- Там же темно, Леночка, грязно и тесно! - ужасался Н.

- Что Вы понимаете в удовольствиях, Сергей Андреич, - смеялась Леночка.

Между тем пили чай, и Н. легонько шлепал по рукам камрадов, втихаря тянувшихся к конфетам.

- Сказано же, только для особ в юбках; вот наденьте юбки, тогда пожалуйста...

- Но Лена в брюках, - слабо сопротивлялись мужички, - да и ты, Андреич, конфеты трескаешь...

На что господин Н. картинно разводил руками и возносил очи горе.

- А что, шеф у себя? - спросил он, мотнув головой на боковую закрытую дверь.

- Где ж ему быть? - пожали плечами сотрудники. - Работает, сердешный.

Спустя полчаса гомон утих, все расселись по местам, прильнув к микроскопам, стереоскопам и компъютерам, а Н. прошел в смежную комнатку, где рядом с шефом было его рабочее место.

- Привет, - сухо поздоровался начальник сектора. - Звонил завлаб, просил нас присутствовать в десять на обсуждении отчета третьего сектора. Ты ведь знакомился с их материалами?

- Знакомился, - вяло ответствовал Н.

- Ну и что скажешь?

- Что-что, похоже на халтуру. Но завернуть их все равно не дадут: срыв задания, последующие осложнения с финансированием.... Да и другие не поддержат - итак нас с тобой считают чересчур "вумными".

Шеф, худощавый, черноволосый, с резкими чертами лица, поиграл желваками, вперив взгляд в стену, затем перевел их на собеседника:

- Все равно промолчать нам нельзя. При каждом удобном случае надо высказывать свою точку зрения. Вспомни: десять лет назад мы были со своей геодинамикой одни, а теперь и в первом и в третьем секторах появились свои мобилистские модели...

- В гробу бы я их модели видел, - мрачно заметил Н. - Такие вот "единомышленники" и губят новые идеи на корню.

- Но это лучше, чем закоренелый фиксизм. Лишь бы двигались в русле мировой геологической парадигмы - а модели появятся другие, более совершенные. В общем, вот что: в темпе сформулируй свои замечания по основным пунктам и постарайся сделать это не в слишком резкой форме. Впрочем, ладно, резкости я сглажу...

Большая говорильня под названием Ученый Совет закончилась, вопреки опасениям, вовремя, за 2-3 минуты до обеденного перерыва. В коридоре двигавшегося среди прочих разгоряченного, с пунцовыми щеками господина Н. догнал сотрудник 3 сектора Дмитрий Казаков, пытаясь продолжить дискуссию, но Н. его остановил:

- Ты, Дима, зайди лучше к нам после обеда и мы на примере своих материалов разберем обстановку коллизии островной дуги с краем континента, а потом прикинем, как это можно изобразить в вашем случае, в деталях.

- Сергей Андреич, - с легким смущением ответствовал Дмитрий, - после обеда не смогу, Вы же знаете, чем мы будем до вечера заниматься.

И щелкнул пальцем по горлу.

- А, традиции.... Их, конечно, надо блюсти. Ну, зайди завтра, что ли. Но вообще-то лучше бы вы с вашим шефом сделали это до того как...

В ответ Дмитрий криво усмехнулся, напоминая тем самым Н. о ярой амбициозности своего шефа, который "на поклон" ни к кому не ходил, очень веря в здравый смысл - свой собственный. И тут прозвучал звонок на перерыв.

Почти сразу стали открываться многочисленные двери, и коридор заполнился облаченными в пальто сотрудницами, спешащими на пробежку по магазинам. Тем не менее, они успевали вскидывать глаза на замешкавшихся мужчин и оделять их улыбками и приветствиями. Дима встрепенулся как боевой конь и только что не бил копытом. Проводив взглядом их удаляющиеся ножки, попки и спинки, он, блестя глазами, повернулся к Н.

- Андреич, хочешь свежий анекдот?

- Ну, позабавь, - заранее улыбаясь, поощрил Н.

- В секс-шопе некая дама выбирает вибраторы. "Мне, пожалуйста, вот этот зелененький..., вон тот синенький... и во-он тот красненький". "Мадам, красный - это огнетушитель..."

- Да-а, - все шире улыбаясь и краснея, сказал Н. - Аппетиты у дамы.

Тут его ухватил за рукав пробегавший мимо Володя Старицкий, бессменный организатор спорта в НИИ.

