Но где в ту пору располагалась столица княжества? По мнению большинства специалистов — там, где сейчас находится городище Старая Рязань. В 1237 году орды хана Батыя разгромили ее. Мощь древнего столичного центра начала угасать. Нашествия ордынцев повторялись, и старый богатый оплот Рязанщины всё более терял силы, население, славу. Закатывалось солнце великого города, и начиналась история населенного пункта, где жизнь едва теплится.
Нынешний город Рязань прежде именовался Переяславлем-Рязанским. К нему с течением времени перешла роль рязанской столицы.
Расстояние от Старой Рязани до Ласково, где отыскалась Феврония, — 60–70 километров. А от нынешней Рязани (то есть Переяславля-Рязанского прежних времен) — всего-то 25 километров. Трудно представить себе, чтобы княжий слуга, тот самый «отрок», забрался в поисках лекаря за два или даже три дня конного пути от столицы, в лесную глушь. А вот добраться до Ласкова от «молодой Рязани», той, что заменила старую, у него, думается, было гораздо больше шансов.
Но значение Переяславля-Рязанского, изначально невеликой крепостицы, начало возрастать лишь в XIV веке! Муромский князь Давыд Юрьевич к тому времени вот уже целый век лежал в гробу.
Возникает подозрение: а не принадлежит ли история Петра и Февронии более позднему времени? Не XIII, а XIV столетию?
Родич семейства Овцыных
В 1392 году Муром перешел под руку великого князя Московского Василия I. Независимое Муромское княжество исчезло, на его месте появилась новая провинция Московской Руси.
То, что происходило в Муроме с середины XIII до конца XIV века, — одна из темных страниц древнерусской истории. Нет, дело здесь не только в оскудении города, не только в бедствиях, постигших его. Просто летописцы стали обходить его вниманием. Рязань сделалась богаче, влиятельнее, древняя честь Мурома, когда-то первенствовавшего в регионе, уступила новой мощи рязанской. И Муромское княжение ушло в тень: мало о нем говорят, мало учитывают его в раскладах большой политики.
Известно о нем очень немногое.
Муром был разорен монголо-татарами в 1238/39 году, и с тех пор летопись, и без того небогатая известиями о нем, почти замолкает по муромским делам. В 1247/48 году у Мурома имелся собственный князь — Ярослав Юрьевич. Он успел выдать свою дочь за ростовского князя Бориса Васильковича, затем уехал в Орду и там умер «нужною», то есть насильственной смертью[48]. С тех пор Муром не раз подвергался нападениям ордынцев и к середине XIV столетия обезлюдел. Имена муромских князей того времени известны лишь по древнему родословию: Юрий Ярославич, а также Василий Ярославич, умерший бездетным.
В середине XIV века происходит восстановление города, связанное с именем некоего князя Юрия Ярославича (1345–1354), впоследствии потерявшего удел; возле него из непроглядной темноты выплывают имена предшественника и преемника: Василия Ярославича[49] и Федора Глебовича. Со вторым из них, большим злодеем, ничего похожего на историю Петра и Февронии не связано. О первом же известно лишь одно: по летописному свидетельству, Василий Ярославич между 1345 и 1347 годами «…преставися… в чернецех и в схиме, положен в Муроме в церкви Святых мучеников Бориса и Глеба»[50].
Итог: какова последовательность смены князей между Батыевым нашествием и Юрием Ярославичем XIV века, неизвестно. Как ни парадоксально, было две пары тезоименитых князей: Юрий и Василий Ярославичи XIII века, а затем Василий и Юрий Ярославичи XIV века. Между ними — белое пятно.
Краткая история восстановления Мурома и утраты благородным восстановителем (тем Юрием Ярославичем, который жил в XIV веке) власти над городом — словно вспышка в густой чернильной тьме. А после нее, вплоть до 1392 года, — всё тот же мрак полного неведения. Очевидно, Муром имел собственных князей, но их правление никак не отражено в летописях.
