Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Удалось собрать почти всех, за исключением нескольких половецких. Но те были совсем дикие и в руки не давались, отбегая. Однако, когда обоз тронулся, побежали за ним – всё ж таки живому существу оставаться среди мёртвых тел было жутковато.

Караван из лошадей вытянулся на добрых две сотни метров.

Ехали до самой темноты и остановились на постой, когда узкой, малоезженой дороги не стало видно.

– Я лошадей пастись отпущу, – сказал Алексей.

Он снял с лошадей сёдла, удила, спутал поводьями ноги. Жалко скотину, она поесть хочет и отдохнуть.

Когда вернулся, монахи уже спали. На рогоже одной из повозок стояла кружка с вином, лежало нарезанное сало и лепёшка. И на том спасибо!

Алексей с аппетитом поел, выпил. Разостлал на земле конский потник, положил под голову седло, лёг и сразу уснул. Устал он, да и тяжёлых впечатлений накопилось много.

Около полуночи проснулся от уханья филина. Проснулись и монахи.

– Фу, дьявольское отродье! Спать только мешает! – выразил своё отношение к птице один из монахов.

Они спали под телегами – укрытием от вероятного дождя и утренней росы. Сам епископ устроился на телеге поверх рогожи и укрылся накидкой из овчины. Разумно, к утру прохладно будет. Алексей даже слегка позавидовал – под овчиной даже в мороз тепло.

Сон после пробуждения, вызванного криком филина, уже не шёл, и Алексей просто лежал, вспоминая Конрада. Хороший был парень, что говорить… Надо было просто больше общаться, и все дела. А теперь они вряд ли встретятся. Где он сейчас? Судьба, Бог, рок – или что там ещё распоряжается жизнью человеческой – мог его забросить назад, в воюющую с СССР Германию, а мог и в другое время. После некоторого размышления Алексей решил, что Конрад всё-таки не умер. Нет сомнения, что рану он получил смертельную, с такой не выживают. Но если бы он умер, как все, то осталось бы его тело. А его нет, истаяло, исчезло. Причём всё это он видел своими глазами. Или это знак ему свыше, что пора возвращаться, что его время вышло? А сколько же времени тогда прошло в его квартире? Вдруг на самом деле несколько лет? И законная жена его не знает, где искать своего мужа? И в каком статусе она сама – вдова, жена?

Алексей поднял глаза на луну. До полной луны, когда камень-артефакт приобретает силу, ещё далеко. Месяц недавно народился, ещё три недели впереди до полнолуния. А с другой стороны – это даже и хорошо. Он успеет довезти Ефрема до Суздаля, исполнит данное князю Мономаху слово, выполнит свой воинский долг. Хоть он и не рыцарь, и никто его не посвящал, но честь свою сохранит: всё-таки офицер Российской армии, хоть и бывший. Решив так, он успокоился и уснул.

Разбудили его монахи. Они развели костёр, на треноге из сучьев подвесили котёл и стали варить кашу.

Уловив ароматный запах, идущий из котла, Алексей потянул носом и встал. Монахи показали ему, где они обнаружили ручей.

Умывшись и напившись воды, он пошёл собирать коней. За ночь лошади разбрелись по лугу, но, к его удивлению, по свисту, почти разбойничьему, прибежали все, даже половецкие. Впрочем, прибежали – не то слово, приковыляли на стреноженных ногах. Алексей сводил их к ручью напиться, потом снял путы и надел сёдла. Бросить хорошие сёдла на опушке леса ему совесть не позволяла – княжеское добро. Пусть Ефрем в Суздале сам распорядится, с него спрос будет.

Они похлебали каши деревянными ложками – у каждого своя была, и Алексей снова связал лошадей цепочкой.

– Готовы? – спросил Ефрем.

– Готовы, владыка.

– С божьей помощью – в путь.

И чем дальше они ехали, тем всё глуше становились места. Дорога временами терялась в траве, но потом появлялась вновь. Местами по обе её стороны стоял глухой, непроходимый лес, чаща. И зверьё дорогу перебегало – зайцы, лисы, один раз даже лось на дорогу ступил. Постоял, посмотрел на людей и спокойно дальше пошёл. Не пуганное людьми зверьё. Даже Ефрем заметил:

– Должно, звериная ловля в сих местах знатная. Князя бы сюда, уж больно он охоч!

