- А ваш брат называл того, кого предлагал убить за деньги? – продолжал задавать вопросы прокурор.

- Да, он не скрывал этого от меня, - утвердительно кивнул Сергей.

- И Вы можете вспомнить, кто являлся целью?

 - Мне и вспоминать не нужно, их имена навсегда врезались в мою память, и я всю оставшуюся жизнь буду жалеть, что тогда ничего не предпринял для их спасения, - на этих словах он нашёл взглядом меня и произнёс последнее предложение глядя в мои глаза, словно посылая мысленные извинения.

А я даже не знала, как относиться к тому, что кто-то был в курсе планов этого урода, но не пошевелил и пальцем ради того, чтобы помочь. Я не обольщаюсь, не факт, что это бы спасло моих родителей, но кто знает…

- Тогда назовите, об участии в убийстве какой семьи шла речь? - попросил представитель стороны обвинения.

- Грибоедовы, фамилия той семьи Грибоедовы: Григорий, его жена Софья и дочь Виктория.

«Да, когда-то это было моей фамилией», - кольнуло в сердце.

- Хорошо, а в каком городе проживало это семейство? – новый уточняющий, что речь идёт о нас, вопрос.

- Там, где в то время и проворачивал свои дела Аркадий, в Сочи.

- В то время в Сочи проживала лишь одна семья с такой фамилией и именами из трёх человек, прошу суд приобщить эту выписку, как улику в доказательство слов свидетеля, - передал прокурор листы бумаги судье.

- Суд ознакомился с предоставленными материалами и приобщает их к делу, - прочитав полученное, определила судья.

- У стороны защиты есть вопросы к свидетелю? – взглянув поверх очков на закаменевшего адвоката, спросила она.

- Нет, Ваша честь, вопросов нет.

- Свидетель, вы можете занять место в зале, - отпустила она мужчину. – Ещё какие-то свидетели, либо улики сторонами предоставлены будут?

- Нет, Ваша честь, - было ей ответом.

- В таком случае, обвиняемому предоставляется последнее слово в свою защиту, прежде чем суд удалится для вынесения приговора.

Ну кто бы сомневался, что Разин будет до последнего настаивать на полной невиновности и просить освободить его из-под стражи? Лично я – нет. Непробиваемый дядька.

- Суд выслушал все стороны и удаляется для вынесения приговора, - закончив судья встала и скрылась за дверью, в которую посторонним доступ запрещён.

Пока мы сидели в ожидании, ко мне обратился Сергей, который сел рядом со мной:

- Виктория, здравствуйте, - негромко произнёс он, - я хотел бы лично принести свои искренние извинения и попросить прощение за то, что когда-то не смог заставить себя помочь вашим родным.

- Если честно, я не знаю как реагировать на то, что услышала сегодня, - не стала лукавить. – То, о чём вы просите, боюсь не смогу дать ответ, которого вы ждёте.

- Понимаю, на вас столько всего свалилось, а тут ещё и я решил испытать ваше терпение, но, если бы не попытался, то в моей памяти осталось бы ещё одно дело, которое мог сделать, но струсил и не сделал.

- Если вы такой трус, как о себе говорите, то как же вообще решились на то, чтобы противостоять влиянию своего брата и приехали сегодня? – задала ему провокационный вопрос, с искренним интересом ожидая, что он ответит.

- О, в юности у меня были идеалы, смешно звучит для человека, выросшего в детдоме, - отметил Сергей, хотя я здесь ничего смешного не видела, только не я. – Хотел вырваться из той ямы, в которой оказался по милости родителей и боялся, что брат лишь утащит ещё глубже, поэтому и смог от него сбежать. Но жизнь не сахар, и мне не раз пришлось поступиться своими убеждениями. Когда второй раз мне удалось уйти от брата – порадовался, что остался цел в свете его предложения. Если говорить начистоту, то в то время меня мало заботили проблемы других людей, потому что мой мир был сосредоточен только на одном человеке – моей жене, я думал только о том, как спасти её.

- И как, хотя бы её вам удалось спасти? – горько усмехнувшись поворотам судьбы, спросила этого человека.