Следовательно, между 1248 годом и концом XIV века лежит огромное хронологическое пространство, в любой точке которого могла разворачиваться история Петра и Февронии Муромских.
Если учесть тот факт, что «Повесть…» рисует спокойное, благоустроенное общество, а не безлюдье, нищету и разор, следует приглядеться ко времени его возрождения.
Муром, как уже говорилось, восстановился лишь в середине XIV века, в 1340–1350-х годах. Следовательно, с большей вероятностью можно выделить в истории города другой фрагмент, пригодный для сюжетов «Повести…», — 1360-е — начало 1390-х годов. То, что было после восстановления. Иными словами, «финишная прямая» муромской независимости.
Как отнестись к этой версии?
Есть аргументы как за, так и против нее.
С одной стороны, нет в «Повести…» никакого упоминания татар. Муром как будто не знает их совершенно. А ведь область, для которой он являлся удельной столицей, подвергалась ордынским набегам чуть ли не чаще всей прочей Руси. Весь Муромо-Рязанский регион очень долго являлся проходным двором для татар, они здесь творили, что хотели. Несколько странно не замечать их присутствия хотя бы в самой малой мере…
С другой стороны, чем позже происходили исторические события, описанные в «Повести…», тем более вероятно, что их не забыли и память о них донесли до XVI столетия.
Слишком много рассуждений в духе: «Может, оно так, а может, оно и этак». Словно от научно обоснованных гипотез мы переходим к гаданию на кофейной гуще. Это и было бы так, если бы не одно серьезное обстоятельство, заставляющее со вниманием отнестись к «поздней» версии отождествления Петра Муромского.
К XIV веку восходят сведения генеалогических источников, где прямо назван князь Петр Муромский, старший брат князя Василия Муромского, — предка дворян Овцыных.
Вот строки из родословной книги князя М. А. Оболенского, в основе которой — официальный «Государев родословец» XVI столетия: «Описание початку[51] Володимерова роду. Великие князи Муромские братья родныя князь Петр да князь Василей… Князь Петр — без[детен], и со княгинею своею Фефрониею (Февронией. — И. Л., Д. В.) оба святыя. А у князь Василья сын — князь Данило. А у князь Данило сын — Володимер Красной Снабдя [так в тексте!]. И от него пошли Овцыны… Володимер Данилович был в боярех у великого князя Дмитрия Ивановича»[52]. Далее, в другом месте родословной книги, уточняется: «Род Овцыных. У великого князя Дмитрея Ивановича Донского был боярин Володимер Данилович Красной Снабди [так в тексте!]. От него пошли Овцыны, род Федцовы»[53].
Непростая задача: определить, хотя бы очень приблизительно, когда все они жили. Попробуем всё же сделать это.
Дмитрий Иванович княжил с начала 1360-х по 1389 год. Вряд ли в боярах у него служил безусый юнец. Следовательно, Владимир Красный, даже если дать ему минимальные (!) 20 лет при пожаловании боярского чина, родился самое позднее между началом 1340-х и концом 1360-х годов. А его отец Даниил — самое позднее около 1350 года, но скорее раньше.
Таким образом, если доверять генеалогическим данным, то время деятельности Петра, его брата Василия и жены Февронии — середина XIV столетия. Дореволюционный историк Н. Д. Квашнин-Самарин назвал братьев Петра и Василия «современниками Ивана Калиты». С таким же основанием их можно назвать современниками Семена Гордого или Ивана Красного, по сути, это ничего не изменит. А муромский предок Овцыных очень удобно отождествляется со вполне исторической личностью — князем Василием Ярославичем, предшественником Юрия Ярославича, восстановившего былую славу Мурома, а потом потерявшего княжение.
Всё вроде бы сходится превосходно: был некий князь Петр, по отчеству, скорее всего, Ярославич, один из муромских властителей-братьев, принявший перед смертью иноческое имя Давид. Идеальное, казалось бы, соединение генеалогического памятника со свидетельствами летописания. Чего искать еще? Всё разъяснилось!