Поразительный факт: оказывается, после загранпоездки можно остаться без штанов! На выручку пришел очередной советский лозунг, пародийно осмысленный: «Экономия должна быть экономной». Экономили буквально на всем. В первую очередь на ресторанах. Кипятильник в багаже – средство первой необходимости! Вскипятить в гостиничной раковине чай или сварить сосиски – привычное дело! Но еще ведь надо было что-нибудь привезти домой! Причем так привезти, чтобы непременно окупить поездку! Многие в ущерб собственному желудку и внешнему виду не только окупали вояж, но и прилично зарабатывали на следующий!

Кто-то, как, например, крупный журналист, который был аккредитован в Австралии, вез видеомагнитофоны, которые только тогда появились. Солидный человек, руководитель корпункта набивал ими чемоданы, перекладывал подушками. За 3 видеомагнитофона он мог сделать себе суперроскошный ремонт в квартире на Кутузовском проспекте.

Первые проблески свободы, первые заработанные миллионы… В начале 1990-х кооперативное движение в России развернулось уже как павлиний хвост, и теперь пришел черед шокироваться иностранцам. Деньги на запад повезли пачками. Вместо стыдливых командировочных – упругие, «зеленые котлеты». «Котлетами» зеленые и тратили.

Сам воздух времени, надо признать, этому способствовал. Была «необыкновенная легкость бытия», но не было этой культуры обращения с деньгами. Все происходило очень легко, и на местных это производило необыкновенное впечатление. Они не понимали, как это можно заказать в баре «Вельвет» – 5 бутылок шампанского по 1000 долларов, не понимали, что это можно сделать совершенно спокойно, даже если у тебя последние купюры.

Мы тогда и не предполагали, что такими своими приездами, по сути, создаем некоторое впечатление о нашей стране. Мы не думали, что вообще-то это довольно ответственно – как ты себя ведешь и как о себе заявляешь, а ведь со стороны такое поведение выглядело отчасти варварским.

Чистый Glock20

Четкое представление о россиянах образца 1990-х годов: женщины – проститутки, мужчины – исключительно алкоголики и воры. Говорят, что в Америке сильнее, чем русских, не любили только арабов. И, в общем, чему удивляться – плохая репутация создается быстро. Певец Павел Кашин, вкусивший заграницы в начале 1990-х, соврать не даст: «Когда я приехал в Лос-Анджелес, – тогда были первые конференции с участием наших представителей, – по радио говорили, что в Нью-Йорк приехала русская делегация, все прошло хорошо, но почему-то в туалете пропало мыло».

Но это еще были цветочки. Ягодки начались, когда за границу поехала российская братва, причем не просто погостить, а устанавливать свои собственные законы. Так у бывших советских республик появился на Западе новый, не матрешечный образ.

1991 год, закончилась эпоха СССР, началась новейшая российская история. И, как ни печально, именно первые новые русские начали создавать на Западе репутацию нашей страны. А это были бывшие подпольные фабриканты, скороспелые бандиты, приблатненные торгаши и прочие новорожденные капиталисты. Диссиденты Брайтона навсегда вжались в стены, когда победным маршем нетвердой походкой пошли по стритам наши «Новые Русские». Так, нацепив малиновые пиджаки, дикий Восток начал варварский поход на непуганый Запад.

Об одном из таких эпизодов вспоминает Михаил Шуфутинский: «Мы сидим в углу ресторана, ужинаем, там два парня и две девушки. Официант подошел, один из парней говорит по-русски: «Ну, что там у тебя, водка есть?» Официант принес. Мы тихо сидим, наблюдаем, а ребята громко разговаривают друг с другом, пытаясь всем своим видом показать, что у них денег столько, что они могут просто купить весь этот ресторан. Походит официант, все приносит и уходит. Они ему говорят: «Эй, иди сюда!» Наливают ему стакан водки: пей! Бедный официант берет эту водку и начинает пить. Я смотрю на него в ужасе – что с ним сейчас будет? Он упадет замертво? Нет, выпил. Один из парней берет хлеб, макает его в масло и дает ему: закуси! Я не знаю, как они потом рассчитывались, мы поели быстро и ушли. Такие сцены случались часто».

Наши приехали на Запад и сразу начали строить свою систему: игорные дома, нелегальный бизнес. К 1992 году маленькая криминальная Россия, которую на Западе построили эмигранты советской поры, выросла в настоящую систему. Это были уже другие, свободные, бандиты, которым в случае неприятностей всегда было куда вернуться. Впервые человек в дорогом костюме, говорящий по-русски, стал ассоциироваться с реальной угрозой.

Игорный дом, США, 90-е

Показательный пример приводит Александр Васильев: «Помню, мы первый раз поехали с приятелем в Лас-Вегас поиграть. У меня был в то время роскошный костюм – на работе мне выдали талон, чтобы я купил его для определенного случая, – финский за 220 рублей из двухсотой секции ГУМа, стальной, серый, очень красивый. И вот мы с приятелем надели костюмы и вошли в зал «Фламинго-Хилтон» и стали говорить по-русски. Вокруг нас все замолчали и сразу образовалась группа людей с выправкой офицеров полиции Невады. Как нам потом объяснили, русские в таких костюмах, которые вечером приходят поиграть в казино, – это только мафия, и самая страшная, потому что люди приходят поиграть в казино в удобной для ночи одежде, вплоть до спортивных костюмов, в рубашке. А два таких обормота в роскошных костюмах – это только бандиты».

Невероятно, но факт – новые русские на Западе надолго не задержались. Кто-то, разумеется, пополнил местные мафиозные кланы, но итальянцы, японцы, китайцы не спешили сдавать территории без боя. Кстати, в результате недолгих, но кровопролитных боев доморощенных бандитов стало на Западе еще меньше, а те, что остались, были вынуждены вариться в собственном, достаточно пресном соку.

«В Лос-Анджелесе были первые реальные пацаны, которые покупали особняки в Беверли-Хиллз, а у меня было две приятельницы – Катька и Аська. Катька была у них переводчицей, она на этом хорошо подрабатывала. Я сам не нашел в себе смелости посмотреть, как они там живут, но Катька мне рассказывала, что эти парни покупают виллу, садятся и сидят возле бассейна. А так как в ЛА деньги есть практически у всех, то это не является поводом для того, чтобы с тобой дружить, в принципе. Когда ты приходишь на вечеринку, то деньги есть у всех, а чем ты еще интересен, кроме денег? Естественно, что у наших парней самая главная фишка была – это деньги. И они немножко были разочарованы, потому что там этот фактор не работает», –  вспоминает певец Павел Кашин.