– Брунульф, ты знаешь от кого. Ты обратился ко мне «лорд», так что не притворяйся, будто не узнал меня.

Я указал на старейшего из его воинов, седого мужчину со шрамом поперек лба.

– Ты дрался вместе со мной при Фернхамме. Так?

Седой ухмыльнулся:

– Так, лорд.

– Служил у Стеапы, верно?

– Да, лорд.

– Ну так скажи Брунульфу, кто я такой.

– Это…

– Мне известно, кто это такой, – перебил его Брунульф. Потом слегка кивнул мне. – Лорд, для меня честь познакомиться с тобой.

Эти слова, пусть и высказанные сдержанным тоном, побудили старшего из двух попов сплюнуть на траву. Брунульф это оскорбление оставил без внимания.

– Могу я осведомиться, что привело Утреда Беббанбургского в столь захудалое местечко?

– Хотел задать тебе тот же самый вопрос, – бросил я.

– Тебе тут нечего делать! – взял слово плюющийся поп.

То был крепкого сложения мужчина, широкий в плечах, старше Брунульфа лет на десять или пятнадцать, со злым лицом и коротко подстриженными черными волосами. От него буквально исходила властность. Его черная ряса была из лучшей шерстяной пряжи, а крест на груди горел золотом. Второй священник был намного моложе, не столь внушительный. Он явно тушевался в нашем присутствии.

Я посмотрел на старшего попа.

– И кто ты такой? – вопросил я у него.

– Человек, творящий Божье дело.

– Тебе известно мое имя, – ласково продолжил я, – а еще ты наверняка знаешь и как меня прозвали.

– Сатанинским отродьем, – процедил он.

– Может, и так, – согласился я. – Но еще меня кличут убийцей священников. Впрочем, много лет минуло с тех пор, как мне в последний раз довелось выпотрошить дерзкого попа. Не мешает поупражняться.

Я улыбнулся ему.

Брунульф вскинул руку, обрывая неизбежные препирательства.

– Лорд Утред, отец Херефрит опасается твоего вторжения.

Молодой предводитель саксов явно не желал схватки. Говорил он вежливо.

– Как можно вторгнуться на земли своего короля? – осведомился я.

– Эта земля принадлежит Эдуарду Уэссекскому! – изрек Брунульф.

Я расхохотался. Это было дурацкое заявление, столь же возмутительное, как претензии скоттов на земли к северу от стены.

– Эта земля лежит в половине дневного конного перехода к северу от границы, – напомнил я.

– Для наших притязаний есть основание, – заявил отец Херефрит.

Голос у него был густой, враждебный, а взгляд еще менее дружественный. Я предположил, что прежде он был воином: на одной щеке шрам, а в глазах только вызов, не страх. Был он крупный, но всё сплошь мускулы, причем такие, какие развиваются за годы упражнений с мечом. Я подметил, что Херефрит остановил лошадь поодаль от спутников Брунульфа, даже от своего собрата-попа, как будто презирал их общество.

– Основание, значит, – отозвался я пренебрежительно.

– Именно, – отрезал он в ответ. – Только тебе мы ничего предъявлять не станем. Ты помет дьявола, незаконно пришедший на землю короля Эдуарда.

– Отец Херефрит – духовник короля Эдуарда, – пояснил Брунульф, явно обеспокоенный воинственностью священника.

– Отец Херефрит, – произнес я негромко, – родился у свиньи из задницы.

Херефрит уставился на меня. Мне говорили, что есть где-то далеко за морями племя, люди из которого способны убивать взглядом. Похоже, здоровяк-поп решил уподобиться им. Я отвернулся прежде, чем это стало поединком взглядов, и заметил, что второе знамя – то, которое не развевалось на ветру, – исчезло со стены форта. Мне подумалось, не собирается ли сейчас под ним военный отряд, готовясь смести нас?

– Твой королевский духовник, рожденный от свиноматки, утверждает, что у него есть некое основание. – Я обращался к Брунульфу, но смотрел по-прежнему на форт. – Что за основание?

– Отец Степан! – Брунульф переадресовал мой вопрос нервничающему молодому священнику.

