— То есть, ты решил сообщить, что предложение выйти за тебя замуж было ошибкой? А как же кольцо, надетое тобой сегодня мне на палец? Приснилось?

— Что ты, нет! Я просто хотел сказать, что был непозволительно груб, когда делал предложение. И меня может извинить только то, что я влюблён. Это необычное для меня чувство, даже своей жене, с которой мы жили душа в душу, я делал предложение по всем правилам, на свежую голову… Прости меня, я не мог не сказать про Лорда, не хотел, чтобы ты расстроилась, узнав о его приказе от него или от Беллы.

— Я поняла, хотя и очень разозлилась. Сначала даже подумала, что ты издеваешься, но потом поняла. И я тоже не хочу, чтобы ты пожалел, поэтому поцелуй меня…

Антонин, который уже давно стоял перед моим креслом, заставляя меня нервничать, взирая на него снизу вверх, рывком поднял меня и впился поцелуем в мои губы.

Я вмиг обмякла в его руках, не ожидая такого напора. Поцелуй не был нежным и целомудренным. Он целовал меня яростно и страстно, даря блаженство и вытягивая душу. Оторвавшись от него, как мне показалось, через целую вечность, я открыла глаза и встретилась с его взглядом, в котором страсть и тьма сплелись воедино.

— Нам нужно срочно сыграть свадьбу, — сообщил он мне неожиданно хриплым голосом, — иначе я за себя не ручаюсь…

— Тоша, мы ведь взрослые люди, — проговорила я, ослабевшей рукой пытаясь погладить его по щеке.

Перехватив мою руку, он стал выцеловывать мои пальцы.

— Я хочу, чтобы всё было как надо, и я подожду до свадьбы, хотя никто не помешает мне целовать мою невесту.

— До потери сознания, — прошептала я, удивляясь странным чувствам, овладевшим мной.

Никогда раньше я не испытывала таких ощущений, хотя откуда мне знать, что испытывает влюблённая ведьма, когда её целует страстный маг… Вся моя магия, которую я чувствовала в себе с того незабываемого момента, когда взяла в руки палочку, будто пела во мне и требовала отпустить, чтобы слиться в одно целое с магией того, кто был предназначен мне судьбой…

Именно его я ждала в юности, мечтая о возлюбленном, именно его представляла в своих фантазиях, лёжа одинокими ночами в холодной постели. Именно к нему я пришла в момент грозившей ему опасности. Я отпускала себя и моя магия сливалась с его — изучая, подстраиваясь и ласкаясь.

Тони вновь поцеловал меня. Теперь уже, легко касаясь, он приласкал поцелуями шею и, стягивая мантию с моих плеч, принялся за ключицы. Я вцепилась в его волосы, не решив, прижать ли сильнее или оттолкнуть и прекратить эту сладкую пытку, от которой подгибались ноги и замирало сердце.

Долохов сам, сделав над собою усилие, оторвался от меня и, снова впившись быстротечным поцелуем в мои губы, выскочил из библиотеки, оставив меня в растрёпанных чувствах и помятой одежде.

Я рухнула в кресло, из которого он когда-то давно выдернул меня, и замерла с улыбкой на горящих губах…

========== Глава 13 ==========

— Горько! — орала родня Антонина, приехавшая на нашу свадьбу, удивляя английских магов и заставляя звенеть хрустальные подвески многочисленных люстр.

Свадьбу справляли зимой, в Англии, но с русским колоритом — со снегом, летящим из-под копыт троек, коими управляли залихватские ямщики. С икрой, красной и чёрной, расставленной в расписных бочоночках, с осетрами, расстегаями, водкой со слезой и солёными огурчиками.

Рекой лилось шампанское, столы ломились от разных видов мяса, пел цыганский хор, и ошалевшие Тайный и Ближний Круг, вместе с жёнами и детьми, взирали на Антонина, выписывающего вокруг меня кренделя, метя блестящий паркет полами белоснежного кафтана.

Я же плыла лебёдушкой, в шитом жемчугом кокошнике с тончайшей дымкой*, в парчовом сарафане, в душегрее, отделанной белоснежным мехом…

Лорд Волдеморт сам отдавал меня Тони перед алтарём и был главным гостем. Свадьба получилась весёлая, народ расслаблялся. Англичане, сначала чопорные, выпив и закусив, несколько отошли от правил и приличий.

