– Видать тебе она настолько нравится, что ты готова и неповинного младенца обеспечить такой же.

– А ты думаешь, что люди, живущие не в таких шикарных условиях, хуже тебя? Думаешь, что раз беспризорник – значит, недостоин вообще жить на этом свете?!

Насухо вытерев свое тело, Мануэль обернул бедра полотенцем.

– Если бы я так думал, я бы с тобой не спал. – Тихо изрек он. – Но о тебе я был лучшего мнения. По крайней мере, в этом вопросе.

Ничего не сказав в ответ, Шеннон лишь молча смотрела на то, как он собирает свои разбросанные по полу вещи.

– Мне нужно уехать на целый день по делам. Развлекай сегодня себя сама. Но не вздумай вытворить чего-нибудь из ряда вон выходящего. У дверей постоянно дежурит пара охранников. Так что не советую их злить. Обед и ужин тебе принесет Роза. И будешь ли ты это есть или нет – мне наплевать.

– Мне нужна одежда. – Вдруг бойко вставила брюнетка.

– Тебе она не нужна. К тому же, мне ты больше нравишься голой. – Усмехнувшись, заявил он. – Для врача тебе одежда тоже не понадобится. Ему все равно придется тебя раздевать.

– Я не хочу врача!

– А я не хочу детей! – Оставив последнее слово за собой, Мануэль открыл дверь и быстро вышел из ванной.

Оставшись одна, Шеннон невидящим взглядом погрузилась в пустоту. Согнув ноги в колени, она обхватила их руками и горько всхлипнула.

Только сейчас до нее начал доходить весь смысл сказанных в порыве злости слов. Господи Боже, она готова была пожелать такой же участи несчастному малышу, и не какому-нибудь, а своему собственному! Да как она вообще могла сказать такое? Такой жизни, какой жила она, она бы никому не пожелала, а тем более собственному чаду.

Ненавидя себя за произнесенные слова, девушка закрыла глаза и уронила голову на колени. Из-под сомкнутых ресниц тотчас появились две крупные слезинки.

Тихо проплакав в ванной ещё некоторое время, Шеннон постепенно вновь смогла собраться. Стерев изрядно остывшей водой слезы со щек, она тщательно вымыла голову и наконец-то полностью чистой вышла из ванны.

Обтёршись полотенцем, девушка расчесала свои влажные волосы и прошла в ярко освещенную солнечными лучами спальню.

Устало вздохнув, она, скрестив ноги, присела по центру кровати и, упершись подбородком в свою ладонь, принялась монотонно качаться из стороны в сторону. Вскоре это ей надоело и, переведя взгляд на закрытую дверь, она мысленно представляла, что та вот-вот распахнется. Но прошло больше часа, а дверь так и не открылась. Устав и от этого, Шеннон поднялась на ноги. Измеряя комнату шагами, брюнетка вновь задумалась о побеге. Если Мануэль говорит правду и снаружи ее постоянно караулят два охранника, то выбраться отсюда ей, и правда, будет весьма проблематично. Вот если бы только она была уверена, что у ворот ее поджидает Джеф, то рискнуть все же стоило бы. Но пока у нее остаются одни лишь догадки.

Больше всего в жизни Шеннон не любила неопределенность. Она привыкла четко выбирать свое направление – идти либо направо, либо налево. Но та ловушка, в которую она попалась сейчас, не давала ей подобного выхода. Ей придется смириться и ждать подходящего случая для побега. А пока она бессильна. Угнетенная подобными мыслями, девушка вернулась на кровать.

Внезапно в дверь тихо постучали. Оглянувшись, она увидела, как на порог комнаты зашла темнокожая служанка, а за ней все тот же здоровый охранник, с глазами которого она встретилась ещё в прошлый раз. Рефлекторно прижав к себе и без того плотно прижатое к телу полотенце, она посмотрела на новый поднос.

Роза оставила еду как обычно на письменном столе и, забрав так и не тронутый завтрак, удалилась из комнаты.

На этот раз Шеннон перестала разыгрывать из себя сытую героиню. Подойдя к столу, она посмотрела на содержимое подноса. От мясного рагу пахло невероятно вкусно. Присев в кресло, девушка с удовольствием опустошила широкую тарелку. Запив еду стаканом ананасового сока, взгляд Шеннон вдруг наткнулся на небольшую коробку, лежащую в стороне от тарелки. Открыв ее, она достала оттуда маленькую картонную коробочку, а так же короткую записку, написанную красивым, размашистым подчерком.

