– Так ты говоришь, хочешь оставить небольшую дорожку посередине? – Как ни в чем не бывало спросил он.

Она молча кивнула.

Почувствовав, как острая бритва вновь заскользила по ее коже, Шеннон вновь постаралась углубиться в чтение. Однако на этот раз ее уже не интересовали длинные статьи с кричащими заголовками. Положив журнал в прежнюю стопку, Шеннон с замиранием сердца начала следить за руками Мануэля. Его прикосновения были очень нежными, словно крылья мотылька ласково скользили по ее коже. Блаженно прикрыв глаза, она отдалась во власть охватившим ее ощущениям.

Внимательно следя за бритвой, Мануэль, будто случайно, проник пальцем меж теплых складок, прикоснувшись к небольшому бугорку ее клитора.

Шеннон вздрогнула. Тело начала пронзать колотящая дрожь наступающего желания. Довольный ее реакцией, мужчина коварно улыбнулся и, продолжая орудовать станком, слегка потер пальцем по напряженному бугорку.

Не сдержав стон, Шеннон запрокинула голову за бортик ванны. Легкие волны подкрадывающегося экстаза одна за другой омывали ее напрягшиеся чресла.

Внезапно все прекратилась. Беспощадно затушив искры зарождающегося пламени, Мануэль прекратил свои движения.

Не совсем понимая ход его действий, девушка сдвинула брови и вновь посмотрела на сосредоточенное работой лицо любовника.

– И что это значит? – Не узнав собственный голос от сквозившей в нем досады, разочарованно спросила она.

Подняв на нее свой смеющийся взгляд, Мануэль растянул губы в чересчур уж приторной улыбке.

– Месть – сладкая штука.

У Шеннон медленно отвисла челюсть. Это был удар ниже пояса. Как он может с ней так поступать, когда и сам охвачен не меньшим пылом?!

Закончив с работой, Мануэль отложил станок и, убрав ее колени со своих плеч, вновь расслабленно облокотился о противоположный бортик ванны.

В этот момент выражение его лица напоминало довольную физиономию чеширского кота. Вот только Шеннон было совсем не до смеха. Она не собиралась так быстро сдаваться. Плотно поджав губы, девушка глубоко вздохнула и, погрузившись в воду до уровня подбородка, не спеша приблизилась к нему.

– Да, перестань, – тихо прошептала она, прикоснувшись под водой к его возбужденному паху, – ты же хочешь.

Ее белые зубки нежно прикусили мочку его уха. Уверенная в своих словах и действиях, брюнетка поплотнее придвинулась к все ещё бездействующему мужчине.

– Хочешь побывать во мне? Кончить в меня?!

Прекрасно понимая свою проигрышную позицию, Мануэль все же не удержался от едкой колкости:

– Конечно, чтобы ты забеременела и ровно через девять месяцев родила славного малыша. Ребенку от этого, конечно, будет мало какой пользы, а вот тебе беременность даст шанс избежать тюрьмы. – Сдержанно улыбнулся он, наблюдая за тем, как ее темные значки расширяются от столь неожиданного поворота беседы. – Я помню. Хороший план.

Словно ошпаренную, Шеннон тотчас отбросило назад к своей стороне просторной ванны.

Чувствуя себя, как никогда паршиво под его острым взглядом, она молча опустила глаза. Ее кожа начала покрываться мурашками. Горячая вода больше не грела, а лишь наоборот, заставляла почувствовать на своей коже целый сугроб морозного снега.

– Зачем ты так? – Сквозь боль и обиду, тихо выговорила она. – Я не хочу беспризорной участи своему ребенку. В прошлый раз я не понимала, что говорю. Мне просто хотелось избежать наказания любым способом.

– А сейчас? – Внимательно всмотревшись в ее лицо, серьезно спросил мужчина.

Притворяться беспечной и мужественной сил больше не было. Отклонив в сторону свой отрешенный взгляд, Шеннон грустно усмехнулась. Ее былые иллюзии исчерпали себя. Да и не это ее сейчас занимало больше всего. Ей было обидно, что Мануэль до сих пор так о ней думает. Думает, что она настолько бесчеловечна, что может бросить на произвол судьбы своего же ребенка. Но, что тут говорить, в этом была виновата лишь она сама.