Алексей ехал на коне рядом с возком епископа.

– Полагаю, владыка, у князя сейчас других, более важных дел полно. То половцы, то княжеские усобицы.

– С усобицами Мономах покончить хочет. Письма он князьям написал и с гонцами отправил, съезд князей учинить думает.

Алексей говорил, а сам прислушивался, по сторонам глядел – не верещат ли сороки, выдавая присутствие чужого, не мелькнёт ли в просветах между деревьями всадник? Он один, и только и может, что задержать на несколько минут половцев, ежели нападут. Коли их немного будет да монахи помогут, против десятка противника устоять можно. Но ежели половцев будет больше – нет у обоза никаких шансов.

Через два дня обоз вышел к деревне вятичей. Они продолжали исповедовать язычество, поклонялись Перуну и прочим древним богам, но согласились дать кров и пищу за лошадь. Цена была высока, да трофейного половецкого коня не жаль. Так и отдали с седлом.

Хозяин обрадовался, не зная, что половецкие кони не приучены в повозке или с плугом ходить – только под седлом.

Потом деревни стали попадаться чаще – в одном дне пути. Стало легче: и переночевать можно, и провизию купить – да и путь укажут верный.

Так они добрались до реки Каменки. О том, что это именно Каменка, узнали от рыбака, сидящего в лодке.

– Монастырь? Так вам туда! – рыбак махнул рукой, указывая направление.

К вечеру обоз уже стоял перед деревянными воротами монастыря. Послушник сразу узнал Ефрема и отпер ворота.

Приведённые с обозом лошади заняли едва ли не половину двора. Часть лошадей – из княжеских – в конюшню определили, а половецких коней Ефрем и настоятель решили на торгу в Суздале продать и деньги на строительство пустить. А привезённое с собой оружие, щиты да брони снесли в оружейную комнату.

– Самим пригодится, – заключил настоятель.

Монастырь прикрывал Суздаль с юга и, как и многие монастыри на Руси, служил крепостью, убежищем для селян в случае набегов вражеских.

Собственно, он ещё не был достроен. Стояли стены, монашеские кельи и трапезная с поварней, и всё из дерева, поскольку лесов вокруг полно, а вот с камнем – туго, ближайшие каменоломни аж на Оке.

Ефрем приехал, чтобы заложить фундамент для каменного храма. Он, как и настоятель монастыря, понимал, что дерево – материал недолговечный, гниёт, а хуже того – горит.

Врагов у монастыря было два – князья с их междоусобными войнами и половцы. И если русские князья старались не разрушать церкви и монастыри, то половцы, осознав, что не могут взять монастырь или город, зачастую его поджигали. Высушенное годами дерево занималось быстро, а потушить его было невозможно – немногочисленные колодцы вычерпывались за полчаса. Вот и оставались после половецких набегов лишь пепелища да обгорелые кости.

Следующим днём часть послушников увела половецких лошадей на торг в Суздаль, другие же рыли котлован под фундамент будущего храма – поистине сизифов труд! Кирками рыхлили землю, потом принимались работать лопатами и в ивовых корзинках выносили грунт. Тяжкая работа на многие месяцы!

Алексей постоял, посмотрел да и направился в монастырскую плотницкую – там послушники мастерили двери, ворота и деревянные кресты для тех же могил.

Алексей нашёл старшего и объяснил, что ему нужно. А хотел он сделать тачку – своего рода ящик с ручками и колесом. Грунт ведь быстрее и легче вывозить, с тачкой справится и один человек, а корзину вынуждены нести двое.

Плотники быстро соорудили тачку – работа несложная, а вместо настоящего колеса приспособили поперечный круг от бревна. Для первого раза получилось неказисто, да и тачка вышла тяжеловатой, но лиха беда – начало.

Алексей ухватился за ручки и выкатил тачку к котловану:

– Грузи!

Двое послушников быстро набросали в неё грунт, и Алексей покатил гружёную тачку на двор. Грунт обычно высыпали у дальней стены – там был небольшой уклон в сторону реки. Таким образом и двор заодно выравнивали. Обернулся он быстрее, чем послушники с корзиной, а груза взял вчетверо больше. Послушники тут же обступили тачку. Немудрёное изделие, а труд облегчило и ускорило.

116
{"b":"561795","o":1}