Она села рядом с ним и поставила сумку с книгами на землю. Длинные волосы были красиво заколоты, глаза и губы накрашены, а аромат духов был воистину чарующим. Интересно, но раньше Драко не замечал, чтобы Гермиона красилась. Вроде как ни разу, ни в одной из прошлых встреч.

- Как ты нашла меня? – спросил он.

- По-моему, это очевидно: услышала своё имя у тебя в голове, - усмехнулась она.

Малфой покачал головой.

- Ах, да, а я-то и забыл, как у нас всё просто устроено. Ну, и зачем ты здесь? Я ведь не приказывал, ты не обязана была приходить.

Он внимательно посмотрел на Грейнджер. Она прикусывала нижнюю губу, перебирала в руках край мантии. Лицо её было напряжено, и несмотря на сгущающийся сумрак, каждая эмоция была видна хорошо.

- Я подумала, - наконец ответила она, - что нам надо поговорить.

Драко нервно сглотнул. Во рту внезапно пересохло, ладони вспотели, руки пробила дрожь, а в ушах был слышен стук сердца.

- Г-говори, - пролепетал он.

Гермиона вдохнула полной грудью и развернулась к Малфою лицом:

- Я помню, что ты слизеринец. Я знаю, что ты законченная сволочь и ублюдок, но я хочу забыть на время об этом. Мне хочется верить, что где-то в глубине души ты хороший человек. Оглядываясь назад, я вспоминаю всё, что ты мне сделал, и хорошего было сравнительно меньше, чем плохого. И я не знаю, зачем я это сделала…

- Сделала что?

- Защитила тебя, - со слезами в голосе договорила Гермиона. – Гарри полез ко мне с расспросами, но из-за Обета я не могла ничего сказать. Тогда он стал подступаться различными путями, стал задавать наводящие вопросы, но я… я не хотела, чтобы он опять… Рон заступился за меня.

- Это вы тогда позвали МакГонагалл? – осенило Драко.

Грейнджер закивала головой.

- Я знала, что по-другому Гарри не остановить. Хотя мне хотелось, чтобы он выбил из Блейза все мозги! Но тут в драку влез ты, и я… - по её щекам покатились слёзы, - я не хотела, чтобы ты пострадал. И я не могу объяснить себе, почему я этого не хотела. Ведь я должна, понимаешь, я должна желать тебе смерти. Но я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое. Это разъедает меня, и ты не должен был этого узнать…

- Но ты хотела, чтобы я знал, потому что сама ты с этим справиться не можешь. Верно? – закончил за неё Драко.

- Верно, - выдохнула Гермиона.

- И что же теперь Рон и Гарри?

- Рон поддерживает меня, а Гарри стал чёрствым и холодным. Он больше мне не доверяет, он вообще перестал кому-то доверять. Ведёт себя так, будто все его бросили и он никому не нужен, но это не так… Прости, я не должна говорить тебе всё это. Тебе же всё равно.

Да, черт возьми, ему должно быть всё равно! Но это не так. Всё, что говорила Гермиона, побуждало в Малфое желание обнять её и успокаивать. Однако, он не может позволить их отношениям упасть до такого. Да и каким отношениям? Он её насиловал, потом плакался. Потом снова насиловал и снова плакался. Не понимал, зачем это делает, а она не могла сопротивляться. И ничего больше. Ничего больше быть не должно. Потому что это неправильно, так быть не должно. Они же дети.

Драко облизнул пересохшие губы и взял Гермиону за руку.

- Я рад, что ты мне это говоришь. В конце концов, тебе надо было поделиться с кем-то. Я… Я тебя понимаю и ничего оскорбительного больше не скажу.

Она посмотрела ему в глаза, и Малфой понял, что ничего так сильно в жизни не желал, как этого. Просто сидеть рядом и держать её за руку. Видеть столько волнения и преданности в этих глубоких глазах.

Остановись. Вы друг другу никто и никогда не станете даже друзьями.

Гермиона пододвинулась чуть ближе, и Драко тут же одёрнул руку.

- Мне хочется верить, что ты лучше, чем кажешься, - прошептала она, прикусывая губу.

Малфой потёр переносицу, пытаясь прогнать её образ подальше из подсознания.

- Ты не понимаешь, - прошипел он. – Я не тот человек, Грейнджер. Я явно не тот человек, который тебе нужен.

- Откуда тебе знать, кто мне нужен?

