Annotation

Вербицкая Елена

Вербицкая Елена

Тайна Серебряной Маски

Раз песчинка, три, четыре -

Так ифриты мир делили:

Мне бархан, тебе бархан,

Твой султан, и мой султан.

Но песчинка золотая

Нрав решила проявить:

В ваши игры не играю,

Буду я теперь водить!

Мамин голос, напевающий этот дурацкий стишок-считалочку - это все, что я помнила о своих родителях. От них мне досталось наследство: дар (весьма полезный в трудовой деятельности) и внешность, отчаянно мешавшая в этой самой трудовой деятельности, да и вообще по жизни.

В нашем Оазисе, население которого было сплошь смуглолицым и темноволосым, я со своими волосами цвета пустыни и бледной кожей смотрелась приметно. Будучи совсем крохой, я как-то решила, что духи пустыни хотят забрать меня себе: вон, волосы уже начали превращаться в песок. Испугавшись своего предположения, я долго и со вкусом рыдала за храмом Оракула, пока меня не застукал за этим занятием старый Ахмед. От него я и узнала, что люди на свете бывают разные: и такие, как я, и с совершенно черной кожей, и даже с волосами, красными, как пламя. Ахмед служил стражником еще при старом Повелителе и повидал много диковинок. Далеко на западе лежит Оазис, населенный людьми моей масти. Про него Ахмеду поведал дворцовый лекарь, который был родом из того далекого Оазиса. Успокоить мелкую меня Ахмеду удалось, хотя обычно его словам веры было мало. Ахмед давно тронулся умом, поэтому его и списали из стражи. Он постоянно твердил про зло, наступающее на Двенадцать Оазисов. Его невероятные истории любили послушать зеваки. Тем и зарабатывал, просиживая днями на площади перед храмом Оракула.

Выходя на дело, я свои особые приметы скрывала, кутаясь в шарф и надвинув поглубже капюшон. Клиенты ничего не имели против. Наоборот, этот небольшой маскарад помогал поддерживать таинственный образ неуловимого Ночного Посыльного. Как выяснилось, не такого уж и неуловимого. Впрочем, и таинственности моей недолго осталось: завтра меня казнят. На площади, при всех. Хотя, какая теперь разница, что весь Оазис узнает, кто скрывался под личиной Ночного Посыльного, если этот самый Ночной Посыльный отправится в последний свой путь к джиннам.

Самое обидное, что я не виновна в том, в чем меня обвиняют. Из трущоб, в которых я выросла, да с моим даром сливаться с тенями и проходить сквозь стены, мне была прямая дорога под крыло гильдии наемников. Я категорически отказывалась от заказов, связанных с преступлениями, и промышляла лишь доставкой тайных посланий, пробираясь под покровом тени в любые, даже надежно запертые, дома. Да, на грани, но не пересекая ее. В гильдии над моими принципами посмеивались, но не принуждали ими поступиться: мои услуги пользовались популярностью среди влиятельных персон.

Последний клиент мне сразу не понравился: какой-то скользкий, глазки бегают, одет в алый парчовый халат не по размеру. Сто раз повторил, что я должна доставить заказ ровно в назначенное время.

На месте встречи я была минута в минуту, однако, вместо получателя застала его еще теплый труп. А вместо кошеля с оплатой получила серебряный ошейник от подоспевшей стражи. Теперь сидела в дворцовых подземельях и маялась от бесполезности моего такого полезного дара. Пройти сквозь стену я могла, только вот ошейник при переходе останется по эту сторону. Серебро, как известно, не поддается воздействию магии, даже блокирует некоторые ее виды. А значит, из стены мое тело и голова выйдут по отдельности. А они у меня друг к другу привыкли за девятнадцать лет жизни и раньше срока расставаться не желали.

Заскрежетала, открываясь, дверь. По тускло освещенному факелами коридору прошелестели шаги, остановившись перед решеткой моей камеры. Тюремщик за посетителем не последовал, оставшись снаружи.

- Подойди, - раздался молодой властный голос.

А и подойду, что мне терять. Молча уставилась на посетителя, скрывающего лицо капюшоном. Я свой капюшон откидывать тоже не спешила.

