Подведем итоги.

Образ Февронии Муромской имеет связь и преемство с образами других «святых жен». Высшим проявлением женской добродетели в христианстве, конечно, является Пресвятая Богородица. Первое появление княгини Февронии сразу же отсылает нас к образу Богородицы. При более пристальном рассмотрении мы определили, что святая Феврония является носительницей ее добродетелей.

Несомненные черты сходства видны между Февронией Муромской и святой Ольгой. Кроме того, существует параллель и с житием Евстафия Плакиды и его жены.

Материальную обстановку, окружавшую Февронию и связанную с исцелением князя Петра, а также другими ее чудесами, следует трактовать в христианском ключе. Тонкие детали «кода», вложенного в «Повесть…» ее автором, подают святую Февронию как духовно умудренного человека и как Божью избранницу, врачующую пороки князя Петра, укрепляющую его дух.

Как можно было убедиться по предыдущим главам, «Повесть о Петре и Февронии Муромских» изобилует скрытыми слоями восточнохристианской символики.

Точнее, для читателя наших дней эти смыслы — скрытые. А начитанные современники автора «Повести…» щелкали все эти «ребусы» как орешки, наслаждаясь легким узнаванием смыслов, которые являлись общим достоянием широкого слоя старомосковских книжников. Какой-нибудь протопоп из уездного города в Поморье или калужский купец, увлеченный «виноградом словесным», как бы вели немой диалог со столичным автором произведения. Он им подкидывал «шарады», словно задавая вопрос: «А это — знаешь откуда?» А они мысленно отвечали: «Знаю, знаю…» И вновь: «А это?» И если обнаруживалось что-нибудь особенно заковыристое, читатель озадаченно качал головой: «Эко… Не могу вспомнить. Но знаю, где сыскать, и нынче же отыщу!»

Прекрасная игра для умников.

А люд попроще увлеченно погружался в приключения героев: змей! меч волшебный! дева-чудесница! мятеж! Не оторваться…

Но и для первых, и для вторых автор «Повести…» провел от начала ее до конца несколько сквозных мотивов, понятных безо всяких интеллектуальных игр в отгадывание. Пока разматывается лента повествования, они подспудно развиваются, не выходя на первый план, не бросаясь в глаза. Но именно они несут в себе глубинный смысл «Повести…». Именно в них содержатся ответы на самый главный вопрос читателя-христианина, книжен он или нет: «Как спастись?»

Поясним нашу мысль. Думается, целью этих мотивов является приобщение читающих к грандиозному замыслу Божьему о человеке — от воззвания его из небытия к бытию, «детовождению»[170] после грехопадения во времена Ветхого Завета, к Спасению через воплощение Сына Божьего.

Все подобные мотивы, развивающиеся в «Повести…», заложены еще в предисловии. «Ключи» к их генеральному смыслу даны там же: скрытые и явные цитаты из Писания. Многое можно понять, сконцентрировавшись на этих цитатах Нового Завета, а особенно на посланиях апостола Павла, коими пронизано всё предисловие.

Всего там пять цитат. В первой части предисловия автор разворачивает перед читателем картину сотворения Богом мира: «Якоже бо исперва сотвори на небеси аггелы своя, духы и слуги своя, огнь палящ…»^[171] В послании апостола Павла к евреям читаем: «И яко ангелом убо глаголет: творяй ангелы своя духи и слуги своя огнь палящ» (Евр. 1:7). Похожая формулировка встречается и в 103-м псалме.

Вторая цитата, также скрытая, появляется по мере приближения повествования к новозаветным временам: «Любя же в человечестем роде вся праведники, грешныя же милуя, хотя бо всех спасти и в разум истинный привести…»[172] (1 Тим. 2:4) — цитата из послания апостола Павла к Тимофею выделена курсивом.

В последней части предисловия цитаты сгущаются, притом одна из них — открытая. Последняя часть предисловия — крайне значимая, она содержит посыл, который готовит читающего к восприятию «Повести…» в целом.

Взглянем на эти цитаты.