Драко резко поднялся с земли, сунул одну руку в карман, а другой почёсывал подбородок, размашистыми шагами вымеряя территорию.

- Гермиона, я… - он тяжело вздохнул. – Я не буду сидеть с тобой на школьном дворе и обсуждать уроки. Я не буду просить, чтобы ты болела за меня на квиддиче. Я не буду изображать переживания у твоей постели, когда ты заболеешь.

- А что же тогда?

- Грейнджер! – возмутился Драко. – Да что ж ты никак не уймёшься? Тебе этого мало?!

Она высокомерно вздернула подбородок.

- Допустим, мало.

- Я плохой человек, ты не поняла ещё?! – рассвирепел Малфой. – Я привык к боли, унижению. Я всю жизнь возвышал себя над другими и уже так привык. Я не могу доверять людям и не хочу, чтобы они мне доверяли. Мне в этом… «коконе»… проще.

Он высунул руку из кармана и сел рядом с Грейнджер, в который раз обречённо вздыхая. Повернулся к ней полубоком, и Гермиона обхватила его лицо руками. Приоткрыв алые губы, она приблизилась. Прикрыла глаза и потянулась к Драко, но когда их губы уже почти соприкоснулись, он убрал её руки и умоляюще посмотрел ей в глаза.

- Гермиона, не надо… Ты не обязана.

- Но я хочу.

Её бархатный голос завибрировал у Малфоя в ушах. Слова Грейнджер послужили рычагом, который запустил необратимый процесс. Но Драко всеми силами старался себя сдерживать. Он цеплялся за мысль, что должен измениться, стать лучшим человеком, а Гермиона безвозвратно тянула его вниз, в эту пучину страсти и желаний. Пошлых, развязных и искренних.

Грейнджер обхватила Драко за шею и снова притянула его к себе.

- Прости меня, - прошептала она.

Драко мягко улыбнулся, почти забывшись в эйфории от этой близости.

- За что тебе извиняться? – шепотом спросил он.

Гермиона ничего не ответила, но Малфой уловил тень жалости в её взгляде перед тем, как их губы соприкоснулись. Грейнджер впилась в его губы так яростно и требовательно, что Драко не мог не ответить. Он целовал её со всей ненавистью и жестокостью, которые долго копились внутри. Сегодняшний поцелуй отличался от всех предыдущих, за всё время: он был полон отчаяния, прощения и добровольного принуждения. В этот раз Грейнджер никто не заставлял, и это заводило Драко ещё больше. Он запустил руку ей под рубашку, поглаживая гладкую кожу, и продолжал осыпать поцелуями, спускаясь к ключице и цепляясь зубами за выступающие жилки. Гермиона дёрнула его за волосы, выгнула спину и тихо застонала. Перебирая пальчиками маленькие пуговички на его рубашке, Грейнджер припала губами к его шее. Малфой понял, что вот-вот потеряет контроль, а они на чертовом берегу озера.

Он оторвался от её плеча и, глубоко дыша – почти задыхаясь – спросил:

- Ты понимаешь, что делаешь? Я ведь плохой человек, я причинил тебе столько боли…

- Я знаю только, что ты доверился мне сегодня. А плохие люди никому не доверяют. Я… Я знаю тебя лучше, чем кажется. Ты другой.

Малфой отодвинулся и крепко зажмурил глаза. Каждое её слово казалось таким искренним, и это дарило Драко надежду, что у него есть шанс на искупление. Такая чистая, такая светлая, такая удивительная Грейнджер поверила в него! Как он мог так поступить с ней? И теперь довёл до того, что она привыкла к жестоким и пошлым ласкам, к грубости.

Она как будто прочитала его мысли. Придвинулась и приткнулась губами к плечу.

- Я же сейчас с тобой, Драко. Я никуда не ушла, я осталась. Осталась с тобой, значит, мне это важно.

Мерлин, она говорит вздор! Она осталась, но она должна была уйти. Она должна была уйти. И Малфой решил вдруг, что может спасти её – и усмирить своё животное желание – только одним способом.

- Ты столько лет дружила с Гарри и Роном, - тихо сказал он. – Они твои лучшие друзья. Сколько раз я видел, как ты возилась с Уизли, помогала ему. Даже то, как ты испугалась за него на игре. Тут и ослу понятно, что он тебе дорог.

Гермиона выпрямила спину, села прямо и сконфуженно отвела взгляд.

- К чему ты клонишь? – с ноткой неприязни спросила она.