Он пытается подмигнуть, но с огромным распухшим синяком выглядит это так жалко, что вызывает у меня только усмешку, а у Грега - сдержанную улыбку.

- Пока, Ник, - улыбается он, и я, аллилуйя, избавлена от общества самодовольного нахала.

- К тебе или ко мне? – спрашивает Грег, спустя несколько минут.

- Что? А… я… Давай не сегодня, ладно? Я так устала… Этот придурок меня окончательно вымотал…

- Понятно. Какие с ним проблемы?

- Он высокомерный зазнавшийся пустозвон, который прилагает на грош усилий, но получает от этого на миллион результата! Вдобавок ведет себя, как малое дитя, как только перестает танцевать! С ним же вообще разговаривать нормально невозможно! – выливается у меня давно кипевшая злоба.

- А ты не зазнавшаяся? – мягко и совсем необидно интересуется Грег, уверено ведя машину.

- Я – трудяга, поэтому все, чего добиваюсь, заслужила! Если бы ты знал, сколько времени я трачу на репетиции…

- Да уж догадываюсь… Почему его поставили тебе в партнеры?

- Мой партнер ногу сломаааал, - зеваю я и откидываюсь на теплое сиденье, - а концерт совсем скооооро… - еще один зевок, и я прикрываю глаза.

- Вы завтра долго?

- Мм? Не знаю… Может быть…

- Я заеду за тобой, - уверенно говорит Грег.

- А? Ну, ладно… Ты, все-таки, нашел меня…

========== Танец четвертый, успокаивающий ==========

За полторы недели работы мы даже привыкли друг к другу: я теперь знаю, чем его мотивировать, он – как сделать меня мягче. Все понеслось в каком-то бешеном ритме: работа, разговоры с этим имбецилом; вечером – теплые руки Грега и его понимающий взгляд; мягкая постель в его шикарной квартире на такой высоте, что мне иногда страшно; секс, если я не слишком вымотана. А потом опять по кругу…

Выходные я провожу с Грегом, забыв обо всех па, выпадах, плие и прочем безобразии. Но в ночь на понедельник мне снится Николас. Мы танцуем в рабочей студии именно так, как мне хочется – страстно, безудержно, свободно… Я просыпаюсь с рассветом и долго не могу понять, было ли это на самом деле.

Увы, не было, и в среду постановщик опять разочарованно смотрит на наши отточенные движения. Он не выражает недовольства ничем, но я слишком хорошо научилась смотреть. В зеркала, на лица людей. Они – как открытые книги, только иногда приходится читать между строк.

Потрясающее танго – Roxanne. Номер, вообще, групповой, и в нем участвует несколько пар, но мы бьемся над одним единственным куском – нашим соло – чертовых полторы недели.

- Стоп… стоп… - прикрывая уставшие глаза рукой, тихо говорит постановщик уже к концу дня.

Николас останавливается и бережно (!) опускает меня на пол, потому что в этот самый момент я проделываю сложный элемент, опираясь лишь на его бедро.

- Ребята… - постановщик подходит к нам и не знает, что сказать. По лицу видно, что слов действительно нет, ведь он сам не может понять, в чем проблема. – Вы делаете все прекрасно, но… Не знаю, это не то, что я хочу.

- Мистер Лазаль! – не выдерживаю я, потому как уже вечер и все разошлись, а мы с Николасом работаем буквально до обморока третий день к ряду. – Что еще не так? Вы исправляли нас, мы тут же переделывали правильно!

- Вивьен… Ты профессионал. Ты двигаешься, не задумываясь, твое тело само знает, что делать, но… ты не чувствуешь это. Эмоции на твоем лице либо наигранные, либо отсутствуют вовсе.

Мой рот возмущенно открывается, а брови сходятся на переносице. Я… да я… Да я танцую уже девятнадцать лет! Как он может такое говорить?! Сейчас точно сорвусь и выскажу Лазалю все, что думаю и чего на самом деле не думаю о его манере работать с танцорами.

Твердая рука проводит по моей ягодице, и палец замирает в полудюйме от возбудимой точки.

- Николас, ублюдок, какого хрена?! – поворачиваюсь и ору на него, вместо Лазаля, а идиот сразу убирает руку.

- Прости, не удержался, - ухмыляется он. Синяк рассосался, и теперь оба его озорных глаза смотрят нормально. Но, обещаю, это ненадолго! – У тебя шикарная задница…

- Да пошел ты!