- Да, я продал наш дом, который строил для неё и стал снимать маленькую комнатку у одной старушки, продал всё, за что можно было выручить хоть какие-то деньги, даже обручальное кольцо. Деньги требовались не только на операцию, но и на дорогие лекарства, которые ей были необходимы после. Впахивал на трёх работах, лишь бы перетянуть её с того света на этот и, мне удалось. Это именно Мила уговорила меня приехать и дать показания, сам бы я на такое не решился, и, как это не горько, но ведь он мой брат, каким бы дерьмовым человеком не являлся, я не хотел ему участи заключенного.

- Что же тогда, могли и не приезжать, жена бы простила вам слабость с годами, - разозлилась на последние его слова я.

- Не мог, те события якорем висят на мне последние годы. Она знает, что я чувствую и сама разделяет это чувство со мной, хотя кто-кто, а моя Милочка к этому не имеет никакого отношения. Чтобы хоть как-то уменьшить свою вину перед вашей семьёй я решился дать показания. Может на том свете мне это зачтётся, - тяжело вздохнул Разин, - и на этом дышать полегче станет.

- Может быть, - отвернулась, мне было неприятно продолжать эту беседу. Но ещё один вопрос всё же задала: - А брат не говорил, за что так не взлюбил моего отца?

- Я только знаю, что он предложил твоему отцу какую-то сделку, связанную с землёй в Сочи, но тот отказался. А после угроз вообще написал на брата заявление. Благодаря связям, Аркадий быстро замял это дело и заявлению не дали ход, но этот поступок обозлил его, и брат решил наказать, посмевшего выступить против него таким образом.

Я сразу поняла, что речь идёт о том самом участке, который достался мне в наследство. И мне даже неинтересно, в чём конкретно заключалось предложение, важно к чему это всё привело. Так мерзко, и противно осознавать, что потеряла семью из-за такой, казалось бы, мелочи, по сравнению с человеческой жизнью.

Мужчина понял моё состояние и больше не пытался заговорить. Так мы просидели в тягостном молчании до возвращения судьи. Как и положено при её появлении все дружно встали. Оглашение приговора я слышала через слово:

- … В соответствии со статьёй 105-й Уголовного кодекса Российской Федерации… убийство двух или более лиц… признаётся виновным… приговаривается к двадцати годам лишения свободы в колонии строго режима…

Когда мною были услышаны слова о виновности старшего Разина, я просто закрыла глаза и вознесла благодарность Богу за то, что всё решилось в нашу пользу. Его увели прямо из сала суда, чтобы отправить к месту отбывания наказания.

Миша ждал меня прямо на крыльце здания, стоило мне выйти, как меня подхватил вихрь.

- Мы это сделали, да? – с надеждой спросил он, держа меня на весу.

- Двадцать лет, - порадовала его, - теперь мы сможем спать спокойней.

- А как ты сейчас себя чувствуешь? Утром мне всё казалось, что ещё миг и тебя придётся ловить.

- Замечательно, - успокоила переживания супруга.

Опустив моё беременное тельце на землю, Миша повел меня к машине, чтобы отвезти домой. Что не говори, но всё же усталость ощущалась, и я была не против прилечь.

- Ты! – раздался визг позади нас.

Недоумевая, что за вопли, я повернула голову, чтобы пронаблюдать, как от здания суда к нам на всех парах летит никто иной как Элиза.

- Ты! Это всё ты виновата! – продолжала выкрикивать она, смотря на меня злобным созданием, разве что искры взглядом не высекала.

- Какая неприятная встреча, - с иронией встретила приближение этой ненормальной.

- Это всё ты, дрянь, из-за тебя моего отца посадили! – заявило это чудо, от слова «чудовище».

- Ты что-то перепутала, - осадила её я, - твой отец сел, потому что он преступник.

- Ах ты… - снова заголосила она, но была прервана Бариновым:

- Успокойся, будь любезна, и не смей кричать на мою жену, ей и так от вашей семейки досталось, - жёстко проговорил он.

- Досталось? Мишенька, это мне от неё досталось, ты не видишь, что она натворила? Как ты мог выбрать её, когда мог получить меня? – как-то позабыла она о любимом папочке.