В голову приходит жуткое сравнение - Гарри похож на груду товара в мясной лавке, ожидающего своей очереди на разделку - кровь, кровь и еще раз кровь. Он полностью обнажен, все его тело покрыто ранами - резанными, рваными, от ожогов и безжалостных ударов. Он прикован к скале - судя по количеству цепей, тянущихся к нему, за руки и ноги. Но определить наверняка сложно, потому что он лежит, скорчившись, почти что ничком, видна лишь часть щеки, разодранное ухо и неестественно вывернутая рука, а ноги поджаты под живот. Волосы на голове местами почти до корня сожжены.
Мне кажется, что я чувствую всю ту неимоверную боль, что ему пришлось перенести, потому что почти все отметины на его теле мне очень хорошо знакомы своим видом. Большинство таких же мне приходилось залечивать на собственной шкуре после рейдов или неуемной извращенной любви Лорда к внушению соратникам своих принципов, мучая их.
Пока мое тело рвет болью, а сознание затапливает отчаяние от невозможности вернуть время вспять и оградить Гарри от того, что ему пришлось пережить, рука с твердо зажатой в ней волшебной палочкой, ни разу не дрогнув, вырисовывает в воздухе петли и завитки диагностических заклинаний. Жив! Без сознания, но жив! С трудом выталкивая из себя воздух, шепчу через плотно сомкнутые зубы Кингсли, который тоже, я знаю, с замиранием сердца ждет моего вердикта:
- Жив.
Шелест облегченного вздоха за спиной подтверждает мою догадку - Кингсли очень боялся, что мы опоздали. Но мне некогда отвлекаться на чьи-то переживания - свои бы усмирить, четко и с максимальной пользой применяю все свои знания для того, чтобы облегчить состояние Гарри. Он пока без сознания - это даже хорошо, ведь он в таком случае не чувствует боли.
Еще узнав от Нотта, какие именно заклинания он применял для пыток, я догадывался, что могу здесь увидеть, но то, что предстало перед моими глазами, не укладывалось ни в какие рамки. Так выглядели магглы после развлечений Темного Лорда. Но у волшебников раны закрывались и переставали кровоточить гораздо быстрее, уже где-то через полчаса, а мы ведь именно столько и добирались до Гарри. Собственное предположение заставляет меня ужаснуться - магию Гарри основательно заблокировали. Понимание, чем это может грозить Гарри и окружающим, заставляет меня сразу же убедиться в своей догадке.
- Чем блокировали магию? - не оборачиваясь, спрашиваю у Нотта.
- Стандартным зельем, - он не задерживается с ответом, все еще надеясь остаться живым, пусть и заключенным в Азкабане.
Я понимаю, что он имеет в виду зелье, иногда используемое колдомедиками для приостановки действия некоторых проклятий, напрямую зависящих от личной магии пострадавшего. Мы тоже с Гарри пробовали его применить, когда его магический потенциал резко возрос. Ничего хорошего из этого не получилось. Но сейчас все будет хорошо, я в этом уверен, потому что знаю, как помочь Гарри взять свою силу под контроль. Но сначала ему нужно залечить телесные раны. А позже и душевные. Пытки ни для кого не проходят бесследно. По себе знаю, хоть Мерлин и хранил меня, не допуская вот до такого, что пришлось испытать моему Гарри.
Ползая на коленях вокруг искалеченного тела, я стараюсь как можно быстрее заклинаниями остановить кровотечение из ран. Затем, не рискуя дотронуться до Гарри руками, чтобы не причинить ему еще больше вреда, магией поднимаю в воздух и обрабатываю раны, до которых не было доступа, пока он лежал на полу. Благо, диагностика говорит, что серьезных внутренних повреждений у него нет. Эйвери, сука, прекрасно знает, как продлить мучения так, чтобы человек долго оставался жив и продолжал чувствовать боль. И этого гаденыша Нотта под себя выстрогал. Стараюсь не акцентировать свое внимание на осознании того, каким именно образом причинены Гарри те или иные травмы. И вдруг Нотт снова открывает рот, хоть его никто уже ни о чем и не спрашивает:
- Я забыл ему вчера дать блокирующее магию зелье, так что он скоро начнет восстанавливаться.