- Андреич, ты не забыл, у тебя сегодня игра с Васей Матвиенко. Вы вторые.

- Вот, черт, и правда, забыл. Ну, уже иду.

- Давай, Андреич, ни пуха, ни пера, - распрощался с ним Казаков и двинул к себе в сектор, где его уж верно поминали добрыми тихими словами.

Бильярдный стол был установлен в главном вестибюле - единственном достаточно просторном пустом зале института. Вокруг по стенам расположились немногочисленные, с десяток, зрители, а вдоль стола неспешно прохаживались игроки: небольшого ростика пузатенький, очкастый, плешивый кандидат наук Вадим Николаевич Бурмин и крупный громогласный с большим твердым брюхом Валерий Николаевич Шмелев, доктор наук - оба шестидесятилетние, в деле толковые, но в обиходе легкомысленные, ребячливые люди. К тому же давние соперники во всем. Жребий и здесь свел их нос к носу.

Н. присоединился к зрелищу при счете 5:2 в пользу Шмелева.

- Ну-ка, ну-ка,- снисходительно гудел Шмелев, - покажи, наконец, людям класс, Вадик...

- Покажу-у, - обещал Бурмин, низко пригибаясь и старательно выцеливая почти прямой, но далекий шар. Хлесть! И шар, пробитый на удивление мощным и точным ударом, затрепыхался в лузе.

- Ну как, - победно поправляя очки, воскликнул Вадим Николаевич, - показал? Сейчас еще покажу...

Он стал тянуться к следующему шару, но роста не хватало, да и животик прилечь на борт мешал, что не преминул отметить соперник ("Он много в жизни потерял из-за того, что ростом мал"), но и в этот раз удар получился.

- Ах ты какер! - с чувством произнес Шмелев. - Поди, в детстве дерьмо ел?

- Ел, ел, - соглашался на все приободрившийся Вадик, однако бить ему было особенно нечего. Впрочем, Н. опытным взглядом игрока с 35-летним стажем выхватил одну возможность, о чем и намекнул Бурмину - хотя это было, конечно, моветоном. Тот рискнул и вновь удачно, после чего вконец обнаглел ("С кем играть-то?") и, снебрежничав, промахнулся из выгодного положения.

Тут оживился Валерий Николаевич и стал наматывать витки вокруг стола, прицениваясь к шарам. На третьем его придержали:

- Побойся бога, Валера, вариантов у тебя как грязи!

- Вот я и ищу самый верняк, - огрызнулся доктор наук, но все же сделал выбор и весьма четко переправил "свояк" в середину, а затем столь же технично "чужой" с угла на угол.

- Счас будем ставить точку, - пообещал он с высоты своего роста сникшему Бурмину, но, разумеется, не забил. После этого игра у обоих петухов не заладилась: Шмелеву никак не давался последний шар, а Бурмин будто забыл, как, собственно, шары забиваются. Так продолжалось минут пять. Зрители и следующие игроки преисполнились справедливым негодованием.

- Да вы что, мужики, в поддавки стали играть, о людях совсем забыли? Ну-ка собрались, волю в кулак - а то и дисквалифицировать обоих недолго!

- Фу ты, ну ты, - отмахнулся Шмелев, но на Бурмина окрик подействовал благотворно, и он враз отквитал два шара. Стало 7:7 и право удара осталось у него же. А в углу как раз притулился шар, об который можно было сыграть "свояк", правда далекий и тонкий. Все притихли в ожидании, только хорохорящийся Шмелев попытался давить на психику соперника перед ударом, но на него столь дружно зашикали, что он утих и забормотал себе под нос. Бурмин стал целиться.

- Тоньше комариного члена, Вадя, - подсказал кто-то в тишине.

- Знаю, знаю, - досадливо ответствовал Вадим Николаевич и легонько толкнул шар. Тот спокойно пересек стол и тюкнулся в борт впритирку с "чужим" шаром, но без характерного для касания звука или колыхания.

- Задел, - вдруг, вопреки очевидному, безапелляционно заявил Бурмин.

- Да ты что, - загалдели свидетели. - Мимо!

- А я говорю, задел! - лез в бутылку Вадя. - Сам видел.

- Вот она и прорезалась, твоя жидовская сущность! - взревел над всеми полный праведного гнева голос Шмелева. - Вот где ты прокололся-то, жильда пархатая!