Конрад не удержался, вылетел из седла, и на него сразу набросилось несколько человек.

Алексей видел, как на Конрада набросили сеть, но прийти на помощь не мог – на него самого наседали половцы, сразу трое. Он едва успевал отбиваться секирой или подставлять под удар щит.

Только и на него нашлась управа. Сзади набросили на шею волосяной аркан, привязанный одним концом к седлу лошади, и половец сразу рванул в галоп. Рывок был такой силы, что Алексей вылетел из седла, упустив секиру.

Удар спиной о землю был так силён, что даже на мгновение свет померк в глазах. А лошадь тащила и тащила его по каменистой земле. Если бы не кольчуга, кожу и мясо со спины стесало бы до рёбер. Аркан сдавливал шею, и он руками попытался ослабить его хватку.

Лошадь остановилась, и на Алексея набросилось сразу несколько человек. Они стали верёвкой вязать ему ноги, а потом – и руки. И хотя он отбивался, как можно было противостоять четверым, лёжа на земле с арканом на шее? Через пару минут он был связан.

К нему подошёл командир половцев – это был вчерашний знакомый. Он ощерился в злобной усмешке:

– Ну что, попался?

И пнул его ногой по рёбрам.

– На лошадь его. Второго – тоже. Уходим.

С Алексея стянули аркан, и он вздохнул свободно. Но кожа на шее саднила. Он понял, что Конрад жив.

Четверо половцев положили его поперёк седла его же лошади. С Конрадом поступили так же, и вся шайка двинулась к перевалу.

Лежать поперёк лошади было неудобно, кровь прилила к голове, да ещё в опасной близости мелькали перед глазами лошадиные ноги.

Скачка продолжалась долго, и Алексей видел перед глазами только мелькающую землю. Наконец лошади остановились, и он почувствовал, как ноют отбитые внутренности. Попробуй полежи животом на жёстком и неудобном седле!

Половцы ходили вокруг, разговаривали, смеялись. Их было много, и Алексей понял, что степняки добрались до своего лагеря.

К нему подошли и грубо стянули за ноги на землю. Он не удержался на ногах и упал: руки связаны, балансировать нечем. Половцы захохотали.

С лошади стащили Конрада, подвели к Алексею и поставили рядом.

На широком лугу стояло множество войлочных палаток, горели костры. Половецкие женщины готовили в котлах пищу.

К пленным подошёл какой-то половецкий начальник – судя по тому, как склоняли перед ним головы рядовые половцы. У византийцев проще – по форме и шлему сразу понятно, кто перед тобой. А половцы одеты одинаково, только качеством одежды отличаются. На рядовых – халаты из простой, грубой ткани, а на подошедшем – халат шёлковый с вышивкой, явно трофейный.

Половецкий начальник внимательно осмотрел пленных и что-то сказал.

К Алексею и Конраду подскочил половец, обыскал, срезал у обоих с поясов кошели с деньгами и с поклоном преподнёс их главному.

– Как тебя звать? – на неважном греческом произнёс главный, указав на Конрада.

– Барон саксонский Конрад Бюллов, рыцарь, – представился полным титулом немец.

– А ты?

– Маркиз бургундский Анри Саваж, рыцарь.

Лицо половца вытянулось.

– Так вы оба рыцари? Почему воюете за греков?

– За деньги, – коротко ответил Алексей.

Половцы тоже ходили в походы за трофеями, и такой ответ был им понятен.

– Сражаетесь хорошо, большой урон понесло от вас моё племя.

Половец задумался, и Алексей понял, что степняк сейчас решает их судьбу. Состояние довольно унизительное для мужчины, когда твою участь решает другой.

Алексей посмотрел на Конрада – лицо того было абсолютно спокойным и бесстрастным. Немец хорошо владел своими чувствами. Конрад наверняка испытывал те же эмоции и чувства, что и Алексей.

– У меня служить будете? – спросил половец. – Платить буду, как и греки.

Рыцари переглянулись. Ну да, катафракты в любой армии нужны. У половцев конница лёгкая, и поединка «один на один» степняк не выдержит.

За обоих ответил Конрад:

– Мы клятву верности империи давали. Пока не истечёт срок договора, мы не можем служить другому владыке.

– Слышал я о рыцарской чести. Видно, правду говорят. Так ведь деньги не пахнут. И сами монеты такие же, из золота.

