– Повторение ошибочных утверждений не изменит реальности. И вы знаете, что мы не можем выследить Дэни в реальности Фей. Потому она туда и отправилась.

Отлично, теперь у меня в голове звучит главная тема «Околдованного». А от нее всегда сложно отцепиться.

– Когда Дэни вернется, я хочу, чтобы кое-кто сделал ей татуировку. Сразу же, как только она вернется.

– И это после всего, что вы устроили мне из-за собственной татуировки. К тому же вы забыли, что после падения стен татуировки перестали работать. Не спешите. Мы найдем Дэни. В данный же момент самый важный пункт в нашем плане – это собрание.

Собрание. Я ерзаю, и мое веселье мгновенно исчезает.

– Ты уверен, что мы не можем перенести его в другое место?

– Все произойдет здесь. И вы будете на нем присутствовать.

Бэрронс редко о чем меня просит и многое дает взамен. Я не могу представить себе мир без него и не хочу представлять. Однажды я чуть не уничтожила этот мир, когда поверила, что потеряла Бэрронса навсегда.

– Да, господин, – сердито бормочу я.

Он слабо улыбается.

– Вы ýчитесь, мисс Лейн, вы ýчитесь.

Катарина МакЛоклин, сменившая Ровену на посту грандмистрисс аббатства, прибывает первой. Спокойный взгляд серых глаз этой изящной брюнетки сканирует меня, как только я открываю дверь, напоминая о том, почему я ее избегаю. Ее талант – эмоциональная телепатия, и я не знаю, как глубоко Катарина может проникнуть. В кошмарах она очищает меня, как жемчужную луковицу, и добирается до сгнившей середины.

Я задерживаю дыхание, пока грандмистрисс не завершает свою инспекцию. Почувствовала ли она злобу «Синсар Дабх»? Вину за мое дневное убийство?

– Как ты, Мак? Давно тебя не видела.

«Тебя не было в аббатстве, ты не защитила нас», – вот какое сообщение, как мне кажется, я читаю в ее глазах, и мне становится стыдно. Но я в последнее время немного параноик, поэтому могу и ошибаться.

Дышать становится чуть легче.

– Хорошо, Кэт. А ты?

– Почему ты не пришла в аббатство в ту ночь, когда мы бились с Королем Белого Инея? Нам бы очень пригодилась твоя поддержка, – говорит она с мягким ирландским акцентом.

Вот он, нож в мое и без того продырявленное сердце. Приятно узнать, что я все-таки не параноик. И позволить Кэт с ее прямотой стать параноиком.

– Мы с Бэрронсом были в Зеркалах. Я только постфактум узнала, чем все закончилось. Мне очень жаль, Кэт.

Ее проницательный взгляд устремляется в мой левый глаз, затем в правый, обратно, а потом Кэт медленно кивает.

– Нам тоже жаль. В ту ночь мы потеряли многих из наших сестер. И не можем позволить себе потерять еще и тебя. К слову о потерях – ты давно видела Дэни? Ее не было в аббатстве с тех пор, как мы победили Короля Белого Инея. Я отправила девочек на поиски, но пока что они не обнаружили следа, и я не видела в последнее время листовок Дэни. Она словно испарилась.

Я и глазом не моргнула.

– Я думала, что она осталась с вами.

– В ту ночь мы поссорились по поводу того, где ей жить. Я предвидела, что Дэни попытается настоять на своем и будет держаться от нас подальше, но чем дольше она отсутствует, тем больше я беспокоюсь. Сейчас опасное время, даже для нее. Ты не против ее поискать? И, если увидишь, передай, что нам ее очень не хватает. Я хочу, чтобы она вернулась домой.

– Конечно. – Я тоже хочу, чтобы Дэни вернулась домой.

– Надеюсь, и ты как-нибудь заскочишь в аббатство, Мак. Проведешь с нами ночь или неделю, если ты не против. Я давно хочу услышать рассказ о том, как тебе удалось принести «Синсар Дабх». – После паузы Кэт добавляет: – Есть еще кое-что, что я хотела бы обсудить, когда у тебя будет время. Насчет Крууса. Поскольку о Принцах Фей ты знаешь больше любого из нас.

– Его клетка цела, верно?

Это еще один из моих повторяющихся кошмаров: Круус выбирается, каким-то образом снова превращает меня в при-йа, и я сбегаю с ним в другой мир, который мы начинаем населять маленькими детенышами-книгами. То есть буквально. У книг есть ручки и ножки, они все время плачут, и им нужно молоко, которого у меня нет. В последнее время сны у меня дурацкие.

