Лошади шли мерным шагом, несмотря на уверения Арголина в том, что четверка может и пробежаться, не устанет. Подозреваю, Гент попросту надеялся, что остатки сопровождения Его Высочества подтянутся.

Принц поныл-поныл, да и уснул, развалившись на одной из лавок кареты. Няв примостился рядом с кучером, я высунула голову в окно.

Спустя полчаса шея немилосердно заболела. К этому времени сухая трава сменилась травой сочной, начали попадаться небольшие кустики, время от времени показывался какой-нибудь мелкий степной грызун. Вглядываясь в темневшее впереди возвышение, я решила – именно так и должен выглядеть город издалека. Эти башни…

Повозку тряхнуло на какой-то кочке. Арголин проснулся… Эх, чего я только не слышала за двадцать лет жизни в Веселом квартале, но все равно не удержалась и достала Зеленый блокнот. Принц резко заткнулся – похоже, в его представлении девушка должна краснеть и зажимать уши, а не записывать «красноречие». Ха-ха! Я с детства усвоила одно правило – оскорбляют лишь тех, кто позволяет себе оскорбляться. Или когда за дело… А к словам малолетнего избалованного наследника у меня исключительно лингвистический интерес.

Поняв, что истерики не дождется, Его Высочество начал рыться в вещах. В наших с братом сумках!

На попытку объяснить, что чужие вещи трогать неприлично, Арголин отреагировал чересчур вяло. Он вообще теперь словно не обращал на меня внимания, полностью сосредоточившись на брате. Бедный Няв! Он никогда не чувствовал себя жертвой, привык всегда быть самым наглым и остроумным. Только мне кажется, что рядом с принцем брат – как домашний пес против волчонка. Вроде и зубы есть, и цапнуть может, но все понарошку, не всерьез, играя.

Мы остановились у небольшой речушки с быстрым течением. Деревьев возле нее не было, зато росли камышовые заросли и много высокой сочной травы. Не похоже, что в это место когда-либо заходили люди. Я представляла Клусс более обжитым!

Расседлали лошадей (Гент), расстелили скатерть на земле (я), разложили еду (мы с Нявом), начали есть (Его сопливое Высочество).

Сложив вместе четыре приготовленных мной бутерброда, Арголин умудрился откусить разом от всех. Затем надкусил четыре котлеты. Я подавила смешок – очень уж напоминал принц самого обычного хомяка! Брат недовольно поморщился, однако потрошить сумки в поисках мясных продуктов не стал, схватил булку.

– Осто…

Зря гартонец старался, зубы Нява хрупнули так, будто он вгрызся в камень.

– …рожно, – закончил наш кучер, а брат уже вытряхивал изо рта мелкие камешки.

Думаю, от убийства его удержала лишь жалкая поза наследника империи, умудрившегося подавиться. Со смеху, разумеется… Мы отбили все кулаки о его спину!

Интересно, откуда Гент знал о подлянке?..

На землю опустились сумерки. Гартонец поставил возле кареты небольшой шатер для Его Высочества. Костер не зажигали, лошадей возница стреножил и пустил пощипать траву. Дождя вроде не предвиделось… Зато Арголину, выспавшемуся днем, приспичило поиграть.

Когда охнул Няв, я не сразу сообразила, что случилось. А потом было уже поздно… Брат оторопело смотрел на свою дорожную сумку, быстро исчезавшую в бурном потоке. Насколько я знала, больше он никакой клади в путешествие не взял. Несколько мгновений – и ничего не напоминало о его багаже.

Что-то невнятно пробормотал Гент.

«Надо бы записать», – подумала я, спеша перехватить разъяренного Нява и не позволить ему сделаться государственным преступником.

И увидела сваленные в кучу вещи, среди которых как маленькое солнышко сиял желтый фонарик. Игрушка, пошитая из яркой ткани и набитая ватой. Давний подарок. Очень давний…

Мне было лет пять. Возраст, когда многое уже понимаешь и многое запоминаешь. В нашу дверь постучал господин, чьего лица я не могу вспомнить, как ни стараюсь. Мама тогда повела брата на рынок покупать новую одежду. Они почти каждую неделю туда ходили, на Няве все будто горело… Бабушка была занята. Папа клиентов не принимал, потому что «…не с его хитрой рожей секреты выпытывать» (так бабушка утверждала).

