Он обнаружил на орбите Давида. Десантолёт по инерции летел к "Ермаку".

Цена ошибки.

На капитанском мостике звездолёта "Ермак" - флагмане экспедиции в систему Голиаф - находились четверо. Сам капитан звездолёта, Арсений Павлович Лопатин, скрестив руки на груди, наблюдал за планетой, казавшейся на фоне светила маленьким черным пятнышком, через смотровое окно. Трое остальных сидели в кокон-креслах, принявших вид обыкновенных мягких диванчиков, и напряженно переглядывались.

Ернц Хаффнер, один из руководителей научного отдела экспедиции, Киото Хаара, знаменитый ксенопсихолог, научный руководитель Института Внеземных Культур и Савва Баренц, начальник безопасности экспедиции. Все они переживали то, что случилось с ними на борту челнока-десантолёта пятнадцать часов назад. Синие призраки внезапно совершили нападение и выбросили транспортник с людьми за пределы планеты, используя неизвестный человечеству способ перемещения материальных объектов в пространстве. Последнее говорило о высоком техническом развитии цивилизации Давида, а сам факт нападения ставил под сомнение возможный контакт людей с аборигенами.

- И всё же я продолжаю настаивать на том, что это нельзя расценивать как угрозу, - процедил Киото Хаара, перебирая косточки пальцев на руках. - Во-первых, синие призраки - негуманы, а их логика и этика для нас - тайна за семью печатями. Во-вторых, при всей своей мощи, а мы теперь убедились в этом, они не уничтожили нас, а лишь вежливо выставили за пределы планеты, что может косвенно доказывать их изначально невраждебную к людям позицию.

- Да, но почему они нас выставили? - задал вопрос Баренц, который сам не присутствовал в экспедиции в недра планеты. -Почему не потрудились объяснить нам свои действия? Почему не попытались пойти на контакт, а всего лишь выкинули... молча?

- А с чего вы, друг дорогой, решили, что они не пытались с нами контактировать? - ответил Киото. - Возможно, такие попытки имели место быть, однако мы их просто не заметили в силу катастрофически больших различий между нашими видами. Я даже не исключаю, что такой жест по отношению к нам, я имею ввиду инцидент с транспортником, может являться своеобразной попыткой контакта.

- Да же не знаю, что сейчас представляет для исследователей большую тайну, - присоединился к разговору профессор Хаффнер, - сами синие призраки или Давид в целом. С того самого момента, как мы начали изучать звезду и планету у нас накапливаются одни лишь только вопросы и ни одного ответа. У людей катастрофически не хватает времени на изучение поставленных задач. Чтобы разрешить загадку Давида, чтобы постичь хотя бы половину всех тайн, собранных в этой Системе, нужны десятилетия непрерывных, кропотливых и широкомасштабных исследований, а не тот жалкий отрезок времени, который нам отвел Голиаф.

Воцарилась пауза. Слова профессора Хаффнера требовали тщательного обдумывания. Любое действие сейчас могло потянуть за собой ошибки, грозящие стать фатальными.

- За те месяцы, что у нас остались, как далеко можно продвинуться в исследовании Давида? - задал вопрос Баренц.

- Практически ни насколько, - ответили ему в унисон Киото Хаара и Эрнц Хаффнер. - Чтобы сковырнуть самый минимум, уйдёт, по нашим самым приблизительным подсчётам, лет пять-семь, не меньше. Вообще же, проблема Давида - это на целый век. Как говориться: разгадка одной тайны влечёт за собой сразу две новые.

- Что вы предлагаете? - неожиданно для всех подал голос Лопатин. Он по-прежнему рассматривал удивительный космический пейзаж, и вид его говорил о том, что ему, в принципе, наплевать, о чем беседуют многоуважаемые гости. На деле это оказалось далеко не так.

- Ээ, - протянул Эрнц, - пока ещё ничего. Есть лишь несколько идей, но...

- Поделитесь, если можно, - достаточно бесцеремонно прервал профессора Арсений Павлович. Таких командирских нот в голосе капитана первого ранга ещё никто никогда не слышал.

