Натянув ночнушку, я улеглась в кровать. За окном уже светало. Мне не спалось, в голове бродили разные мысли, в основном о скором подъеме, Сегодня же у меня первый рабочий день.

   Поэтому, вылежав минут пятнадцать, плюнула на дальнейший сон и, вскочив с постели, начала одеваться.

   Заправив кровать, отправилась на кухню и под мамин храп, стараясь не шуметь, вскипятила кофе.

   Сделав бутерброды с маслом и сыром, уселась за стол и начала завтракать. Бутербродов оказалось маловато. Есть хотелось невероятно. Поэтому из холодильника были вынуты несколько яиц и нажарена сковородка яичницы.

   Когда закончила с едой, на часах, висевших напротив стола, время было половина шестого. Маму можно было еще не будить.

   Я же сидела и размышляла над загадками, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Меня очень беспокоили мои странные желания, сейчас я вполне понимала маму, когда та говорила:

   -Девочка, сам не поймешь, как согласишься на уговоры своего парня.

   Но дело было в том, что меня не надо было и уговаривать. Сегодня я была согласна на все, и только странное нежелание оборотня, дало возможность остаться девушкой. Так раздумывая над своими проблемами, не заметила, как прошло время.

   В комнату вошла заспанная мама и сразу поправила папину фотографию на комоде. У меня запылали щеки.

   -Какая бессовестная, думаю только о себе, даже не вспомнила ни разу о папочке,- начала страдать я и тоже прослезилась.

   -Ничего доча, - сказала мама,- надо держаться, нельзя плакать, постоянно.

   Я вскочила и налила ей кофе, пока она умывалась и чистила зубы. Бабушкиным инструкциям о запрете зубной щетки мама не доверяла. Но я то теперь знала, что мне зубные щетка и порошок не нужны вовсе.

   Я сидела напротив мамы, которая без аппетита жевала бутерброд, и все вспоминала косую черную челку Тима, его сверкающие белые зубы, когда он улыбался. А особенно его руки со стальными мышцами, которые, тем не менее, могли так нежно касаться моей кожи. Интересно, какой дар он должен взять у меня?

   -Леночка,- слабо улыбнулась мама, - опять в облаках витаешь. Сейчас у тебя такой вид... если бы ничего про тебя не знала, подумала, что ты влюблена по уши.

   От неожиданно сказанных слов я ужасно покраснела и сконфузилась.

   -Ну, мама, что ты говоришь,- смогла я пролепетать,- смотри, меня всю в краску вогнала, какая еще любовь?

   -Значит, и вправду влюбилась,- вздохнула мама,- когда и успела с этими переживаниями?

   На мои дальнейшие отговорки она только улыбалась, и качала головой.

   Вскоре мы собрались и вместе пошли на работу. Остановка автобуса была за углом. Мамин автобус подошел первым, она чмокнула меня в щеку, пожелала удачного трудового дня и прошла в открытую дверь.

   Я тоже недолго торчала на остановке, вскоре села в подошедшую четверку и покатила в сторону больницы.

   Торжественных встреч по поводу первого рабочего дня не было, только Галина Петровна, улыбнувшись, пожала мне руку и вручила новый рабочий инструмент; швабру и ведро.

   В сестринской я переоделась, по совету напарницы, осталась только в трусиках, и надела глухой медицинский халат, завязывающийся сзади. Его наверно, можно было обернуть меня в два раза, но, к сожалению, тогда не удавалось завязать завязки. Поэтому я вместо пояска обвязала себя бинтом, получилось вроде ничего.

   Пожилая женщина оглядела меня критическим взглядом и сказала:

   -Щупловата ты девка, не знаю, как носилки с такими кабанами будешь таскать?

   -С какими кабанами?- удивилась я?

   -Да вон, видишь, боров толстый лежит, пудов десять в нем наверно весу наберется,- сказала она, кивнув в сторону дверей, где врачи скорой завозили на каталке грузного мужчину.

   -Сейчас они его на кушетку положат, а нам потом его таскать по кабинетам придется,- объяснила мне санитарка, когда я при знакомстве назвала ее Нинель Николаевна, она замахала руками и предложила называть по-простому - тетя Нина.

