- А-а, семья Дараш…
- Они с третьего курса, - продолжал просвещать меня Ард. – Похоже, леди Таяниса знакома с ними лично. Из приближенных, как ты думаешь? – обратился он к Ольгеру.
Честное слово, если бы они говорили по-китайски, было бы легче. Я совсем потеряла нить разговора и поэтому, с чистой совестью вернулась к обеду и размышлениям. Надо успеть связаться с дедом до назначенного факультатива, ведь я так и не решила, что ответить лорду Уривалу. Парни за моим столом погрузились в беседу о неведомых мне людях, а я, решив не терять время, достала магического вестника, нашлёпнула его на лоб и стала составлять мысленное послание деду.
Вестники приводили меня в полное восхищение: их нельзя было перехватить – они появлялись только в руках адресата их нельзя было прочитать постороннему – они активировались только при соприкосновении с аурой получателя и после определения ее идентичности и, наконец, их нельзя было подделать – они хранили отпечаток биополя отправляющего, который, при активации вестника, в первую очередь генерировал образ этого человека. Единственным неудобством, с моей точки зрения, был процесс записи мысленного сообщения – вестник приходилось прикладывать ко лбу, иначе не получалось нужной четкости, особенно если послание было не просто текстовым, но и содержало образы. Проще было с голосовым вариантом, но сейчас он мне не подходил– я все же была в столовой.
Наконец, изложив возникшую проблему во всей ее жуткой неприглядности и добавив жалобное – «Ответ нужен срочно!» - я активировала вестника и отослала его деду. Приглушенная вспышка – и он уже в пути. Отлично, ничем не хуже СМС-ки. А имел бы еще и функцию телефона – цены бы ему не было. Надо, кстати, выяснить, а почему нет артефакта, работающего как мобильник? Может, запатентовать идею? Я уже знала из разговора с лордом Вейсом, что патентное дело у эльфов поставлено на широкую ногу, патенты выдавались на что хочешь, лишь бы идея была оригинальной единственное «но» - их регистрация стоила довольно дорого.
- Только деревенщина и способна на такое вопиющее…- донеслось до меня из-за спины. Ого – знакомый голосок. Леди Таяниса кому-то косточки перемывает. А почему это оба моих сотрапезника такие смущенные? И разозленные? Ард Ольгера даже рукой за локоть придерживает? Что это я пропустила?
Повертела головой, хотела у Ольгера спросить, в чем дело, но ученический браслет меня опередил - стал назойливо оповещать, что пора шевелиться, чтобы не опоздать на третью лекцию. У Арда расписание занятий с нашим не совпадало, поэтому мы с ним распрощались до вечера, условившись вместе поужинать. И нет, не в столовой, а в ресторанчике – в том самом, «У фонтана». Я решила, что один-то раз я ужин осилю, наскребу деньжат.
- Ольгер, а что там в столовой случилось? Я отвлеклась на запись сообщения…
Приятель на меня посмотрел смущенно, мотнул головой, даже свои цыганские глазищи зажмурил и, наконец, собрался с духом:
- Рика, мысленная запись на вестник в общественном месте... обычно не делается. Так, понимаешь, принято, и… вот.
Я – в полном недоумении. Что тут может быть неприличного? Или у них табу – нельзя ничего ко лбу прикладывать на людях?
Мы идем по полупустому коридору, последние студенты спешат к аудиториям, а я пытаюсь сообразить, в чем тут заковыка.
- Да? А что тут такого? Это что – непристойно?
Похоже, угадала – лорд Кемваж забавно сморщил свой прямой аккуратный носик и все его по эль-грековски удлиненное лицо комично перекосилось. Смущение, замешательство и тщательно подавляемое веселье перемешались в одно неописуемо-обескураженное выражение, и он остановился перед входом в нашу аудиторию, беспомощно вскинув вверх руки:
- Рики, я сдаюсь! Да, поступать так считается совершенно неприличным в обществе равных или вышестоящих по положению. Будь ты королевой или, скажем, принцессой из правящего дома, ты могла бы позволить себе такое а в исполнении кого-либо другого – это большая бестактность, пренебрежение, или, - тут он откашлялся, - … э-э… вопиющая невоспитанность.
Я смотрела на парня и молчала. А что тут скажешь? Что ни шаг, что ни поступок – все время делаю что-то не так. И не потому, что глупа. Просто я ничего толком не знаю и сыплюсь не на больших и серьезных вещах, а вот на таких мелочах – о которых не прочитаешь в учебнике и которые приходят только с опытом жизни в конкретном обществе. Решение пришло мгновенно:
- Ольгер, мне нужно тебе признаться…
Рискованно? Ну, будем считать, что я - любитель шампанского.
