- А вот тут бы не плохо полочку прибить...

- А можно оконный проем расширить?

- А утеплите стены, пожалуйста! Никакие чары от зимнего ветра не спасают.

Егорыч с удивлением обнаружил, что его свадьба что-то стронула в хрустальных сферах, эфире, Авалоне и еще Мерлин знает в чем. Старинные магические семьи охватил свадебный бум.

За месяц, прошедший с его собственной свадьбы, он с семьей побывал еще на десяти обрядах. И на трех мальчишниках, что даже несколько шокировало чопорную Минерву (она стала невольной свидетельницей приглашения на мальчишник от любезного братца Аберфорта, ярким вопиллером влетевшего в разгар заседания и доказавшего – бармен захудалого кабака, сколь угодно родовитый, выражается, как его завсегдатаи).

И что интересно – ни одного брака в простоте – только самые старинные вычурные обряды. МакНейр вообще рискнул принести в жертву не барана, а хищную тварь. Сошелся с ней “в честной битве” и даже сожрал сердце.

Директор только поморщился и помянул маггловскую санитарию. Но праздник портить не стал, в открытую никого не осудил. Правда, что-то такое сказал молодожену на следующий день, отчего тот еще месяц выглядел бледно.

Другие дергать льва за хвост не рискнули. И вообще, все, кто еще не успел провести нужный обряд, навестили Уолдена и высказали ему свое неудовольствие – он играется, а Дамблдор в любой момент может завернуть гайки обратно. Опять свадьбы-крестины-похороны по подвалам и закуткам, страшась собственной тени и визита аврората.

Весы замерли в хрупком равновесии между добром и злом.

Желающих все разрушить не находилось.

Вот разве что по глупости.

Долорес Амбридж предложила драконовский законопроект, который напрямую угрожал одному из школьных профессоров. Что там с прочими оборотнями директор пока не вдавался, а вот своих трогать никому никогда не позволял. Настала пора навестить любезного министра Фаджа.

Даже особо рассказывать нечего.

Егорыч поинтересовался – не вернуться ли ему на прежние посты и не заняться ли политикой всерьез? Мистер Малфой согласно кивнул (у него тоже было несколько подопечных оборотней). И у Долорес “внезапно” обнаружились в работе несколько чудовищных ошибок и пара злоупотреблений. Как следствие – увольнение. А после сорвавшейся попытки шантажа Барти Крауча и лично министра – несчастный случай. Государственная машина перемолола один из своих винтиков, не сбиваясь с такта.

Люциусу Малфою все больше нравилось работать в паре с директором.

Комментарий к Глава 12. Мед и шоколад Сандра Фосетт (англ. S. Fawcett, год рождения не раньше 1979 — не позже 1982)

====== Глава 13. Спецслужбы ======

Давно уже никого не забирал в ночи черный воронок, а вот поди ж ты – приехали за Романовым, и сам город словно вздрогнул и съежился. Память – важнейший инструмент эволюции. Неспособные помнить вымирают. Подменив воспоминания можно полностью подменить судьбу. Как человека, так и народов. Правда, размышления о важности истории, как предмета, настигли Альбуса несколько не ко времени.

Все, все было не так и не ко времени.

Ему-то всегда казалось, что магический мир не был так уж сокрыт от магглов. Но оказавшись в маггловском теле, даже зная, что и как искать, понял свою беспомощность перед магглоотталкивающими и конфундусами. Про обливейт он и вовсе старался не думать, боясь накликать. Доживать жизнь, будучи уверенным в том, что он маггл и всегда был магглом – что может быть хуже?

- Выходим, – ворвался в размышления голос сопровождающего.

*

- Имя.

- Уберите свет. В чем меня обвиняют?

*

- Ну что ж вы так, Николай Егорович? Мы, вообще-то, хотели всего лишь поговорить. Договориться, так сказать.

- Почему же ваши подчиненные переговоры сорвали? Мастерства не хватило?

- Хм. Дерзите? В вашем-то возрасте...

- Я удивлю вас, но и в шестьдесят, и в сто – буду все тем же. Если не впаду в маразм, разумеется.

- Готовы, значит, бороться? Ну-ну.