А мне стало любопытно! Тихонько пробравшись в комнату для гостей, я притаилась в самом темном углу и принялась наблюдать, стараясь даже не дышать. Но пришлый господин меня заметил. Поманил к себе и, когда я вылезла, ожидая наказания («Клиенты не любят, когда при разговоре присутствуют посторонние!» – много раз повторяла мама), внезапно спросил:

– Вы не заняты, маленькая фея?

К тому времени я знала, что от мужчин, называвших меня «феей», «дриадой», «нимфой» или как-то похоже надо держаться очень далеко. Желательно, за кулаками папы. Однако тот посетитель не выглядел опасным… А еще мне страшно хотелось кому-то помочь!

– Нет, господин, – пропела я, входя в образ «Жилетки», – прошу, расскажите, что привело вас к нам?

И он рассказал. Долго говорил… Всего не помню, но общий смысл… Тот человек потерял цель в жизни. Он сильно любил брата, готов был ради него на все, но брат умер. Потом встретил девушку, очень хорошую и необыкновенную, но и с ней что-то случилось. Затем наш гость принялся помогать человеку, который «считал его братом», но это тоже было не то.

В пять лет трудно понять, каково это, не иметь смысла жизни. Я и не поняла. Только заинтересовалась девушкой. Расспрашивать начала – какая она, что любила, чего хотела. Детям нравятся сказки, в которых «жили долго и счастливо».

А господин тот как будто засветился изнутри. Сказал:

– Спасибо тебе, маленькая фея.

И ушел, не дожидаясь взрослых. Из нашей «хитрой» комнаты вышел, даже не заметив, что дверь скрыта иллюзией.

На следующий день я получила подарок – мягкую желтую игрушку-фонарь. Почему-то я знала, это – от него! Первый заработок! Мой талисман…

Как во сне я видела руку принца, тянувшуюся к моему солнышку. Рядом мелькнул Няв – он понимал, что значила для меня эта вещь. И он был быстр, но… Метеором пролетел фонарик, скрывшись в реке. Брат едва не кинулся следом, только крепкие руки Гента удержали его от самоубийственного прыжка в стремнину. А я смотрела на все это, не в силах даже пошевелиться, чтобы вытереть побежавшие по щекам слезы. Мне было больно, и дело не в игрушке!

Да, талисмана жалко, однако я никогда не забуду, откуда он у меня. Не забуду своего предназначения! И пусть порой мне наплевать на всех, понимаю – когда кому-то понадобится помощь, я не откажу. Не потому, что должна или хочу. Просто помогать – моя суть, нравится мне это или нет. От судьбы не убежишь, и проигнорировать ее вряд ли удастся. А призвание Его Высочества – вредить. Не важно – кому, не важно – как, не важно – зачем. Просто сделать гадость и порадоваться своей изобретательности, насладиться безнаказанностью. Не от особой жестокости или черствости, а лишь потому, что в этом его суть…

Я не сказала ни слова. Развернулась и ушла в повозку. Почти сразу же ко мне присоединился брат.

Арголин лезть к нам не рискнул. Потыкался еще вокруг кареты и притих.

Мы с Нявом шептались до полуночи. Он хочет бросить все и вернуться домой. А мне совестно перед Его Величеством. Мы договорились уйти, сдав малолетний кошмар учителям.

Интересно, где ночевал Гент? Утром он устроил наследничку изящный урок, за что вырос в моих глазах до неслыханных высот.

Может, стоит перестать сдерживать брата?

На горизонте появился лес. Откуда он в Клуссе? Здесь же степь и степь… Вечно эти маги что-то придумают! Но ничего, мы уже близко. Между прочим, это очень хорошо, ведь грузовая телега с вещами принца и провизией нас так и не догнала. Питаемся тем, что собрали нам с братом в дорогу. Еда заканчивается подозрительно быстро. Будто грызуны какие-то завелись в повозке!

Похоже, до наступления темноты мы в Университет Радиса не успеем и придется снова ночевать на лавке в карете. Впрочем, не на голой же земле.

Сегодня во время ужина все, даже Его Высочество (расплаты ожидал, что ли?), сначала расковыряли успевшие зачерстветь булки и лишь потом принялись есть.