Дадли даже понравилось приходить несколько раз в месяц в небольшую классную комнату, которую мистер Люпин превратил в уютный кабинет. Начиналась встреча с чаепития, обсуждения последних новостей, иногда взрослый покупал их Газету, что очень льстило Дэ. А потом Дурсль просто сидел и смотрел на свечку. Сперва они пробовали с пересыпающимся песком, с ручейком воды или кружащимся перышком, но со свечкой у Дадли получалось лучше всего сесть так, как нужно мистеру Люпину – чтобы расслабиться и ни о чем не думать. Вообще. Даже о Рапунцель, Арагоге и Флаффи, который очень подружился с научившимся уже чирикать Регулусом. Даже о Дороти было нельзя думать. Но мистер Люпин сказал, что когда Дадли научится очищать сознание быстро и без внешних стимулов (в смысле – без свечки), о Дороти думать будет можно. Они как раз начнут визуализировать защиту сознания. И о Флаффи можно будет думать, и об Арагоге с детками.

Мистер Люпин приглашал на уроки и Гарри, но тот оказался неспособен полчаса смотреть на свечку, и его храп сбивал настрой Дадли. Так что Поттер с приятелями приходили на второе чаепитие, которое мистер Люпин устраивал после уроков окклюменции.

Большой компании никогда не собиралось. Девчонки дулись на пришлого мага за то, что он посмел переспорить профессора Локхарта, да еще и заявил, что великолепный Гилдерой ничего не смыслит в Темных Искусствах, а мальчишки-слизеринцы сперва избегали мистера Люпина без объяснения причин, а потом Блейз прямо заявил, что мама запретила.

Обычно Гарри приходил с Луной, которой было безразлично посрамление профессора Локхарта, и с кем-то из мальчишек-гриффиндорцев, если они не были заняты более увлекательными вещами: квиддич, сокс, шахматы... Самому же Поттеру чай с эклерами всегда казался достаточно завлекательным, а уж если учесть, что мистер Люпин еще и о родителях Гарри часто рассказывал...

День святого Валентина превратился в фарс. Гермиона проплакала из-за Теодора Нотта, с самого утра обозвавшего ее “мерзкой грязнокровкой”. Рон с близнецами подделали валентинку-вопиллер для Тео, якобы от кальмара из озера. Особое место в криво рифмованном послании уделялось тому, что голубая кровь – у Теодора, кальмара и пауков в лесу. Надо сказать, Уизли прошли по тонкой грани между смешным и пошлым и сорвали бурные аплодисменты. Фред не выдержал и полез на лавку раскланиваться, поднялся хохот, растерявшийся профессор Локхарт, занятый пересчетом своих поздравительных открыток и особо не прислушивавшийся к творящемуся в Большом зале, попытался призвать школьников к порядку, заявив, что голубая любовь – это тоже любовь. Директор чуть не захлебнулся чаем, Фредди попытался сгореть от стыда, а Теодор сказался больным и весь день прятался от шутников в больничном крыле.

Джинни Уизли долго готовилась к тому, чтобы поздравить Гарри, но тот так важничал, что девочка испугалась и отдала свою открытку Криви.

- Эй, у меня глаза не зеленые! – завопил обиженный мальчишка, прочитав послание. Но кроме Джинни его никто не поздравил, так что валентинку он все равно сохранил.

Приближались экзамены. На Пасхальные каникулы в этом году домой не отпускали. Папа в школу приезжать перестал, хоть ничего интересного в подземельях не нашли. А Гарри с Дадли искали бы до последнего! Эти взрослые!

Мыслетеку все-таки открыли. Разделили на четыре части: распределение и выпуски, самые захватывающие квиддичные матчи, школьные мероприятия – конкурсы, выступления, награждения, а еще всякие внезапные события. Мало ли, что бывает, а полочки и колбочки уже есть.

Правда, событие случилось, а в мыслетеку не попало. Героем дня стал мистер Филч. Точнее, ночи. А еще точнее – целой череды ночей. Первой от завхоза пострадала профессор МакГонагалл.

Она целеустремленно направлялась в свои покои, когда из темноты вдруг выплыл гигант. Монстр. Чудовище. У живых существ не бывает таких глаз. И ничего не шевелится на голове. И не блестит.