– В лето Господа нашего восемьсот семьдесят пятое, – начал тот высоким срывающимся голосом, – король Нортумбрийский Элла передал эту землю в бессрочное пользование королю Восточной Англии Освальду. Король Эдуард является ныне правителем Восточной Англии, а посему истинным и законным наследником сего дара.

Я посмотрел на Брунульфа и решил, что передо мной честный человек, который не выглядит убежденным доводами попа.

– В лето Тора восемьсот семьдесят пятое, – сказал я, – Элла был осажден своим соперником, а Освальд был не королем Восточной Англии, а игрушкой Уббы.

– И тем не менее… – начал было старший из попов, но осекся, когда я его прервал.

– Уббы Ужасного, – произнес я, глядя прямо ему в глаза. – Которого я убил на берегу моря.

– Тем не менее… – заявил Херефрит громко, как бы подбивая меня перебить его снова. – Дар был совершен, грамота подписана, скреплена печатью, и земля, таким образом, была передана. – Он посмотрел на отца Степана. – Разве не так?

– Так, – пискнул отец Степан.

Херефрит продолжал испепелять меня взглядом:

– Ты вторгся во владения короля Эдуарда, эрслинг[2].

От этого оскорбления Брунульф поморщился, но я и бровью не повел.

– Можете предъявить свою так называемую грамоту? – спросил я.

Некоторое время никто не отвечал, затем Брунульф посмотрел на младшего из попов:

– Отец Степан?

– С чего нам доказывать что-то этому грешнику? – сердито вопросил Херефрит. Он провел коня на шаг вперед. – Это ведь убийца священников, ненавистный Богу, женатый на саксонской шлюхе, изрыгающий сатанинское дерьмо.

Я почувствовал, как мои люди завозились у меня за спиной и вскинул руку, успокаивая их. Подчеркнуто не замечая отца Херефрита, я посмотрел на молодого священника.

– Грамоту легко подделать, – заявил я. – Так что позабавь меня и расскажи, почему эта земля была передана.

Отец Степан посмотрел на Херефрита, как бы спрашивая разрешения говорить, но тот не удостоил его вниманием.

– Рассказывай! – настаивал я.

– В лето Господа нашего шестьсот тридцать второе, – нервно забубнил отец Степан, – святой Эрпенвальд из Вуффингаса пришел к этой реке. Был разлив, и перебраться на другую сторону было нельзя. Тогда святой помолился Богу, ударил посохом по реке, и воды расступились.

– То было чудо, – пояснил Брунульф, стыдливо потупив глаза.

– Странно, – протянул я. – Никогда не слышал такой истории прежде. Я вырос в Нортумбрии, а парнишка-северянин вроде меня наверняка знал бы такую удивительную легенду. Мне вот известно, как тупики распевали псалмы, да и про младенца, исцелившего мать от хромоты тем, что он плюнул ей на левую сиську. Но человек, которому не требовался мост, чтобы перейти через реку, – никогда не слыхал про такого!

– Полгода тому назад, – продолжал Степан, будто и не слышал моих слов, – на дне реки был найден посох святого Эрпенвальда.

– Да с тех пор прошло двести лет!

– Намного больше! – вмешался один из монахов, за что удостоился свирепого взгляда отца Херефрита.

– И его не унесло течением? – спросил я, притворившись удивленным.

– Король Эдуард решил сделать тут место паломничества, – заявил отец Степан, снова не замечая моей насмешки.

– И поэтому послал сюда воинов, – с угрозой произнес я.

– Когда церковь будет построена, воины уйдут, – с жаром пообещал Брунульф. – Они здесь только для того, чтобы защищать святых отцов и помогать в постройке святилища.

– Это так. – Отец Степан рьяно закивал.

Они врали. Я подозревал, что их умысел – не выстроить церковь, а отвлечь Сигтригра, пока Константин прибирает к рукам северную часть Нортумбрии. А заодно развязать вторую войну, подбив Сигтригра напасть на форт. Но если это так, то почему саксы держатся так миролюбиво? Да, отец Херефрит проявляет враждебность, но я подозревал, что он из числа тех злобных и несдержанных попов, которые представления не имеют о любезности. Брунульф и прочие его спутники вели себя уважительно, стараясь не раздражать меня.

– Ты утверждаешь, что это поле – земля короля Эдуарда, – сказал я. – Но чтобы добраться до него, вам пришлось пройти через владения короля Сигтригра.