«Сей [Сын Божий] бо пострада за ны плотию, грехи наша на Кресте пригвозди, искупив ны миродержителя лестца ценою кровию своею честною. О сем бо рече сосуд избранный Павел: „Не будьте рабы человеком, куплени бо есте ценою“» (1 Кор. 7:23)^[173] — здесь приведена точная цитата из послания. В синодальном переводе она звучит так: «Вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков».

Во-первых, на наш взгляд, открытость цитаты — прием не случайный, прямая речь заостряет внимание читающего, то есть это еще одно свидетельство важности данного места в тексте. Во-вторых, здесь возникает тема креста, развитая дальше в мотиве змееборчества «Повести…». Здесь Христос выступает победителем «лестца» (то есть дьявола) и платит за это своей кровью — та самая «цена», о которой говорится в цитате. Таким же образом Петр побивает змея и платит за это цену — «острупление». Тема змееборчества подробно рассмотрена нами в первой главе, поэтому мы не будем еще раз к ней возвращаться. А вот сюжет «острупления» и исцеления наполняет собой крещальный мотив «Повести…», о котором речь пойдет ниже.

Последний абзац предисловия содержит две цитаты. «И елицы во Христа крестишася, во Христа облекошася (Гал. 3:27). Аще ли же во Христа облекошася, да не отступают от заповедей его, не якоже лестцы и блазнители по крещении оставльше заповеди Божия и летяще ся мира его красотами, но якоже святии пророцы и апостоли, такоже и мученицы и вси святии, Христа ради страдавше в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениих, трудех, во бдениих, в пощениих, в чищениих, в разуме, в долготерпении, во благости, в Дусе святе, в любви нелицемерне, в словеси истинне, в силе Божии (2 Кор. 6:5–7), — иже сведоми суть Единому, ведущему тайны сердечныя, имиже землю просветил есть…»^[174] Цитаты из посланий апостола Павла к галатам и к коринфянам выделены курсивом.

Исследователь Р. Пиккио называет этот последний абзац, содержащий две цитаты, тематическим ключом «Повести…». Р. Пиккио пишет: «Тематический ключ состоит из (а) цитаты Гал. 3: 28[175], которая дает основную отсылку к смыслу агиографии; (b) исторического объяснения этой отсылки посредством примеров христианского жития, данных нам пророками, апостолами, мучениками и всеми святыми, чьи подвиги известны только Тому, Кто знает тайны сердца…; (с) определения святости, как дара отмеченного чудотворством („чудотворенми“) и данного избранным благодаря их мужеству и смирению; (d) заключительной сентенции, проясняющей, что святые, о которых идет речь… восприняли именно этот божественный дар»^[176].

На наш взгляд, стоит сместить акцент на сами цитаты. Если использовать красивейший символ из самой «Повести…» — расцветающее древо, то цитаты, заложенные в предисловие и приведенные нами выше, можно сравнить с семенем, которое прорастает в последующее изложение. Выше мы уже наметили путь, по которому цитата о цене получает развитие в основной части «Повести…».

Следующая цитата: «И елицы во Христа крестишася, во Христа облекошася» (Гал. 3: 27) открывает важнейший мотив «Повести…» — крещальный. Основополагающая роль крещального мотива была отмечена А. М. Ранчиным^[177]. В настоящей главе мы постараемся проследить, как именно этот мотив раскрывается в повествовании.

Наконец, последняя скрытая цитата — из послания апостола Павла к коринфянам — намечает мотив жизненного пути христианина, тяжелой, но высокой судьбы. Все тяготы, выпадающие на долю христиан («…в скорбех, в бедах, в теснотах, в ранах, в темницах, в нестроениих…» и т. д.) и описанные в этой цитате, благодаря ее протяженности и ритмичности создают образ трудного, долгого и вместе с тем сокрытого от людских глаз пути за Христом. Мало кто из исследователей обращал внимание, что Петр и Феврония на протяжении всего повествования перемещаются, путешествуют. Помимо этого они совершают некий духовный путь, выраженный приведенной цитатой.