– Конечно. – Кэт снова замолкает. – Но у меня есть опасения, которые я хотела бы обсудить с тобой наедине. Если бы ты смогла приехать в аббатство, ты бы сама увидела, что я имею в виду. Эта оттепель… Я думала, что с исчезновением огненного мира, который угрожает нашему дому… О, а потом оказалось, что это не он и ничто никуда не…

Она резко обрывает себя и на несколько секунд теряет самообладание.

Я вижу неожиданную неуверенность Кэт и думаю: «О нет, неужели она тоже?..» Внезапно обретенные сила и власть могут сотворить с тобой странное превращение, особенно если тебе дорог мир вокруг, а нам обеим он дорог. Это словно внезапно получить Murcielago LP 640, с двенадцатицилиндровым движком и норовистым сцеплением, когда ты привык ездить на шестицилиндровом «мерседесе». Вначале ты водишь плохо, резко дергаясь при разгоне и торможении, не доверяешь собственным ногам, иногда, не рассчитав скорость на старте, въезжаешь в зад тем, кто катится впереди, и так, пока не научишься чувствовать автомобиль. Или, как я сегодня, не врежешься в стену, снеся все, что попалось на пути.

– Кэт, что не так в аббатстве? Что происходит?

– Тебе надо просто… – Она смотрит мне за плечо. – Бэрронс.

– Катарина.

Я чувствую за спиной его энергию, сексуальную, электризующую. Каждая клеточка моего тела оживает, когда он рядом. Бэрронс движется мимо нас, на крытое крыльцо магазина, и я вздрагиваю от желания. Моя потребность в сексе, похоже, напрямую связана с эмоциями, которые я подавляю, а сегодня я подавляю огромное их количество. Когда я впервые приехала в Дублин, я говорила, изучала, испытывала все, расплескивая вокруг свои чувства, радужные, как цвета моего гардероба. Теперь я ношу черное и не выказываю почти никаких эмоций.

Пока Бэрронс меня не раздевает. Тогда я взрываюсь. Я становлюсь пламенем и яростно выплескиваю на него все, что чувствую, а он отражает эти чувства в меня, жарким, опасным сирокко, который сглаживает, меняет форму, приносит нас в то благословенное место, которому не нужно ни солнца в небе, ни звезд, ни луны. Там только мы.

Звенит колокольчик, когда Бэрронс открывает дверь, собираясь выйти. Мне нравится этот звук, и всякий раз, когда я его слышу, я представляю, что он поет: «Добро пожаловать в дом Мак».

– Сюда придут Принцы Невидимых.

– И один из Светлых Принцев, достаточно глупый, чтобы объявить себя Королем, – рычит Бэрронс, пока дверь за ним не закрылась.

– Бэрронс действительно может их контролировать? – спрашивает Кэт.

Она заметно нервничает. И я ее не виню. Принцы Невидимых смертоносны. Те двое, что явятся к нам сегодня, в незапамятные времена мчались в Дикой Охоте с двумя своими собратьями и стали широко известны как Всадники Апокалипсиса. Круус – Война. Я подозреваю, что Кристиан становится Смертью, а это значит, что сегодня в моем доме появятся Голод и Мор. Мило.

– Он говорит, что может нейтрализовать их в стенах этого магазина.

Кэт сухо откликается:

– Ты же понимаешь, что его здесь нет, правда?

– Что, прости?

Этот мужчина достаточно реален для меня.

Все шесть футов три дюйма, все две сотни сорок пять фунтов тугих, мощных, надежных и быстрых мускулов.

– Бэрронс… Он как Риодан. Когда я тянусь к кому-то из них своим даром, я ничего не чувствую. Это больше чем отсутствие эмоций, это отсутствие самой сути. Пространство, которое они занимают, бесцветно.

– Возможно, они умеют блокировать твое чутье. Возводят вокруг себя щит. Бэрронс знает барьерные чары как никто.

О’кей, ему придется научить меня этому трюку. Я блокируюсь изо всех сил и все же подозреваю, что, если Кэт решит меня испытать, я окажусь по уши в проблемах.

– Я умею определять наличие барьеров, Мак. Из этой двери только что вышло ничто. Полное отсутствие чего угодно, опознаваемого как жизнь.