«Раз не хочешь видеть врача, значит, используй сама»

Без труда догадавшись о хозяине столько многословного письма, Шеннон критически осмотрела картонную упаковку. Как и предполагалось, в ней было то самое «колечко», о котором говорил Мануэль ранее. С виду оно чем-то напоминало обычный презерватив, только без дополнительной «шкурки» латекса. Ознакомившись с инструкцией, Шеннон вдруг едко усмехнулась и, отбросив коробку на прикроватную тумбочку, вытянулась поперек широкого матраса.

– Тоже мне, умник нашелся. Мог бы сначала инструкцию прочитать. – Потягиваясь, насмешливо съязвила она. Однако то, что врач к ней, по всей видимости, так и не придет, заметно улучшило ее настроение.

Проведя весь день на кровати, Шеннон вконец измоталась от скуки. В комнате не было даже ни одной книги. А просить чего-то у слуг Мануэля она не хотела, так же как и у хозяина. Ближе к вечеру в спальню снова пришла Роза. Заменив один поднос на другой, она вновь молча удалилась из комнаты.

Расправившись с новым блюдом, Шеннон весь вечер провела у окна. Присев на широкий подоконник, она опустошенно смотрела на ухоженный сад огромной виллы Мануэля Конте. В сумерках местность выглядела более таинственно и романтично. Осмотрев каждый темный закоулок обширного сада, Шеннон то и дело поглядывала на ворота. Она так надеялась увидеть там высокого блондина, что даже не заметила, как через центральные врата на территорию поместья въехал черный, как сама ночь, спортивный «Ламборджини». Поспешно отпрянув от окна, девушка включила ночник и в свете мягких, приглушенных лучей вернулась на кровать. Немного нервничая, она слегка прикусила нижнюю губу и, затаив дыхание начала неотрывно смотреть на закрытую дверь. Признаться в том, что она ждала Мануэля, Шеннон не могла даже самой себе. Однако это не мешало ей прислушиваться к каждому шороху издаваемому за дверью. Но после длительного часа ожидания в ее спальню так никто и не пришел. Недоуменно фыркнув себе под нос, брюнетка сонно зевнула и, все еще пребывая в смешанных чувствах, сбросила с себя полотенце, укрылась шелковой простыней и удобно расположилась посреди роскошной кровати. Смотря на свое отражение в зеркальном потолке, Шеннон недовольно надула губы.

Умом она понимала, что должна быть только благодарна судьбе за такое стечение обстоятельств, но вот что-то ещё упорно не хотело смиряться с тем, что эту ночь ей предстоит вновь провести одной.

Мысленно желая, чтобы он хотя бы приоткрыл дверь и заглянул в спальню удостовериться, что с ней все в порядке, девушка подложила руку под подушку, вновь переведя взгляд на деревянную дверь.

Но время шло, а он так и не приходил.

Когда же она, наконец, смирилась с тем, что ему, по всей видимости, в это вечер нет до нее никакого дела, Шеннон протяжно вздохнула и прикрыла глаза. Но внезапно раздавшийся женский смех заставил ее вновь приподняться с кровати. Этот смех она слышала и вчера. Правда, тогда она не обратила на него особого внимания. Встав с постели, любопытная узница подбежала к двери и, посмотрев в замочную скважину, попыталась услышать хоть какие-нибудь голоса. Увы, все было напрасно. Весь дом вновь замер в своем безмятежном спокойствии и тишине.

Простояв у двери около пятнадцати минут, Шеннон, наконец, решила вернуться в кровать и лечь спать.

Поразмышляв ещё раз над этим смехом, она лишь фыркнула и уткнулась лицом в свою подушку. В конце концов, какое ей дело до этого смеха? Будь эта одна из постоянных женщин Мануэля или даже древнее приведение особняка Конте – её это касается в последнюю очередь. Кем бы она ни была, она может смеяться здесь даже почаще. Глядишь, этот циничный толстосум навсегда забудет дорогу в эту спальню, что было бы весьма кстати.

Громко вздохнув, сонная девушка потянулась к ночнику и, выключив свет, наконец-то забылась глубоким сном.