Минерва выгнула спину и зашипела. На испуганный крик завхоза прибежали из учительской профессор Локхарт и профессор Вектор.

- Что вы вопите, позвольте спросить?! – раздраженно поинтересовалась профессор трансфигурации, возвращая себе человеческий облик.

- Оно ушло? – мистер Филч для надежности прикрыл окуляры руками.

- Это я должна была спрашивать! Что за пакость вы нацепили? Вы застали меня врасплох.

- Оно шипело! Это василиск! – старик упрямо не убирал ладони от лица. Минерва покраснела, порадовавшись, что в коридоре это не так уж заметно.

- Успокойтесь, Аргус! – жизнерадостно оповестил сквиба Локхарт. – Я изгнал всех чудовищ.

- Точно?

Септима только хмыкнула, тут же вздрогнув – Аргус убрал ладони от лица и его внешний вид был истинным испытанием для неподготовленного зрителя. Все же, астрально-спектральные очки были к лицу одной лишь Луне Лавгуд.

Но несмотря на доверие, которое сквиб испытывал к спасителю своей кошечки, еще неделю он упрямо нацеплял найденные рядом с туалетом Плаксы Миртл очки на ночные дежурства. Не вскрикивал при встрече, пожалуй, только профессор Снейп. После безуспешных уговоров отказаться от сомнительной защиты, к которым присоединился даже директор Дамблдор:

- Аргус, помилуй! Василиск-то уже мертв.

- Ну да, мертв. Вы про этого столько лет ничего не знали. Мало ли, где что еще ползает?! – огрызался Филч.

После уговоров... профессор Флитвик пошел на хитрость, подговорив Пивза на преступную кражу. Полтергейст не только сорвал очки, но и тут же расколошматил их о ближайшую стену. Аргус был безутешен. Аргус был зол. Он потрясал шваброй и требовал от профессоров немедля испепелить поганца, изгнать, наказать примерно, чтоб неповадно. Он пытался замотать очки волшебным скотчем, потому что репаро ему недоступно, но артефакт был сломан надежно и навсегда, а директор опять завел шарманку, что все и каждый в этом замке для чего-то нужны. Завхоз почти решился на ужасный поступок – пойти на поклон к школьникам. За ним образовался бы должок, что недопустимо и не профессионально, но Поттер и Дурсль совершенно точно смогли бы извести летающую пакость. И тут за дело взялся профессор Локхарт.

- Сейчас я избавлю школу от напасти! Вердиминлюс! – с палочки сорвался розоватый луч, который угодил полтергейсту прямо в лоб. И от этой точки, по кругу нимбом расцвели ромашки. Они переплетались, покачивались, а оскорбленный в лучших чувствах Пивз с воем обдирал их со своей головы. Бесполезно – цветы вырастали вновь, и посрамленный дух поспешил укрыться в подвалах замка. Аргус Филч торжествовал.

Эта победа (хоть результат был вовсе не тем, что ожидал Гилдерой, но герой, разумеется, не стал об этом распространяться) прогремела на всю школу, едва не превзойдя победу над василиском. Под звуки фанфар профессор Локхарт уволился с должности преподавателя защиты от Темных Искусств, чтобы воплотить в жизнь свою давнюю мечту: начать продажи линейки им самим разработанной косметики и средств для ухода за волосами.

Директор Дамблдор с огорчением понял, что учителя на проклятую должность необходимо искать вновь. Впрочем, и к лучшему. Каким бы героем ни был профессор Локхарт, средний балл по ЗоТИ у выпускников этого года оставлял желать лучшего.

Профессор Снейп подумал, что после минувшего года запах ромашки будет ассоциироваться только с одним человеком. Пожалуй, его радовало, что Локхарт уходит. Знать бы только, кто займет вакантную должность.

Студентки были безутешны.

Никто. Никто и никогда не затмит в их памяти прекрасного Гилдероя.

Салли-Энн прощалась с компанией.

- Перкс, я не понимаю. Доставали в основном Грейнджер, но она на третий курс идет. А ты? Как это, переводишься в магловский колледж?!

- Знаешь, Паркинсон, некоторым не обязательно самим плясать на граблях. Достаточно посмотреть на чужой расшибленный лоб. Я посмотрела, как это может выглядеть: “Грязнокровка, мерзость, убить её!” Я так не хочу.

- Но это же Хогвартс, мир магии...