В разговоре образовалась пауза, во время которой мужчины настороженно приглядывались друг к другу. Первый “переговорщик” только вопил, стучал по столу, светил в лицо настольной лампой и демонстрировал прочие ужасы “кровавой гэбни”. Все было настолько прозрачно-постановочно (на взгляд столетнего мага), что даже скучно. Единственно, чего боялся директор – будут бить. Боль он всегда переносил плохо. И больше всего боялся заклинаний наподобие круцио. Но пока обошлось.

- А вы ведь боитесь, – неожиданно озвучил результаты своих наблюдений его не представившийся “визави”. – Что вы искали в Лондоне? Или спросить иначе – зачем вам интересоваться домом купца Ипатьева? А, товарищ Романов?

Погоны у маггла были полковничьи – это все, что знал Альбус. Больше никаких выводов сделать невозможно. Недостаточно информации. Он никогда не интересовался ни маггловской историей, ни маггловским этикетом, а потому не мог знать – что за дом и почему “товарищ” было произнесено с особым выражением. Заемная память тоже молчала.

Про магов в сложившейся ситуации рассказывать было никак нельзя. Особенно если маггл в курсе. Оставалось молчать. В недоумение тоже не поверят.

- Быть может, мы с семьей решили эмигрировать?

- Угу. В Израиль. Кто ж вас выпустит, с такой фамилией?

- Самая обычная у меня фамилия, о чем это вы?

- Назовите имя своего деда.

- Николай, – после секундной заминки “вспомнил” Альбус. – Меня в его честь назвали.

- В честь, да... А прадеда, значит, Александр?

- Ну да. И прапрадеда, если по отцовской линии, по Романовым.

- Что ж вы так нагло-то? И, главное, ловко как!

- Боюсь, не вполне понимаю, о чем вы.

- Ну да, конечно. Но что искали вы, надо полагать, не нашли. Я слышал, ищете способ попасть в Великобританию снова. Так?

- Так.

- А давайте поможем друг другу? Тут в стране такая гадость происходит, знаете ли... Хозяйственник вы крепкий, человек интересный – нам подходите.

- Я могу отказаться?

- Можете. А зачем? Ведь мы захотим – ни вы, ни дети ваши, ни внуки-правнуки Лондона не увидят. Верите?

- Верю. Так что за гадость?

- Да вот – разваливают великую нашу Державу. И вообще, сами же пытаетесь в этом городке ситуацию стабилизировать, так? А тут мы вас выдвинем. В масштабах, так сказать.

- Лондон. Когда?

- Конец июля – начало августа. Под чужим именем и с нашим сопровождающим. Обговорим детали, Николай Алексеевич?

- Егорович.

- Как вам угодно.

Девяностые.

Чего в них только не было!

Вооруженные конфликты.

И на их фоне – договора о разоружении.

Развал, брожение масс, ежегодные пророчества о конце света, вплоть до указания не только сакральной даты, но даже часа и минуты.

Свобода религий.

И возникновение “Белого братства” – тоталитарной секты, не скрываясь готовившей своих адептов к массовому самосожжению в ими предсказанный “конец света” (и под шумок прибирающей “в пожертвования” квартиры, деньги, жизни).

Пожалуй, тема секты – и религий вообще – сейчас была особо на слуху у местных магглов, видимо, как попытка сбежать от окружающих кошмаров. А еще народ любил поговорить про убиенного царя, Николая Кровавого. Если послушать сплетни, так вся семья выжила. То тут, то там находились “Алексеи” и “Анастасии”, давали интервью, кивали головами. Магглы открывали рот и верили, верили...

В том числе и в царя-Богоизбранника.

Звучали предложения восстановить династию.

Но Альбус никак не ожидал, что в роли “восстановителей” может оказаться его семья.

Маггл, в чьем теле он пребывал (это можно было гарантировать), был фермером, сыном фермеров и внуком фермеров. И то, что какие-то бумажки где-то сгорели при жизни Егора Николаевича, ничего не доказывало.

- Николай. Ты сошел с ума, – ахнула супруга.

- ****, батя. Нас грохнут теперь всех, – высказался не такой сдержанный сын. За что немедленно получил скрученным полотенцем (деликатный разговор состоялся на кухне).