Рыцари молчали – Конрад уже ответил. Половец сплюнул:

– Казнить бы вас! Скажем, разодрать лошадьми – вашими же. Вот была бы потеха.

Рядовые половцы, что стояли полукругом, ощерились. Действительно смешно!

– Но я поступлю иначе – я возьму за вас выкуп. Император даст хорошие деньги за рыцарей, звонкой монетой.

Услышав о золоте, половцы издали восторженный вопль. Потешиться, разорвать лошадьми можно и кого-то другого, за кого не заплатили денег.

– В яму их!

Рыцарей окружили четыре половца и повели по лагерю.

Алексей с интересом разглядывал половецкий стан. У палаток крутились, дрались дети, готовили еду женщины. Почти у каждой палатки или юрты стояли крытые повозки для утвари. Интереса у населения пленные не вызвали.

Их довели до конца лагеря. Здесь, в земле было отрыто несколько глубоких ям, накрытых сверху решётками из жердей. Конвоиры сдвинули решётку и спустили в яму лестницу. Путы на руках пленников были разрезаны, и один из конвоиров показал пальцем вниз.

Первым стал спускаться Алексей. Руки после пут одеревенели и слушались плохо.

Яма была глубокая, метра четыре.

Когда Алексей достиг дна, следом на лестницу ступил Конрад. Уже в самом конце он не удержался, покачнулся, но Алексей схватил его за руку и не дал упасть.

Половцы, стоящие вверху и наблюдавшие за ними, радостно заржали. Вот ублюдки!

Лестницу тут же втащили наверх и закрыли яму решёткой.

Алексей уселся на землю, Конрад последовал его примеру.

– Я опасался, что нас казнят, – сказал Алексей.

– Я тоже. Второй раз в плену. В первый раз у англичан был, выкупили меня.

– Можно сказать – старожил. Глядишь, к третьему разу уже и привыкнешь, – невесело пошутил Алексей.

– Пленных кормить должны, и воду давать. Если они нас голодом уморят, выкуп не получат.

– Думаю, это будет не скоро. Пока половцы византийцам сообщат, пока доклад по инстанциям вверх пойдёт, пока деньги назад отправят да место обмена определят… Не меньше двух недель.

– Это в лучшем случае. Я в Британии полгода ждал.

– Полгода? Да мы сгниём в яме за это время! Крыши нет. Дождь пойдёт – вымокнем, как собаки, а холодно станет – окоченеем.

– До зимы ещё далеко, обменяют. Или на деньги, или на своих пленных.

К вечеру им спустили на верёвке кожаный бурдюк с водой, и оба вволю напились.

– Эй, а по нужде выпустить? – крикнул Алексей половцу, стоящему у края ямы. Но половец не обратил на его слова никакого внимания, как будто он был глухим. Или языка не понимал?

Потянулись тоскливые дни. Им бросали по лепёшке в день и по бараньей кости с мясом, а вечером спускали бурдюк с водой. Не сытно, но и с голоду не помрёшь.

В яме сидели безвылазно, и уже через неделю оба пленника стали чесаться: тепло, влажно, хотелось помыться, да и бельё постирать или сменить. Но, видимо, понятия о гигиене у половцев отсутствовали напрочь, а может быть, они просто хотели таким путём сломить волю пленных.

Эту неделю, да, впрочем, как и следующую, спасались разговорами. Конрад рассказывал свои случаи, смешные и драматичные, происшедшие с ним или с его знакомыми, Алексей – свои. Так быстрее проходило время. Вынужденное бездействие и невозможность двигаться просто сводили с ума. Тело настоятельно требовало хоть какого-то движения, а вся яма – три шага на три.

К исходу третьей недели Алексей не выдержал.

– Слушай, Конрад, сил больше нет в этой яме сидеть.

– Надо набраться терпения, Анри. Сам знаешь, как медленно решаются денежные вопросы в империи.

– Мы можем просидеть в этой яме ещё не один месяц.

– И что ты предлагаешь? Ведь их начальник, главный половец, предлагал тебе службу у них. Согласился бы – сидел бы сейчас у палатки, ел бы бараний суп и спал бы с какой-нибудь наложницей.

– Так ведь и ты не согласился! А знаешь, можно было для вида согласиться, а потом сбежать. Понятно, какое-то время нас бы в стане держали, но рано или поздно дали бы и коней, и оружие. Мы же катафракты!