Annotation
Каково это, потерять всех, в том числе и себя, а после найти кого-то, кто сможет всё исправить и заново подарить жизнь? Каково это, стать другом Смерти, обойти Судьбу и найти любовь? Разве возможно это после того, как человек перестал что-то чувствовать, кроме леденящего холода, который пронизывает насквозь? Видимо, возможно.
“Друг Смерти”
“Друг Смерти”
Холодный ветер пронизывал меня, стоящего в непроглядной темноте, насквозь. Я был маленьким, мои очертания сами за себя говорили об этом. Скрипели старые деревья, словно пытаясь ещё больше испугать его сегодняшней ночью. Но я не боялся. Каждый день, приходя на это место, всё было точно также: холод снаружи, внутри, темнота, скрип деревьев и пугающие завывания ветра, а перед ним большой дубовый крест с маленькой табличкой, где только и нацарапано, что “1963-1998 Юлия”. Ни фамилии, ни отчества, ни фотографии, только гниющий труп под значительным слоем кладбищенского чернозёма.
Ветер вновь колыхнул мою оборванную курточку, как вдруг ладонь пронзила кратковременная боль, а после я начал согреваться. Это не было изменением погоды, нет. Просто пришла ОНА.
Да, именно так.
Рядом со мной стояла девушка. Красивые длинные черные локоны обрамляли белое лицо, настолько белое, что казалось, будто это грим, но это было не так. Выделялись красивые пухлые губы. Тоже черные, как и волосы. Аккуратные брови слегка насупились, когда девушка взглянула мне в лицо.
— Ты вновь пришёл сюда. Почему? — Спросила она, не отпуская мою руку.
Я уже знал, если отпущу — она растает, словно видение, тепло пропадет, а моё тело вновь начнет безвольно смотреть не могилу. Лишь ОНА — моё спасение. Но и она может быть рядом лишь до рассвета.
— Ты ведь знаешь… — Ответил я, едва составляя из грудных хрипов слова.
— Я знаю причину, но не мотив.
Девушка сверкнула чисто-черными глазами, где не выделялась линия зрачков, только отражался я, таким, каким видела меня она.
— Мама… Мне не хватает её… — Попытался сказать я, но черноволосая перебила.
— Твоя мать не была бы рада, что ты уже пятый год приходишь сюда каждую полночь и стоишь до самого рассвета. — Заметила она без единой тени эмоции. Просто аргумент. — Во что ты превращаешься? Ты ходячий скелет в оборванной одежде, которая мала тебе на целый локоть. Разве твоя мама хотела бы этого?
— Нет…
Что ей было знать обо мне? Я ведь никто, никто мне не может помочь. Мать? Так вот она, прямо передо мной, в этой сырой после холодного осеннего дождя земле. Отец? Я не помню, где оставил его в компании трёх бутылок крепкого спиртного. Но это точно была какая-то старая свалка. Теперь я даже не думал жить с тем, кто так позорно открыл свою слабость. Друзья? Я не верю в это чувство. Дружбы не существует! Есть только подлость, аморальность и выгода! Ещё есть и другое, но именно это чаще всего.
А эта девушка… Да, она дарила мне крупицы жизни, как бы это пафосно не звучало, да и не могло быть такого. Ни один человек не может поддерживать жизнь другого, если одна из сторон заведомо против. Ведь так? Да, наверное. Опять разговариваю с самим собой.
Я вздохнул и вновь взглянул на могилу. Меня тянуло туда, в землю, открыть гроб и лечь рядом с костями родного человека, родной крови, которая сейчас и не бежит по маминым венам.
— Антон? — Окликнула меня девушка, вырывая из грустных раздумий.
— Ты знаешь моё имя? — Не поверил я. За всё время она впервые назвала меня по имени, а я помню, что ни разу не представлялся.
— Знаю. Я знаю многое. Даже то, что не знает никто, кроме меня.
— Понятно. — Машинально ответил я. – А о чем ты?
— Теряешь нить рассуждений. Пойдём, я тебе кое-что покажу. — Брюнетка потянула меня за руку, а я, помня о том, что будет, если разъединить руки, поспешил за ней.