   Следующие несколько часов для меня в памяти не остались, я только и бегала с ведром и тряпкой, замывая следы грязи, крови, рвоты. Застирывала испачканное фекалиями белье, судорожно сглатывая, чтобы самой удержаться от рвоты. Около часу дня поток больных почти прекратился и тетя Нина, вытирая пот, сказала:

   -Ну, Ленка тебе и повезло, сколько лет работаю, а такой запарки еще не бывало. Наверно Господь тебя предупреждает, что зря ты сюда работать пришла.

   -Нет, тетя Нина,- сказала я,- наоборот, для меня, наверно, сегодняшний день - испытание, если его пройду, то дальше все будет нормально.

   Санитарка улыбнулась и сказала:

   -Ну, дай то Господь.

   Мы едва успели перекусить, когда скорая привезла молодую девушку, немногим старше меня. Она лежала, скрючившись, на каталке, бледная и безучастная ко всему.

   Когда мы переложили ее на кушетку, она только простонала и схватилась руками за живот.

   Через десять минут в смотровой кабинет быстрым шагом зашел высокий черноволосый доктор.

   -Ого, - сказал он, посмотрев на меня,- у нас новенькая санитарка, да еще и премиленькая. А вот осмотр ты у меня не проходила, ну, сейчас мы это исправим.

   С этими словами он ловко сунул руку мне в халат и быстро ощупал обе груди.

   Я так растерялась, что даже не успела ничего сказать, как он убрал руку и заявил:

   -Ну, вот теперь все в порядке, онкоосмотр проведен, патологии не выявлено.

   -Борис Палыч, ты опять за свое!- послышался сзади возмущенный возглас Галины Петровны,- совсем обнаглел, щупал бы медсестер у себя в гинекологии, они там у тебя все сисястые. Чтобы больше к девочке нашей не подходил!

   Борис Павлович, нисколько не огорченный отповедью, присел рядом с больной и спросил:

   -Анализы взяты, как давление?

   Выслушав медсестру, он осмотрел живот у девушки, и его лицо сразу стало серьезным.

   -Так, звоните в оперблок, пусть готовят операционную!- приказал он.

   После этого надел перчатку, и разведя ноги больной, осторожно ввел два пальца во влагалище. От его манипуляции та немного пришла в себя и попыталась закрыться.

   -Ну, что ты милая, потерпи чуть-чуть,- неожиданно ласково сказал он,- сейчас секундочка и все.

   Я смотрела на его манипуляции, и у меня тоже заболел низ живота.

   Борис Павлович, действительно, смотрел девушку недолго, Встав, он подмигнул мне и сказал:

   -Ну, давай, готовь больную, и везите в операционную, После чего вылетел из кабинета, так же быстро, как в нем появился.

   Тут появилась тетя Нина с помазком, бритвенным станком и мылом.

   -Лена, давай брей больную, хватит глядеть, как я это делаю,- сказала она и вручила инструмент.

   Я села туда, где только что сидел гинеколог и начала намыливать помазком лобок больной. Мне никогда не доводилось заниматься такой процедурой и я боялась, что у меня, ничего не получится.

   И на самом деле, получалось отвратительно, тупое лезвие рвало волос. И когда я закончила, кожа на лобке представляла собой жуткое зрелище.

   Я оглянулась. В кабинете кроме нас двоих никого не было. Тетя Нина сплетничала с дежурной медсестрой и ждала моего сообщения о том, что больную можно везти на операцию.

   Я положила ладонь на лобок и сосредоточилась. Закрыла глаза и увидела, как из разрыва в трубочке отходящей от матки вытекает кровь.

   Первая попытка ее остановить не удалась, но кровотечение немного уменьшилось, Меня начало немного покачивать, я попыталась второй раз и кровь остановилась.

   Открыв глаза, я увидела, что кожа на лобке практически стала чистой, без порезов.

   А девушка почти пришла в себя и смотрит на меня удивленно расширившимися глазами.

   Я жутко смутилась, что-то пробормотала и выскочила в коридор.

   Тетя Нина, на всякий случай проверила мою работу и удивленно покачала головой.