Нотт хочет купить себе этим признанием помилование? Наивный… Он забыл, с кем связался… То, что он сотворил с Гарри, не предполагает прощения – только искупление. Собственной жизнью! Свою участь он решил в то мгновение, когда прикоснулся к Гарри, начиная пытать. Простить его издевательства – все равно, что стать соучастником.
Все же беру во внимание его слова и еще раз диагностирую магическое состояние Гарри. Если раньше я считал, что его магия связана зельем, то теперь понимаю, что все гораздо хуже. Но делать окончательные выводы еще рано, поэтому я, оказав первую неотложную помощь и напоив обезболивающим, кроветворным и восстанавливающим зельями, наколдовываю вокруг Гарри плотный магический кокон, в каких колдомедики содержат самых сложных своих пациентов, затем бросаю на него чары отвлечения внимания, чтобы никто не смел рассматривать моего Гарри, и поворачиваюсь к Кингсли, сообщая:
- Я забираю его с собой.
- Может, лучше в Мунго? - сомнение Кингсли в моих способностях справиться с лечением Гарри мне понятно - ведь он видел, что с ним сделали эти нелюди. Я бросаю мстительный взгляд на Нотта, забившегося в угол и боящегося даже вздохнуть.
- Я справлюсь. Если понадобится помощь, я ее попрошу, - все же обещаю я, чтобы успокоить сомнения Кингсли.
Мы поднимаемся из подземного туннеля наверх, я впереди себя левитирую Гарри, заключенного в магический кокон.
Эйвери все так и лежит на полу сарая под охраной парочки крепких парней Кингсли. Через минуту входят еще двое, видимо, вызванные на подмогу неведомым мне способом - у Кингсли всегда есть свои козыри в рукаве.
- Сними, - командует мне Кингсли и кивает на Нотта.
Я отменяю чары магического поводка и на вопросительный взгляд Кингсли только качаю головой. Он отправляет Эйвери и Нотта вместе со своими людьми в Аврорат, а сам задерживается еще на несколько минут, чтобы выяснить, почему я не снял проклятье, которое уже меньше чем за сутки приведет Нотта к мучительной смерти. Не трачу ни своего времени, ни его:
- Когда я вылечу Гарри, можешь посадить меня в Азкабан за применение темномагического проклятья к Нотту, но такой зверь жить не будет, - мой категоричный тон дает ему понять, что спорить бесполезно. Мне абсолютно не жаль моего бывшего студента, оказавшегося таким монстром. Я не уверен, что поступил бы так же, если бы от его рук пострадал кто-нибудь другой. Но случилось то, что случилось. И я не позволю сохранить жизнь тому, кто так неистово издевался над Гарри. - У вас достаточно времени, чтобы его допросить.
- Но он скажет, что ты…
- Твои люди видели, как я снял с него магический поводок-удавку. Я больше ничего не делал Нотту. Здесь, - я указал на свою волшебную палочку, - нет свидетельства, что я применял к нему что-то серьезнее Ступефая и магической удавки. Все только в голове Нотта и твоей. Так что решать тебе.
- Но как? - Кингсли слегка растерян.
- Ты не знал, что можно стереть память волшебной палочки сразу после применения того или иного заклинания? - я горько усмехаюсь. - Среди Пожирателей были не только садисты и убийцы, Кингсли. Ученые и мастера своего дела тоже попадались.
- Поэтому мы не смогли доказать причастность некоторых из них к бесчинствам…
- Нет! Не только поэтому. Не все участвовали в, как ты сказал, бесчинствах. И мы с тобой это уже обсуждали. Сейчас не время. Я могу уйти? - гляжу на кокон с Гарри, зависший в ярде над полом возле моей руки, и делаю шаг в сторону двери. - Или ты все же собираешься меня задержать за причинение вреда Нотту? - голос мой тих, но Кингсли чувствует угрозу. Он понимает, что я пойду на все, если он только попытается не позволить мне поступить по-своему.
- Я приду днем для того, чтобы лично проконтролировать взятие у тебя показаний для Визенгамота, - только и говорит он, провожая меня за ворота заброшенного коттеджа по улице Западной в Хогсмиде.
Отойдя на несколько ярдов, я слышу за спиной хлопок аппарации - Кингсли, запечатав специальными чарами территорию, где произошло преступление, отправился в Министерство и в Аврорат. Мой же путь лежит в Хогвартс.