– Теперь я смирилась. – Вполне отдавая отчет своим словам, четко проговорила девушка. – Но даже будь у меня такой шанс, я бы никогда не оставила своего ребенка… даже ради собственной свободы.

Закончив говорить, Шеннон ждала последующей реплики Мануэля. Но он молчал. Робко подняв на него свой пристыженный взгляд, она встретилась с его глазами и впервые не поняла их истинное выражение. Его взгляд не был холодным, как бывало прежде, но и теплым его назвать тоже было нельзя. Не зная, чего от него ожидать: поддержки или же наоборот осуждения, Шеннон заломила руки. Он мог выбрать любое из двух направлений, однако она так нуждалась в его поддержке. Только это для нее имело смыл. Только с этим она ещё могла хоть как-то двигаться вперед, невзирая на все ужасы ее скорого будущего.

– Ты же мне веришь? – Не сдержавшись, спросила она.

Всего несколько секунд назад Мануэль и впрямь стоял на распутье, однако стоило лишь ее последним словам прозвучать в тиши замершей комнаты, как он тотчас вспомнил несчастную темноволосую девушку, лежащую посреди его кровати с сильной раной на затылке. В тот день в янтарных глазах так ясно светилась растоптанная душа. Тогда она тоже спросила его: верит ли он ей? Отчего-то его ответ был важен ей. Он это даже не почувствовал, он это просто знал. Поэтому четко и незамедлительно ответил, что верит. И это было искренним признанием. Так и сейчас. Смотря в отражение ее погрустневших глаз, Мануэль уже заранее знал, что отныне и навсегда он будет только за нее. И неважно, что говорят другие, неважно, какова на самом деле истинная суть, лишь только ее слово, ее робкий взгляд будут иметь для него ценное значение.

– Верю. – Едва слышно прошептал он, однако изогнув свои губы в кривой усмешке, со вздохом продолжил. – Но вполне возможно, что уже слишком поздно.

Облегчающее ее душу признание на миг помогло ей преодолеть свой внутренний глубокий омут, где и жили все ее самые худшие страхи, однако последующая реплика с троекратной силой стала вновь затягивать обратно.

– Думаешь, я могла забеременнеть? – Словно только что осмыслив такую возможность, еле выдавила из себя Шеннон.

Заметив ее померкший взгляд, Мануэль тяжело вздохнул. Ему не хотелось, чтобы ее сейчас это заботило. На ее плечи и так возложено немало. Да и к тому же, даже если это и так, то вся вина в первую очередь лежит именно на нем. Не нужно было терять голову и пускать все на самотек. Теперь же слишком поздно было закрывать на все глаза.

– Только дурак может все знать, – решив не растаивать ее ещё больше своими предположениями, отстраненно передернул плечами мужчина, – я лишь не исключаю такую возможность.

Но Шеннон такой ответ не устроил. Она не посмеялась над ним, не отбросила с былой беспечностью, как бывало прежде, впервые она всерьез задумалась над этим вопросом.

– А если я и, правда, ношу под сердцем твое дитя? – Такое предположение замораживало кровь, однако преодолев возникший озноб, она сглотнула застрявший в горле ком и, подняв голову, четко спросила. – Что с ним будет?

Его ответ прозвучал незамедлительно.

– Я заберу его себе. – Даже не успев четко обдумать свои слова, Мануэль бойко встретил ее взгляд, мысленно готовый к любым упрекам и возражениям. Ему было абсолютно плевать, если вдруг Шеннон сейчас же заявит ему о своем несогласии. Он не допустит, чтобы его ребенок жил на помойке, не имея ни гроша за душой. Черт возьми, он имеет право участвовать в судьбе своих собственных детей!

Словно только что поняв, насколько сильно для него будет значит его родное дитя, взгляд Мануэля стал жестким и непоколебимым.

– Этот ребенок ни в чем не будет нуждаться. Будет жить, словно король или королева, на этой вилле. – Твердо выговорил он.

Однако глаза Шеннон вовсе не засветились от, казалось бы, должной радости и победы. В них по-прежнему блуждали неприкрытые страх и сомнение.

Немного наклонившись вперед, Мануэль протянул под заметно остывшей водой свою руку и бодро сжал ее холодную ладонь. Ему так хотелось утешить ее чем-то ещё, но ложь претила его характеру.