Так что можно сказать, что свадьба удалась. Маша, сияя, как самовар, мелькала среди гостей, волоча за собой Снейпа, который недавно вошёл в Ближний Круг и, можно сказать, заглядывал в рот своему наставнику.

Этим и собиралась воспользоваться девушка, по секрету рассказав мне, что решила рискнуть и попросить Тёмного Лорда о милости. Раз уж он смог приказать её дяде, то и ей не откажет, приказав Северусу. А там уж Мария собиралась сделать молодого зельевара, по мере своих сил, самым счастливым мужчиной.

— Маша, а ты уверена, что это правильное решение? Не пожалеешь ли ты потом? Ведь сейчас он, возможно, испытывает к тебе симпатию или дружеские чувства, но не любит. Не упрекнёшь ли ты потом его за это?

— Тётя Лена, я всё решила! Не любит и ладно, зато я, кажется, люблю и хочу, чтобы он стал моим мужем! А если и пожалею, то никогда не упрекну его, ведь это моё решение и моё желание. И я сделаю всё, чтобы он никогда не упрекнул меня.

Маша, похоже, была настроена решительно. Что ж, зная о судьбе Северуса, я не буду больше отговаривать её. Возможно, это их шанс. Его — не стать жёлчным преподавателем зелий, а её — выйти замуж за человека, который ей нравится и от которого ей хочется иметь детей.

***

Мимоходом, за бокалом вина или рюмочкой водочки, решались политические вопросы, а молодая поросль, ни о чём особо не задумываясь, напропалую флиртовала, знакомилась и выпивала.

Шеф, почтив нашу свадьбу своим присутствием, ушёл почти сразу, сделав общение более свободным. У него было много дел и разрешив расслабиться сегодня соратникам, он предпочёл удалиться.

***

В тысяча девятьсот восьмидесятом году произошло сразу два знаменательных события. Министром Магии стал Том Марволо Реддл, а великий светлый волшебник Альбус Дамблдор, коего нынешний министр не уставал превозносить как своего учителя, умер, нарвавшись где-то на тёмное проклятие, поразившее его руку.

Его обнаружила МакГонагалл, пришедшая в директорский кабинет по каким-то школьным делам. Специалисты, вызванные из Мунго, только развели руками. Проклятие, поразившее директора, было им неизвестно, единственное, что они могли сказать точно — это то, что оно было вызвано каким-то предметом, возможно, кольцом, надетом на палец. Но ничего подобного возле тела не было найдено.

Директора Дамблдора похоронили на кладбище в Годриковой Впадине, рядом с родителями и сестрой. Министр Реддл, присутствовавший на церемонии вместе со своими сподвижниками и личным секретарём, сказал прочувствованную речь.

В ней он посетовал на то, что волшебники стали забывать, как бороться с Тьмой и пообещал, что реорганизует школу и введёт в её программу обязательное изучение тёмных проклятий и защиту от них, чтобы лучшие из лучших не гибли, не зная, как защититься.

Стоящий рядом с немногочисленными сторонниками Дамблдора, рискнувшими прийти, чтобы попрощаться с ним, неприметный мужчина, терявшийся на фоне ярких друзей и чем-то напоминающий крысу, незаметно усмехнулся на слова Тёмного лорда.

Ему стоило многих усилий «подсказать» директору, что воскрешающий камень, за которым тот охотился, долгие годы принадлежит Волдеморту и спрятан им в развалинах дедовского дома.

И Альбус не устоял… Хотя Питер и сомневался, но Повелитель был уверен, что директор заглотит крючок. Итогом этой операции стала эпитафия на могиле чародея, который пал жертвой своих несбыточных желаний… «Что имеем — не храним, потерявши — плачем…»

***

Магическое общество ждали перемены. Министерство реорганизовывалось, убирались одни отделы, создавались другие. Посты занимали члены партии «Вальпургиевы рыцари», выдавливая несогласных и формируя общественное мнение.

Школа Хогвартс, как и обещал министр, получила помощь и от Министерства, и от Попечительского совета. Были наняты дополнительные кадры и введены предметы, долженствующие подготовить всесторонне образованных молодых людей, которые в будущем не только станут отличными аврорами, колдомедиками, чароплётами, зельеварами и финансистами.