- Жить хочешь?

Кивнула. Хочу, что за вопрос.

- Ты утверждаешь, что ты не убивала. Это так?

Снова кивок. Утверждаю, а толку? Доказать-то не могу. Меня застали над трупом на месте преступления. А в мешочке при мне был полупустой флакон с редчайшим ядом, которым и отравили покойного.

- Убитый был жрецом Оракула, ты знала? - Ой, как плохо, да еще и почти накануне праздника солнцестояния, которого с такой надеждой ждал весь Оазис. В этот день наш Повелитель, уже отметивший совершеннолетие, должен обрести полную власть над Оракулом. Пройти обряд без жреца Повелителю будет непросто.

- На тебя был донос. Страже сообщили, что жреца собираются убить, а исполнителем будет Ночной Посыльный. Вот только время покушения указали неверное. И это дает мне повод попробовать тебе поверить, - с этими словами капюшон слетел с головы посетителя, и я замерла в изумлении. С молодого болезненного лица со слишком резкими чертами на меня смотрели колючие, абсолютно не соответствующие возрасту своего обладателя, глаза. Тех, кто видел Повелителя вблизи, можно было пересчитать по пальцам. Последний правитель нашего Оазиса отличался хрупким здоровьем и на людях появлялся мало, дабы не сглазили. Смешно, скажете вы, но лучше Повелитель, над которым посмеиваются, чем Оракул, оставшийся без Повелителя. Еще свежа в памяти людской была судьба Южного Оазиса, Повелитель которого погиб, не оставив наследников. Несмотря на все попытки жреца удержать Южный Оракул, сила отказалась подчиниться тому, в ком не было ни капли крови Повелителей. В один миг цветущая земля Оазиса превратилась в мертвую пустошь, вода ушла, а пески пустыни не оставили и следа от людских построек. К моменту моего рождения от Южного осталась лишь память, хранимая теми немногими выжившими, кто сумел добраться до других Оазисов. Наш Оазис пребывал на краю с момента смерти старого Повелителя. Его сыну на тот момент был всего год отроду, и посвящение Оракулу далось ему нелегко. Говорят, тогдашний жрец пожертвовал жизнью, чтобы заставить Оракул принять столь юного Повелителя. Вплоть до совершеннолетия Повелителя его связь с Оракулом оставалась частичной, и наш Оазис переживал плохие времена. Впрочем, лучше двадцать неблагополучных лет, чем как с Южным. Мы жили надеждой, что уже в этот день солнцестояния все наладится.

- Просто так помиловать я тебя не могу. Но если ты уверена в своей невиновности, на празднике солнцестояния ты сможешь обратиться к Оракулу в качестве Просящего Справедливости.

- Хорошая традиция. Только вот, казнь уже завтра. Боюсь, не дожить, - мрачно пошутила я.

- Доживешь, если будешь хорошей девочкой и выполнишь небольшое поручение. Нужно всего лишь добыть одну безделушку из дворцовых подземелий, отрезанных обвалом много лет назад.

- Зачем вам для этого я? Достаточно приказать, и ваши слуги выполнят все, что требуется.

- Я хочу сохранить все в тайне, а слуги болтливы, - поморщился Повелитель. - Слухи о моем здоровье правдивы: Оракул все эти годы тянул мои силы. Их осталось недостаточно, чтобы пережить предстоящий мне обряд. Но меня может спасти один артефакт, накопитель магической энергии, принадлежавший темному магу, что служил лекарем еще при моем отце. Пытаясь создать оборотня, лекарь связался с порождениями тьмы и вселил дух снежного барса в воина, израненного в схватке с этим зверем. Неизвестно, кто получился в результате того эксперимента: оборотень или просто одержимый, но он вырвался из-под контроля, напав на моего отца. Убить создание не смогли, но сумели обезвредить, заковав в цепи и надев на него серебряную маску. Лекаря бросили в подземелье вместе с оборотнем, наказав найти способ уничтожить созданное им чудовище. Через месяц, так и не оправившись от удара, вызванного нападением монстра, мой отец умер. И в тот же день коридор, ведущий к камере лекаря, был перекрыт обвалом, причины которого остались неизвестны.