Наконец я уловил несомненное движение и резко обернулся, сметая сапогами мелкие камешки, блеснувшие точно стекло. Блеснувшие? Дуло автомата было направлено на мою тень, отчётливо выделяющуюся на стене пещеры. Должно быть мозги остались где-то в темноте, выскочив из головы во время очередного падения. Опасаясь спугнуть удачу, я медленно повернулся и увидел впереди светлое пятно. Там должен был находиться выход наружу. Хрюкнув от радости, я устремился к свету, загребая ногами мелкий песок.
Наращивая скорость, я не заметил, как тоннель пошёл под уклон. Песок, по которому я бежал, изъявил желание донести меня до места назначения, без моего участия. Когда до меня это дошло, я уже устремлялся с микроскопическим водопадом в конусообразную воронку. К счастью, дно этой впадины заполнял мелкий золотистый песок, поэтому, ради разнообразия, в этот раз всё обошлось без обычных ударов головой о камень. Удовольствие, от мягкого приземления, несколько омрачало содержимое рта, которое пришлось очень долго выплёвывать, прочищая глаза и выдирая песчинки из слипшихся волос.
Здесь было так светло, точно я находился на пляже, жарким июльским полднем. У меня даже мелькнула идиотская мысль, что вышел на свободу (ага, такая жара в ноябре-то месяце!). Однако, когда глаза привыкли к яркому свету, то стало ясно, как именно обстоят дела. Сияние исходило из странных полупрозрачных груш, усеивающих высокий потолок пещеры, куда я так удачно попал. Помимо света, эти люстры, испускали ощутимое тепло, поэтому стоило закрыть глаза, и иллюзия пребывания на пляже стала бы полной. Не хватало лишь шума прибоя и человеческой речи. Впрочем, нет — только шума волн, ведь кто-то недалеко от меня вёл негромкую беседу… Что?! Я даже подскочил вслушиваясь в тихий разговор, который становился всё громче.
Люди несомненно приближались, и я начал карабкаться по стенам воронки, на дне которой так вольготно расположился. При этом выяснилось, этот пляж имеет одну пренеприятнейшую особенность: его склоны оказались абсолютно гладкими и мои руки беспомощно скользили по их блестящей поверхности, а я скатывался вниз, раз за разом погружаясь в тёплый песок. Долбаный пляж превратился в мышеловку, не имеющую выхода! Меня бросило в жар, а потом в озноб, когда я сообразил, что могу навсегда остаться здесь, не сумев подняться наверх.
— Эй, люди! — завопил я, зарываясь лицом в песок и выныривая из него, подобно пловцу, — помогите, мать вашу!
— Ну, с водой имеются определённые проблемы, — сказал голос, знакомый до боли, — зато мы поймали какую-то рыбу.
— Не может быть, — выдохнул другой, столь же знакомый голос, — твою мать, вот это номер!
Швед и Круглый стояли на краю воронки и с интересом смотрели на меня, держа под прицелом своих автоматов. Если на физиономии Круглого я не прочитал ничего, кроме удивления, то морда лысого водителя отражала явную неприязнь. К тому же палец он держал на спусковом крючке, будто собирался застрелить меня в любой момент.
— Вытащите меня отсюда! — крикнул я.
Круглый пожал плечами, а после крутнул моток верёвки, заставив её конец шлёпнуться где-то рядом со мной. Ухватившись за шершавый канат, я начал карабкаться по крутому склону, поскальзываясь иногда на его гладкой поверхности. Видимо события последних дней оставили неизгладимый отпечаток на моих мозгах, потому как на полдороге меня замкнуло и поскрипывая зубами, я начал обещать расправиться со всеми засранцами, которые загнали меня в это дерьмо. Что именно я говорил — не помню и сам, помню только, ругательства сыпались из меня, как из рога изобилия. Скорее всего подобное изъявление чувств было, всего навсего проявлением радости, по случаю моего спасения. Но этого никто не понял и не оценил.
Стоило мне забраться на край воронки, как в мой лоб упёрся ствол Калашникова и Швед, скаля крепкие зубы, злобно пропыхтел:
— Ща поглядим, сука, кто кого кончит! — он толкнул меня дулом автомата и взревел, — а ну давай сюда ствол, падла!