- Понимаете... - начал было профессор, однако Лаптев вновь не дал ему договорить.

- Уважаемые господа, - развернулся он к присутствующим, - в связи с тем, что звездолёт управления глубинной космической разведки "Ермак", которым командую я, является флагманом исследовательской экспедиции человечества в этом удаленном от Земли уголке космоса, мне будет совершенно не лишним знать о предстоящих планах многоуважаемых господ-ученых. Я догадываюсь, некоторым образом, что мой корабль будет в них задействован самым непосредственным образом, как и мой экипаж, как и мои десантолёты и, вообще, всё оборудование, за которое я несу ответственность согласно кодексу ГРК, так что мне бы заранее хотелось знать, к чему готовиться.

Профессоры обменялись друг с другом многозначительными взглядами, в которых более всего присутствовало раздражение и гнев на капитана первого ранга, однако Хаффнер, крутнув пару раз желваками, первым обуздал свой негодование, холодно, чисто по деловому, улыбнулся и молвил:

- Не стоит так горячиться, коллега. Я знаю, что вам пришлось пережить, как и мне, и уважаемому моему коллеге из ИВК, поэтому хочу вас заверить, что опасности для "Ермака" нет никакой.

- Откуда Вам это известно, уважаемый профессор? Вы же сами недавно говорили, что о планете и об этих синих призраках не знаете ничего.

- Не знаем, что верно то верно, голубчик, однако риск минимален. Наши идеи изначально строятся на том, чтобы нанести, в случае чего, как можно меньше ущерба и сократить возможные последствия наших действий и возможных ошибок до минимума.

- Я бы предпочел вообще не допускать ошибок, - буркнул Савва Баренц.

- В таких делах это принципиально невозможно, - продолжи Хаффнер. - Риск был, есть и будет существовать всегда, мы же должны сводить его к минимуму. Ну, я не буду развивать эту тему, вы ее и без меня прекрасно знаете. Господин Лопатин хочет знать, что мы можем предпринять? Отвечу. Мы можем дать этой планетной системе и её обитателям время, очень много времени. Не те жалкие месяцы, а ещё как минимум несколько сот тысяч лет, возможно миллионы.

Ответ профессора Хаффнера буквально пришиб Арсения Павловича к полу. Как такое возможно? Безусловно, наука продвинулась далеко вперёд, однако каким образом ученые хотят настолько глубоко вмешаться в естественный процесс Вселенной? И не повлечет ли это вмешательство необратимых последствий?

Видимо, все эти вопросы разом отразились у него на лице, как и у Баренца, впрочем.

- Техническая сторона вопроса не такая уж и сложная, как вы думаете, капитан. Гораздо труднее рассчитать необходимое и достаточное воздействие на звезду, чем мы сейчас и занимаемся. К проблеме подключены три БолИКа - больших интеллектуальных комплекса на Земле, так что волноваться незачем.

- А с чего вы взяли, что такое наше действие вообще полезно для Давида и для синих призраков? - спросил Баренц, очевидно мыслящий в унисон с Лопатиным.

- Это же очевидно! Взрыв Гиперновой приведет к катастрофическим последствиям ни только для этой системы, но и для всего местного рассеянного звездного скопления. От Давида ни останется ничего кроме воспоминаний, как и от всего, что его населяет и что на нём создано. Синие призраки, несомненно, энергетическая форма жизни, хоть и негумманоидная, еще спасибо нам скажут. Мы своими действиями спасаем им жизнь, спасаем их от неминуемой гибели.

- Мы собираемся действовать согласно нашей этике и нашей логике, - произнес Лопатин.

- Разумеется.

- И кто решил, что наши принципы бытия правильны в глобальных космических масштабах? Кто дал нам право изменять естественный ход вещей? Не мы зажгли здесь эту звезду, не нам и прерывать ее эволюционный цикл, даже если это грозит кому-то полным уничтожением. Я думаю, синие призраки прекрасно ведают, что происходит с их звездой, и если им не безразлична планета, своя же родная планета, они что-нибудь предпримут, потенциал у них огромный.