- У тебя наверняка проблемы с мужиками были в школе, - бормочет он под нос.
- Пф!
Были. Еще какие.
Мы дожидаемся нужного момента в музыке, и начинается…
Когда гонка останавливается, и я замираю в шпагате, дыхание только немного ускорено, а обычно озорные глаза Николаса холодно взирают на меня сверху.
- Хочешь посмотреть? – спрашивает он, поднимая меня с пола.
- С удовольствием, - улыбаюсь я, потому что видела, как мы движемся, в зеркало. Этот идиот в первый раз сделал все идеально.
Николас подключает камеру к старенькому телевизору в студии и нажимает кнопку «Проиграть». Мы оба смотрим на пару с их отточенными движениями, в которых нет ни одного изъяна, но меня почему-то не покидает чувство когнитивного диссонанса. Что не так?
- Ну? – спрашивает Николас. – Видишь?
- Мы прекрасно танцуем… - протягиваю я, неуверенно качая головой.
- Хорошо. А что чувствуешь?
Я открываю рот, чтобы ответить, и… дыхание замирает. Ничего. Ровным счетом ничего… Вижу, как в запутанной изящной игре бегут наши ноги и плещется вокруг бедер моя юбка, но… это все настолько пусто… Я пустая… Мой танец – пустой…
Сердце бухается на дно желудка, и я так и не могу начать дышать. Вот что имел в виду Лазаль. Вот что мне хотел показать Николас, проиграв в битве за ведущую роль. Подбородок дрожит, веко начинает дергаться, и слезы медленно, но верно заполняют глаза. Усилием воли я делаю глубокий шумный вдох, чтобы не заплакать, и говорю тихим хриплым голосом:
- Будь по-твоему…
Одним движением стягиваю топ и остаюсь в постыдном наряде, который Николас заботливо для меня выбрал. Встаю на исходную точку нашего танца и жду. Он снимает рубашку и, включив камеру и стереосистему, подходит ко мне. Мне кажется, сейчас мы встанем в позицию, и я с готовностью приподнимаю руки, но он игнорирует их и проводит ладонями по моим собранным в пучок волосам. Стягивает резинку и дает чуть завитым прядям спадать на голые смуглые плечи.
- Я в них запутаюсь… - пытаюсь протестовать, но голос все еще хриплый.
- Не запутаешься, - уверенно говорит Николас и сильнее встрепывает волосы, так что видок я приобретаю совсем дикий. – На меня смотри, - добавляет он и начинает шептать глубоким голосом: - Танго – как секс на паркете. И на сцене прикосновения много более интимны, чем в постели. Здесь нет места стеснению и робким отводам глаз. Здесь даже нет зрителя, потому что остается только страсть, глухо бьющееся сердце, пот и дикое напряжение между вами.
Наконец, встает в позицию. Снова вторую**, но теперь я не смею возразить. Нужный момент, поехали… Но Николас не двигается с места, удерживая меня. Чего ты ждешь, вот же! Его озорные глаза осаждают меня. Пропущенный такт. Еще один, и Николас толкает меня чуть назад в совершенно новом танце. Начинаем с шагов: медленный, медленный, быстрый, быстрый; мах ногой назад, согнутой в колене, разворот, еще один, пауза; па де буре***, мах ногой в сторону, и Николас начинает закручивать меня, едва носок туфли касается паркета. Я с трудом удерживаюсь, успев сменить позицию левой руки и ухватить его за шею. Он смело обводит меня вокруг себя, пока я сама не останавливаю это. Теперь понятно. Николас играет. Со мной и моим телом. Распаляя меня, заставляя сопротивляться и подчиняться одновременно. Он прижимает меня к себе, и тут становится ясно, зачем вся эта канитель с раздеванием: мы касаемся друг друга, кожа к коже. Я чувствую его ускоряющееся дыхание и бьющееся сердце. Рука скользит по моей обнаженной талии, и я без слов обвиваю его бедро ногой, потому что так требуют музыка и его жадный взгляд. На секунду Николас позволяет мне оторваться, чтобы сделать перекидной, а потом возвращает во власть своих загребущих рук. По шее стекают капельки пота, на уровне груди впитываясь в кружево бюстгальтера. Мне совсем не видно, как мы танцуем, потому что разлетающиеся волосы полностью закрывают обзор, да и мой партнер не дает отвести глаз к зеркалу.