- Только с тобой, прелесть моя.

С губ срывается звериный рык, потому что слов на такое хамство уже не осталось. Я бью ублюдка по лицу, по мускулистым плечам, по груди, толкаю и пихаю его, а он ни секунды не сопротивляется и, кажется, специально дает мне это делать, просто для разрядки. Руки дрожат – все силы сегодня ушли на репетиции, - и из глаз начинают литься бессильные слезы отчаяния. Ну что я делаю не так?! Вижу себя в зеркало: вспотевшая, раскрасневшаяся, из тугого пучка волос выбиваются отдельные темные пряди, глаза уставшие, красные, мокрые дорожки на щеках, и опустившиеся плечи… Жалкое зрелище…

- Давайте закончим на сегодня, - неожиданно мягким голосом говорит Николас. – Мистер Лазаль, ей нужен денек передышки. Она себя измотала, - шепотом добавляет он, подойдя ближе к постановщику.

- Хорошо, - нехотя соглашается Лазаль. – Тогда увидимся в пятницу, - и покидает зал.

Мы с Николасом остаемся одни, а я продолжаю плакать.

- Ну, все, - тихо говорит он, подходит ко мне и… обнимает?

Его руки ничуть не холоднее рук Грега, и самое смешное, что мне, в общем-то, все равно.

- Тихо, тихо, - Николас гладит меня по голове, пытаясь успокоить дрожащее тело, и я покорно утыкаюсь лицом ему в плечо, потом как-то незаметно обвиваю торс руками. Расклеилась… - Сколько ты спала сегодня?

- Не знаю, - между всхлипами произношу я.

- Ясно. Секс был?

- Чего?!

- Был или нет?

- Был…

- Понятно… Вон, на ногах еле стоишь. Тебе нужно домой и отоспаться.

- Много ты знаешь, что мне нужно… - бормочу я, перестав плакать, но руки так и не отпустив.

- Пошли, красавица.

Николас уводит меня из зала студии, не отправляет в душ, но заставляет плотно укутаться в пальто и надеть на голову платок, чтобы я не простыла от холодного осеннего воздуха, а потом он провожает меня до дома. Мы едем в вечернем метро, и моя голова то и дело склоняется к нему на плечо.

Звонит телефон, и я долго роюсь в сумке.

- Алллло? - говорю сонным голосом.

- Вивьен, я подъехал, малыш. Когда вы закончите? – знакомый заботливый голос с того конца провода.

- Мы уже… Я домой уехала, Грег, прости. Совсем неважно себя чувствую… У себя сегодня переночую.

- Заболела? – обеспокоенно спрашивает он. – Хочешь, я приеду. Ничего такого! Лекарства привезу, если нужно…

- Нет, Грег, не надо. Все нормально. Я хочу одна побыть немного. Спасибо. Целую, пока-пока.

- Пока, Вивьен.

Отключаюсь и, закинув телефон обратно в сумку, устало утыкаюсь лицом в теплую куртку из грубой ткани. Как же голова раскалывается…

- Заноза он… - со знанием дела протягивает Николас.

- Заботливый, ты хотел сказать, - недовольно бормочу я.

- Говори, как хочешь, - немного презрительно бросает он.

Дальше мы едем в тишине, но беседовать как-то и не хочется.

Моя квартирка с апартаментами Грега не сравнится, и райончик до боли напоминает тот, в котором живет Николас. О правилах этикета я забываю напрочь, поэтому не предлагаю гостю не то, что чашку кофе или чая, но даже просто сесть. Стянув одежду, направляюсь в ванную.

- Иди-ка сразу спать, - советует Николас.

- Потная и грязная в постель? Ни за что!

Шумит вода, даруя мне свежие силы, и я надеюсь, что он ушел. Заворачиваюсь в полотенце и, выйдя из душа, обнаруживаю Николаса сидящим в гостиной.

- Ты еще здесь? – голосу возвращается прежняя холодность и уверенность.

- Хотел убедиться, что ты не упала в ванной в изможденный обморок, - нагло улыбается он.

- Зачем… зачем ты это делаешь?

- Что?

- Заботишься обо мне…

- Ты же моя партнерша, - ухмыляется Николас. – Иди спать. Завтра увидимся, - встает с дивана и направляется к двери.

- Николас… - окликаю я его уже у выхода. Он останавливается. – Это… спасибо.

Слышу короткий смешок.

- Спокойной ночи, Вив.

Дверь закрывается с характерным щелчком.