Если до этого помрачение моего рассудка было частичным, то после этих слов оно резко перешло в полное затмение. И в этом абсолютном мраке взошло багровое солнце ярости, озарив мне дорогу, по которой следовало идти. Ощущая пульсацию злости по всему телу, я очень медленно снял с плеча автомат и протянул его Шведу. Круглый, в этот момент, скручивал верёвку, индифферентно поглядывая в нашу сторону. Лысый, продолжая скалить крепко сжатые зубы, отнял Калашников от моего лба и ухватился лохматой лапищей за цевьё боевого товарища, по несчастью. Тогда, хрюкнув от напряжения, я из последних сил пихнул его, и Швед издав короткий взвизг, отлетел на пол. Круглый мгновенно бросил недоскрученную бухту и потянулся к оружию. Однако, даже опытному профессионалу потребуется определённое время, чтобы проделать все эти манипуляции. Достать пистолет из-за пояса можно намного быстрее, даже если ты не слишком часто занимаешься такими вещами.
Как человек, знающий цену своей жизни, Круглый тотчас оставил оружие в покое и поднял обе руки вверх. Ему было хорошо — он знал, что делает. А я оказался в полном тупике. Припадок ярости прошёл, и я растерялся. Убивать я никого не собирался, а отпустить их…Ну тогда Швед немедленно снесёт мне полчерепа. Связать двух опытных бойцов? Ха-ха, мы не в кино. И как же мне поступить?
К счастью, проблема разрешилась сама собой. Я успел заметить короткий взгляд Круглого за мою спину и поразмыслил: насколько близка подобная ситуация к тем, о которых я читал в книгах. Мысль эта оказалась последней. В следующую секунду мир перед глазами, разлетелся мириадами осколков, разнесённый взрывом, который почему-то, пришёл со стороны затылка.
Очевидно я продолжал спать в той же пещере, со светящимися стенами и всё увиденное было лишь продолжением сна, где мёртвый Сергей приходил ко мне в гости. Вот только я почему-то съезжал с того камня, на котором спал и при этом, очень больно упирался затылком в стену тоннеля. И вообще — голова болела просто невыносимо, словно я пропьянствовал весь вчерашний день. Чёрт! Как я не догадался! Нет никакой пещеры. Просто я ещё не проспался, после той ночной гулянки с кумом и всё, произошедшее, мне приснилось. Сейчас я открою глаза и увижу разъярённую жену, которая…
Я открыл глаза и увидел разъярённого Шведа.
Я закрыл глаза.
— Живой, сукин сын! — сказал Швед, — твою мать, точно говорят, говно не тонет! Вобла, ты чё, не могла приложить этого козла посильнее?
— Я и не собиралась его убивать, — голос Воблы, — честно говоря, я бы его вообще не трогала, если бы он не достал пистолет. А круто он тебя сделал, Швед!
— У-у, сука! — я почти не узнал лысого по этому рычанию, — ща я его урою!
— Никто никого не уроет, без моего разрешения, — ровный голос Зверя, — Вобла, ты что-то хотела сказать?
— По-моему, я уже достаточно высказалась по этому поводу, — голос утомлённый, словно его обладательница устала повторять одно и то же, — у этого засранца имеется редкий дар — выживать в экстремальных ситуациях. Да, он абсолютно бесполезен, как боец, невнимателен и несобран. Лучше всего ему лежать на диване и потрахивать жену. Но я сама бывала в ситуациях, когда гибнут опытные профессионалы, а подобные ему, каким-то чудом умудряются уцелеть. В то же время, они могут ломать руки и ноги в самых обычных ситуациях.
— Это правда, — судя по всему, к обсуждению моей персоны подключился Теодор, — знал я одного писаришку. Ничтожный, надо сказать человечишка, бабник и пропойца. Однако, когда его эскадрон трижды окружали, истребляя до последнего человека, он один умудрялся выжить, все три раза. Потом он помнится, проворовался и его отправили на каторгу.
— Вот именно поэтому я советовала оставить его тогда, — сказала Вобла, — возможно, мы избежали бы той катастрофы.
— Да, сучка, помнится ты предлагала послать меня, — сипнул Швед, — я тебе этого никогда не забуду!
Я даже приоткрыл глаза, от удивления. Неужели эта злобная женщина-доска, так долго трепавшая нервы и подкалывавшая неудачника, пыталась спасти мою шкуру? Швед, набычившись глядел на Воблу, и его лысина побагровела, от прилившей к ней крови. Вобла, однако, была ничуть не обеспокоена гневом разъярённой собачки. Круглый, стоявший рядом с ней, размеренно очищал мой автомат от грязи и ехидно улыбался. Улыбка достаточно странно смотрелась на его физиономии. Видимо не очень часто приходилось веселиться этому человеку.
