Конлайд грохнул кулаком по столу и вскочил на ноги.

– Подлая тварь! – проревел он, причем настолько неожиданно, что остальные гуляки затихли и с недоумением воззрились на него.

После недолгого молчания кто-то крикнул:

– Ты имеешь в виду Айдана? – и остальные ответили на его слова дружным хохотом.

– Сука! – вновь выкрикнул Конлайд, схватился за край стола и перевернул его, так что посуда с выпивкой и закуской разлетелась по утоптанному земляному полу, а некоторые гости еле успели отпрыгнуть в сторону. Но уже в следующее мгновение ри туата согнулись пополам от смеха, будучи не в силах вымолвить ни слова.

Развернувшись на каблуках, Конлайд решительным шагом направился к двери. «Надо узнать, беременна ли она, узнать, кто… чертов отец». Позади него, не утихая ни на миг, продолжалось шумное застолье охотников. Никто из них не попытался последовать за Конлайдом, и никто даже не поинтересовался, куда это он направляется.

Скрип открываемых главных ворот и крики стражников, означающие, что Конлайд вернулся со своими спутниками с охоты, донеслись до Бригит даже сквозь толстые стены, увешанные гобеленами, и забранные ставнями окна королевской опочивальни. Вот они проехали мимо, и стук копыт их коней легкой дрожью пробежал по полу и стенам. А потом вновь наступила тишина.

Так продолжалось вот уже целую неделю, каждый вечер со дня их свадьбы. Сидя в тускло освещенной комнате, она с содроганием представляла себе, что вот сейчас на пороге ее спальни появился Конлайд Уи Кенселайг, ее супруг. Теперь уже их общей спальни.

Подобная возможность вызвала бурю эмоций у нее в душе. Страх был первой и, пожалуй, самой главной из них. Следующей шла надежда. Она ведь завлекла Конлайда в брачный союз с единственной целью – побыстрее консумировать его и тем самым сделать законным своего ребенка. Привлечь Конлайда молчаливым обещанием богатства и секса оказалось столь же трудно, как и заманить голодного волка куском сырого мяса, отчего ее нынешнее положение представлялось ей совершенно необъяснимым. Ведь если он не намерен идти ей навстречу в вопросе консумирования брака, значит, она сделала ужасную ошибку.

Предвкушение? Да, и оно тоже. Бригит вовсе не была равнодушна к вниманию мужчин. Если на то пошло, в первую очередь, именно из-за этого она и оказалась в столь незавидном положении. В конце концов, она стала ждать появления Конлайда в собственной постели точно так же, как ожидала бы, скажем, цирюльника, который должен был удалить ей зуб, – со страхом, но, поскольку избежать этого невозможно, то и со слабой надеждой, что все окажется не так плохо, как она опасалась, и что ее положение все-таки обязательно улучшится после того, как все закончится.

Она отужинала в одиночестве своей спальни, как случалось и в предыдущие вечера, и стала прислушиваться, ожидая уловить какие-либо звуки, свидетельствующие о его приближении, но таковых не было. Ночь выдалась тихой, и ее покой нарушал лишь редкий лай собак да приглушенный смех или крики, доносившиеся иногда со стороны главной залы. Она трудилась над вышивкой при свете чадящей свечи до тех пор, пока у нее не начали закрываться глаза, и тогда Бригит отложила рукоделие на столик и вздохнула. На ней была белая свободная ночная сорочка-лейна из тончайшего льна, мягко облегавшая ее тело, с глубоким вырезом, в котором виднелись полушария ее полных грудей. Надевая ее, она чувствовала себя желанной, но теперь испытывала лишь усталость и разочарование.

Убедившись окончательно, что Конлайд в ближайшее время не появится, если вообще когда-либо сочтет ее достойной своего внимания, Бригит встала, потянулась, забралась в постель и укрылась тяжелыми одеялами и шкурами. Она никак не могла понять, отчего он так невнимателен к ней. Живот ее был едва заметен, и она была уверена, что Конлайд ни о чем не подозревает. Мужчины же всегда считали ее исключительной красавицей, и она не сомневалась в том, что не слишком изменилась за последнее время.

