-А вот и не так,- сказал неожиданно Тим.

   Я вопросительно глянула на него, и он пояснил:

   -Нетрудно догадаться, о чем ты сейчас думала, так вот для нас железо гораздо дороже потому, что его так просто не соберешь в речке.

   Я поставила кубок на стол и, собравшись с духом, сказала:

   -Милица Ивановна, мне очень хотелось поговорить с Тимом, но раз моя прабабушка считает, что это вы заставили его встретиться со мной, может, вы сможете сказать, зачем так сделали, а если это, действительно, была просто случайность, тогда извините меня, пожалуйста, за этот вопрос.

   Я лежала в кровати в своей комнатке и думала о Тиме. После непростого разговора с его мамой, он отправился проводить меня до того места, где, как я ему объяснила, мне можно будет перейти к себе. Не знаю почему, но не хотелось ему говорить, что мне по силам открыть двери на Землю в любом месте Заповедья.

   Мы шли по темному ночному лесу, сейчас я никуда не спешила. Тим осторожно положил мне руку на плечо. Я не возражала, мне было приятно, и хотелось самой прижаться к его горячему мощному телу. Странно, Тим оказался моим родственником гораздо более дальним, чем я считала. Теперь я думала, что немного понимаю свою прабабушку. Оказывается, ее дед, был не таким уж однолюбом. И завел себе зазнобу в Заповедье, которая родила ему сына Тимофея. Так что отец Милицы Ивановны, Иван Тимофеевич был троюродным братом моей прабабушки. До меня сразу не дошла вся цепочка нашего родства, которую объясняла хозяйка, но, в конце концов, я поняла, что являюсь примерно пятиюродной племянницей Тима. И это Ивана Тимофеевича чуть не убила моя бабуля, когда посчитала, что меня хотят лишить Дара родственники из Заповедья.

   Мы, кстати, аккуратно обошли этот момент в нашем разговоре. Но и Тим и Милица Ивановна убеждали меня в том, что бабуля ошибается, и никто из местных жителей не желает возвращаться обратно туда, откуда они бежали несколько сот лет назад, спасаясь от преследований волков-оборотней.

   За это время выросло не одно новое поколение и им гораздо интересней пока двигаться дальше в неизведанные леса новой планеты, чем возвращаться в полный опасностей покинутый мир.

   Я же разглядывала убогую обстановку дома, тусклый коптящий светильник, грубую одежду, сшитую из ткани, сотканной на стоящем в другой половине дома станке, и думала, что никогда не смогла бы жить здесь, без всех благ, которые имеются у нас.

   И, наверно, здесь было ужасно скучно!

   Я постаралась ничем не выдать свои мысли, пообещала поговорить с бабулей, которую здесь боялись нисколько не меньше, если не больше, чем в Серебряном, и убедить ее в том, что мне никто не хотел ничего плохого. Хотя словам Милицы Ивановны о том, что про мой дар Тим сболтнул ничего не понимая, я не совсем поверила. Но вообще то, мне на это было наплевать. Теперь я знала, что дар у меня никто отнять не может, а Тима я могу теперь навещать когда хочу.

   Когда я прощалась с ним у реки, он протянул мне золотое колечко.

   -Вот возьми, пожалуйста,- смущенно сказал он, глядя на меня, - я его сам сделал.

   Я тоже смотрела в его темные глаза и боролась с желанием прижаться к нему и никуда не уходить. В этот момент мне казалось, что я бы смогла все перенести и отсутствие электричества и неуютное жилье, лишь бы остаться с Тимом навсегда.

   -Спасибо,- выдохнула я и, выхватив из его рук кольцо, ласточкой нырнула в открывшийся проход.

   Я сидела на полу в своей комнате, сердце бешено бухало в груди, как бы говоря:

   -Вернись! Вернись!

   Вот и сейчас, лежа в кровати, я пыталась понять, что мне дальше делать. Рассказать все маме и отправиться в Заповедье, плюнув на все будущее здесь, или лишь иногда встречаться с Тимом, зная, что, в конце концов, ему тоже придется делать свой выбор.