Могильные плиты и кресты сменялись один за другим, пока мы не вышли в центр кладбища. Тут было пусто. Пустая поляна с выжженной кое-где травой. Девушка остановилась, дав мне осмотреться. Что самое примечательное — эту полянку скрывали собой деревья, полным кругом, без единого просвета. Когда я обернулся, оказалось, что и позади нам столбы стоят вплотную друг к другу. Но тогда как такое возможно?
— Где мы? — Прохрипел я.
— Ещё мгновение, подожди. — Ответила мне моя знакомая.
Я кивнул, а сам смотрел вокруг. Здесь не было ветра. Его не было совершенно, вокруг стоял полный штиль, если кто-то был в море и понимает, о чем я.
Несмотря на закрытое со всех сторон пространство, было светло, что поражало. Близился рассвет, это я ощущал уже своим нутром, привыкшим к таким переменам ночи и дня.
Моё дыхание захватывало. Я не могут глотнуть воздух, не мог набрать полные легкие, а только смотрел, как девушка, сопровождающая меня, отпускает мою руку, а сама идет в центр поляны. Ничего не произошло. Мне не стало холоднее или жарче, а она не растаяла, ведь я всё также видел её перед своими глазами, такую живую и красивую. За те годы нашего знакомства, когда она впервые подошла ко мне, а я ещё был более-менее опрятен, брюнетка не изменилась ни в чем: всё тот же вздёрнутый носик, всё та же улыбка черных губ. В момент первой нашей встречи я принял её за гота. Честно отвечу, что не знаю толком, чем занимаются люди с такими увлечениями, но я испугался, что она пришла выкапывать труп моей матери для каких-нибудь экспериментов. А всё оказалось иначе. Мы общались многое время вплоть до сегодняшнего дня. А сейчас…
Сердце моё учащённо забилось при виде картины, вырисовывающейся на поляне. Она стояла посередине, а над ней кружили вороны. Много воронов. Прямо тьма-тьмущая, если честно. А она стояла и улыбалась. Отчего-то улыбнулся и я.
Чем она меня привлекает? Ведь она не выделяется среди толпы тех, кто также одевается во всё черное, красят волосы в цвет густой смолы, а губы намазывают активированным углем, добиваясь нужного эффекта, если нет помады. Но она — не они. Она особенная. Она была совершенна и недоступна, как, бывает, недоступна роза, на которую можно только смотреть черная роза. Она притягивала, как притягивает детей любовь ко всему живому. Мне кажется, я влюбился. Влюбился давно, как дурак, но не понимал своих чувств. А ведь раньше про любовь, как и веру в это чувство и речи не шло. Как я так мог безоглядно позволить человеку занимать каждую клеточку, позволить дарить мне жизнь?
Смотря на неё, моё сердце уходило танцевать, как сейчас танцевала на площади она: ярко, бешено, страстно. Сейчас мне казалось, что так может танцевать только она, воплощение совершенства. Но разве совершенство возможно? Видимо, да.
Очередное танцевальное па заставило меня замереть, замечая, что на девушку падают черные перья, облепляя её тело от груди до колен, преобразовываясь в обтягивающий корсет с пышной юбкой. По платью побежали необъяснимые красные искры, а после так и застыли в нём среди перьев.
Брюнетка повернулась ко мне лицом, а я впервые понял, что не знаю её имени. Даже она знала моё, хотя и я помнил его с большим трудом. Но она… как же тебя зовут, прекрасное создание?
Брюнетка резко закончила танец, протянув ладони ко мне.
— Антон, подойди. — Попросила она тихим голосом, а я просто не мог не подчиниться.
Подойдя ближе, я заметил, что небо постепенно светлеет, но сейчас это не было важно, ведь я оживал. Я действительно оживал, чувствуя это всем телом: мои мышцы наливались силой, я мог идти ровно, а не качаться, будто скелет, идущий на эшафот, я стал лучше видеть и слышать многое (особенно хлопанье крыльев над моей головой).
Девушка улыбнулась, видя перемены во мне, а я хотел было только спросить, как же её зовут, но она приложила к моим губам ладонь и прошептала:
— Тсс, всё потом, не сейчас.
Я замер, а она раскинула свои ладони и положила их мне напротив сердца. От боли я хотел было вскрикнуть, но стерпел. Стерпел и то, когда черный ворон по мановению руки брюнетки влетел в мою грудь сквозь её руки. Мне было нечем дышать. Я умирал.