Конечно, она слыхала, что бывают такие мужчины, которые предпочитают общество других мужчин, причем не просто в дружбе, а и в том, что считается сугубо женским занятием. Впрочем, одна только мысль об этом приводила Бригит в содрогание, поскольку она с трудом представляла, как такое может быть. Тем не менее она начала спрашивать себя, уж не принадлежит ли к их числу и Конлайд. И тогда, вполне естественно, мысли ее вновь обратились к тому, как выпутаться из затруднительного положения, в котором она оказалась.

Некоторое время она лежала без сна, глядя в темноту, ломая голову над тем, как найти выход из ловушки, в которую она угодила, и при этом возвести сына, если у нее действительно родится сын, на трон Тары, предпочтительно с Короной Трех Королевств на голове. Она думала о Харальде, вспоминая его юное тело с рельефным рисунком мышц, и ту легкость, с которой он расправился с людьми, желавшими учинить над ней немыслимое надругательство. Она, словно наяву, вновь увидела его длинные льняные волосы и мощные, как канаты, мышцы на его руках.

В какой-то момент, уже глубокой ночью, она крепко заснула, свернувшись калачиком под грудой одеял. Ей снилось, что ее преследует кто-то невидимый, и она бросилась искать спасения в церкви и успела захлопнуть дверь в самый последний момент перед лицом надвигающейся опасности, а в следующий миг Бригит проснулась, широко распахнутыми глазами испуганно глядя в темноту.

«Что это было?» – подумала она. Стук захлопывающейся двери пришел к ней из ночного кошмара или прозвучал на самом деле? Она склонила голову к плечу и только теперь расслышала какую-то возню в коридоре, ведущем к ее спальне, и ей даже показалось, будто она различает негромкое сердитое бормотание. Неужели к ней наконец пожаловал Конлайд? Если так, то он, скорее всего, слишком пьян, чтобы пригодиться ей.

Бригит села на постели и стала смотреть на дверь, но в спальне было темно, и потому она ничего не видела. Она услышала, как чья-то рука отодвигает засов. Дверь распахнулась, и в комнату проник слабый свет. Конлайд держал в руке свечу, но лучше бы она на него не смотрела – зрелище было не из приятных.

– Конлайд… – С надеждой окликнула его Бригит. – Муж мой…

Откинув в сторону одеяла, она опустила ноги на пол. Конлайд закрыл за собой дверь.

– Встань, – прорычал он, сделал несколько шагов по комнате и поставил свечу на столик.

Бригит встала. Они взглянули друг на друга. Бригит видела, что он пьян, причем сильно. Конлайд слегка покачивался, то и дело вскидывая голову. Он хмурился, и брови его грозно сошлись на переносице.

– В чем дело, муж мой? – спросила Бригит.

Она говорила мягким и успокаивающим тоном, как разговаривала бы с опасным животным, убежать от которого невозможно. И ей действительно было страшно.

– Раздевайся, – приказал Конлайд.

Рука Бригит поднялась к вороту ночной сорочки, но потом она заколебалась. Он что же, намерен в такой вот манере уложить ее в постель? Она мысленно готовилась к самым разнообразным неприятным ситуациям, но эта превзошла самые худшие ее опасения.

– Зачем? – спросила она. – Что ты намерен делать?

Конлайд с угрожающим видом шагнул вперед.

– Я сказал, раздевайся! – Он произнес эти слова очень громко, причем последнее почти прокричал.

Бригит запахнула ворот ночной сорочки.

– Муж мой, ты пьян, – сказала она все так же мягко. – Ложись в постель.

Конлайд сделал еще один шаг к ней.

– Ты ждешь ребенка? – пожелал узнать он.

От неожиданности у Бригит перехватило дыхание. Своим вопросом он как будто ударил ее в живот, к чему она оказалась совершенно не готова.