   Но маме я так ничего и не рассказала. Мне пришло в голову, что ей будет очень непросто узнать, что ее единственная дочь обладает странными талантами, может переходить в другой мир, и к тому же является оборотнем.

   -Пусть все будет, как будет,- решила я,- продолжу встречаться с Тимом, работать, учиться, и может, решу, наконец, как поступить дальше.

   Прошло несколько дней, и я обнаружила, что за мной ненавязчиво наблюдают. Вроде бы никого не удалось заметить, но обострившиеся чувства, ясно давали понять, все мои передвижения тщательно отслеживаются.

   Зима в этом году началась рано, и я знала, что прабабушка по снегу не пойдет к переходу в Заповедье, поэтому написала ей письмо, в котором передавала приветы и спрашивала, как у нее дела. В ответ получила от нее писульку на половине тетрадного листа, написанную корявым почерком, да еще и печатными буквами. В нем она сообщила, что чувствует себя хорошо, и все у нее в порядке. Приглашала следующим летом вновь приехать в гости. Из короткого письма стало ясно, что за бабулей тоже наблюдают, потому, что она написала, что в деревне появились новые жители. Для тех, кто мог читать ее письмо, в этом не было ничего особенного, но я то знала, что моей бабуле было всегда до лампочки, кто там приезжал или уезжал из деревни.

   До Нового Года удалось несколько раз вырваться в Заповедье, притом один раз в воскресенье и провести целый день с Тимом. Мы катались на коньках на расчищенном участке озера, вместе с кучей деревенских мальчишек. Потом катались с горок на ледянках -досках обмазанных навозом и облитых потом водой. Домой пришли все мокрые и довольные. Милица Ивановна приготовила праздничный обед. В этот раз на нем были все члены семейства, кроме отца Тима, насколько я поняла он уже год, как вместе с несколькими такими же непоседами ушел в поисках новых мест, где можно было бы построить новое поселение, и главное, найти железную руду.

   Когда мы уселись рядом с Тимом за стол, его дед улыбнулся нам и чем-то напомнил мне прабабушку, все же ей он был троюродным братом.

   После обеда мы удрали на сеновал и там целовались до одури. Шустрые руки Тимоши быстро добрались до запретных мест, но мне не хотелось ничего запрещать. Однако Милица Ивановна, появилась, как раз в то время, когда я уже была согласна на все.

   Пришлось срочно натягивать на себя все, что было снято и расстегнуто Тимом. Милица Ивановна с усмешкой поглядела на наши раскрасневшиеся лица и позвала полдничать. Мы пили малиновый взвар с пирожками уже при светильнике, на улице быстро темнело. Потом Тим проводил меня до околицы, и я перешла к себе домой. Мама еще не пришла, она должна была работать до восьми вечера. Поэтому мне удалось привести себя в порядок, отмыться под душем и вытряхнуть из одежды все сено, набившееся в нее на сеновале.

   -Интересно,- думала я,- что должны были думать наблюдатели, когда в нашей квартире за целый день не отдергивались шторы, и свет зажегся только часов в пять вечера.

   Декабрь прошел незаметно. Я работала, училась. На слежку за собой внимания уже не обращала, настолько она стала привычной. Два раза мне удалось побывать в гостях у Тима. Он обещал взять меня на охоту за тетеревами. И я с неожиданным для себя удовольствием согласилась. Мы весь короткий световой день, перекинувшись, пробегали по лесу. Когда с высокой сосны Тим кивком ушастой головы показал мне на лунки в снегу, я сразу поняла, что там сидит наша добыча. Прямо с ветки стремительно прыгнула вниз и растопыренными лапами схватила бьющуюся птицу. Рядом со мной Тим уже перекусил тетереву горло и зубами разрывал его на части. Я последовала его примеру и с наслаждением пережевывала горячее мясо.

   Потом мы сидели на снегу и тщательно вылизывали себя. В деревню мы принесли еще по тетереву, и я в душе жалела, что не могу принести такого красавца к нам домой. Будет трудно объяснить маме, откуда я его взяла.

   С каждым разом уходить обратно становилось трудней и трудней. Меня просто ноги не несли туда, и если бы не мама, то я уже осталась в Заповедье навсегда, плюнув на все блага цивилизации.