нибудь выступах из стен, но на всякий случай я проверял путь даже на уровне головы. Идти вслепую, ощупывая дорогу палкой было ужасно непривычно, как следствие, шел я достаточно медленно.

   По внутренним ощущениям прошло уже часов шесть, а я все шел и шел по длинной пещере. Сначала я пытался "вести счет" по числу ступенек лестниц, ведущих вниз и вверх, но потом заметил, что на пологих спусках и подъемах их нет, поэтому никакой ценности число не представляло, да и сбивался я регулярно. За весь проделанный путь я не обнаружил ни одной развилки, впрочем, я мог их и пропустить.