- Да, я должна тебе раскрыть мой секрет, но пообещай, что это останется между нами.
Ого – похоже я опять что-то не то сказала: Ольгер окинул взглядом пустой коридор, решительно задрал подбородок, сложил перед грудью руки лодочкой, а затем резко развел их в стороны:
- Принимаю твой дар и клянусь хранить его в тайне.
Это что – клятва такая? Ну…давай, Ника, думай!
- Принимаю твое обещание и безбоязно доверяю тебе свою тайну, - высокопарно ответила я, надеясь, что не мажу пальцем в небо. Но, кажется, мой лорд-приятель воспринял это нормально, наклонил голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза и всем своим видом просигналил: жду!
- Ольгер, я…
- А вам, молодые люди, особое приглашение надо? Почему не заходите в аудиторию? – раздался за моей спиной недовольный хрипловатый голос.
Я виновато посмотрела на парня:
– Потом скажу, - прошептала с облегчением. Отсрочка. Или знак свыше – не говори, подумай еще раз?
Ольгер вошел в дверь, я прошмыгнула за ним, вслед за нами прошествовал мэтр Саллион. Это он так представился, после того как мы торопливо уселись за первый ряд. Интересно, почему мэтр, а не магистр? Полезла в браслет – смотреть словарь со всеми треволнениями только сейчас вспомнила, что там есть такая функция. Оказалось, что мэтр – это то же самое, что и магистр, но не-маг. Мне тут же за мэтров стало обидно – вот так, влет, сразу клеймо– «не-маг». Порыскала еще по браслету - как же я про этот словарик-то до этого совсем забыла? – выяснила, что не-магов вторым сортом людей никто не воспринимает, и с облегчением вздохнула: а то у меня уже классовая солидарность взыграла – я тоже больше двадцати лет не-магом прожила!
Увлеклась, читаю про основные не-магические профессии, и тут чувствую, меня в бок осторожно толкают. Оглядываюсь и обнаруживаю, что лектор стоит прямо передо мной, и как раз задает мне вопрос:
- … поэтому, хотелось бы узнать, студентка, вашу точку зрения: как можно охарактеризовать политику Варийского государства за прошедшее десятилетие?
- Как самую прогрессивную, - немедленно откликаюсь. Дед у меня молодец, какая же еще у него политика может быть?
- В списках имен значится, что вы родом из этого королевства. Поэтому подумайте о своей повседневной жизни и приведите примеры для доказательства своих выводов.
Хорошо-хорошо, что у нас может быть прогрессивной политикой? Ну, кроме того, что он внучку от родителей со странностями спас?
- Модификация некоторых видов налогов, развитие внешнеполитических связей, обеспечение правовой базы принимаемых нововведений… Вот, вкратце, - радуясь своей находчивости перечисляю я.
- Мы говорим об одном и том же королевстве, студентка? – спокойно спрашивает мэтр. – А то мне показалось, что вы в принципе характеризуете некое абстрактное государство. Придется вам, леди, поосновательнее подготовится к следующему занятию, или…, - тут мэтр выдерживает многозначительную паузу, понижает голос и договаривает, - …или вам следует слушать мои лекции!
Так, Ника, никакой больше классовой солидарности – видели, а? На первом же занятии – опросы устраивать! А главное – ответ-то мой вполне прилично прозвучал! А потом хриплоголосый мэтр до конца лекции простоял чуть ли не над моей душой, так что от чтения браслета пришлось отказаться.
Четвертая пара проходила в той же аудитории, поэтому, в ожидании ее, мы с Ольгером отошли к окну, и я приготовилась открыть ему правду – конечно, в слегка урезанном и модифицированном виде. Но все равно, правду - про сильно болевшую Рику, с которой приключилась частичная амнезия. И приходится держать это в тайне, потому что в университет принимают только здоровых, а невылеченную амнезию могут посчитать преградой для освоения ментальной магии и отчислить до лучших времен. Вот мне и приходится крутиться. Ольгер, кажется, вообще не слышал, что бывает неизлечимая потеря памяти, но проникся и даже посочувствовал. Хотя я поняла, что он явно готовился услышать что-то другое. Но нет, мы с тобой не настолько знакомы. Да и навряд ли я решусь хоть кому-либо рассказать вообще все. Нет, такую глупость я точно не сделаю.