Я не успеваю заметить, как мы возвращаемся к концовке изначального треклятого соло. Темп ускоряется, и это касается не только музыки, но и наших сошедших с ума сердец и дыхания. Обводка по кругу, снова игра ног, будто они гонятся друг за другом, но никак не могут поймать. Прыжок, и я каким-то невероятным образом оказываюсь в финальной позе танца – на шпагате с правой ногой, лежащей на левой лодыжке Николаса. Он стоит на коленях и смотрит на меня своими озорными и уже, очевидно, возбужденными глазами. Дыхание у обоих тяжелое, быстро опадает и поднимается не только грудь, но и плоские, липкие от пота животы, в рваном ритме касающиеся друг друга. Мы дрожим, как неопытные юнцы от первого оргазма.
Когда Николас наклоняется и требовательным поцелуем впивается в губы, разум тут же делает мне ручкой, позорно ретируясь. Мой несдержанный стон отражается от стен танцевального класса. Красная лампочка записи мигает на камере…
_______________________________________________________________________
*Четвертая позиция для пар – позиция, при которой партнеры стоят не лицом к лицу, а каждый как бы делает шаг влево, не меняя положения рук.
** Вторая позиция для пар – классическая танцевальная позиция, при которой партнеры стоят лицом к лицу.
*** Па де буре - мелкие движения, переступания с ноги на ногу.
========== Танец шестой, … ==========
Николасу не составляет труда уложить меня на холодный паркет, тем более что я и так уже обвиваю его ногами. Влажные поцелуи и хриплые стоны распаляют меня все сильнее, подхлестывая животное вожделение. Дыхание Николаса такое сбитое, и руки его дрожат, когда он водит ими по моим ногам, стягивая чулки. Он чувствует… Он чувствует себя так со всеми женщинами? Восемьдесят пять килограммов тестостерона…
Ажурные трусики намокают больше, когда Николас нетерпеливо трется об меня между ног. Я не целуюсь с закрытыми глазами, мне нравится смотреть, как реагирует партнер на прикосновения, нравится анализировать. Не в этот раз. У меня просто не хватает времени и самообладания, чтобы подумать.
Николас несдержанно рычит мне в губы, нащупав застежку от бюстгальтера и быстро избавившись от него. Одной рукой паршивец мнет грудь, а другой беззастенчиво лезет под юбку, сдвигает трусики и проникает в уже сочащееся лоно сразу двумя напряженными пальцами. Я выгибаю спину, подаваясь навстречу, и не знаю, как назвать то, что срывается с губ – то ли стон, то ли вскрик. Николас улыбается. Мне этого не видно, но я чувствую улыбку на его губах, обводящих мои скулы, шею и ключицы. Языком он оставляет влажные дорожки на коже, дразнит соски, втягивает их в рот, будто хочет меня съесть. Может, и правда хочет, черт его разберет…
Он возвращается с поцелуями к губам, вытаскивает из меня пальцы и растирает естественную смазку по телу. Быстрыми рваными движениями я спускаю с него брюки и достаю из трусов затвердевший член. У Николаса вырывается еще один рык, когда я начинаю водить по головке и сжимать рукой основание. Он чуть приподнимается и сам тянется туда. Направляет и плавно погружается в меня… Я опять выгибаюсь, ближе прижимаясь к нему. Наши руки скользят по телам друг друга в тщетной попытке найти опору. Горячее дыхание обжигает подбородок и шею, когда Николас упирается лбом в мой лоб. Я открываю глаза и встречаю его взгляд. Зрачки расширены так, что радужку цвета лазури едва видно, но я все равно успеваю заметить отсутствие прежнего озорства. Серьезный взгляд, рваное дыхание, раскрасневшиеся щеки и трясущиеся руки…
Николас не шестнадцатилетний подросток, поэтому я знаю – он будет долго мучить меня, не давая разминуться с ним на вершине. Толчок. Еще один. Медленный, медленный, быстрый, быстрый… и я узнаю ритм. Нашего с ним танго… Так это странно… делить одни мысли… Будто появилась чаша, куда слили все, о чем мы думаем. Музыка… я слышу музыку, играющую одновременно в моей и его головах.
Он перекатывается на спину, заставляя меня быть сверху, и сжимает с такой силой, что вот-вот сломает ребра. Длинные волосы спадают на лицо, и его пальцы зарываются в них.
