– Да уж не на том свете! - расхохотались моряки. - Что, брат, чай струхнул там, в воде? А?
– Ага, - безнадежно согласился мужик, зябко подтягивая колени к подбородку, и вдруг как-то жалобно всхлипнул: - Чтоб им, гадам, сдохнуть!!!
– Пиратам? Эге, так они с тобой и согласились!
– Да не пиратам, - отмахнулся тот и с трудом, держась за руку ближайшего моряка, поднялся на ноги. - У, нелюди проклятые!!!
– Да ты о ком? - недоумевала команда, задним числом прикидывая, не рехнулся ли спасенный, барахтаясь там, в холодном море.
– Мы на Элейну курс держали, - бесцветным голосом начал объяснять мужик. - Пока Древо не содрогнулось, чуть не каждый день туда ездили - и ничего, как на прогулку. И никакие флибустьеры нас не трогали: туда везли-то ткани некрашеные да древесину - что на этом заработаешь? Пираты ведь тоже не дураки: им ковры златотканые да меха дорогие подавай. А тут эта дрянь…
– Что за дрянь-то?
– Ветка новая объявилась. Да живут на ней… гварты какие-то. Чуть подплывешь поближе - да хоть за три перестрела- уж палить начинают. И, главное, из чего? Это даже не пушка - от той одна брешь в корме, а тут словно бы взорвали корабль в самом трюме: весь в клочья с одного удара! Все потонули…
Мужик жалобно всхлипнул и замолк.
Моряки тревожно переглянулись, презрительно сплюнули под ноги и пошли к капитану. Может, ему, утопшему почти, и почудилось, но вот курс всё же лучше чуток подправить…
– Это был уже третий корабль, - ровно, не глядя ни на кого, но и не опуская потемневших грустных глаз, закончила королева. Помолчала. И резко повернулась ко мне: - Иньярра, я хочу знать, что за дрянь завелась на той Ветке! Я хочу знать, кто потопил три моих корабля подряд! И чем эти корабли им не угодили!!!
Я спокойно выдержала полыхающий гневом взгляд. Неторопливо и выразительно размяла кисти рук. Многозначительно прокрутила в пальцах тонкую синеватую змейку-молнию.
– Узнаешь.
Фрель легко оттолкнул на край стола блюдо с нетронутой дыней. Как бы невзначай коснулся кинжала, висящего у пояса в кожаных ножнах.
– Узнаешь.
* * *
Даже самая интересная и увлекательная работа, самый верный и заботливый муж, самые любимые и послушные дети никогда не заменят полноценного отдыха от них!
Вот фраза, под которой готова подписаться каждая вторая женщина в возрасте от тридцати пяти до шестидесяти. Но и восьмидесятилетняя ведьма, честно признаться, тоже не была против подобных циничных афоризмов. Хотя нет, не всегда.
Когда-то и я делила мир исключительно на белое и черное, презрительно игнорируя кошачьи полутона. Считала, что работать - так от зари до зари, гулять - так от заката до рассвета, и искренне верила, что умирать надо молодой, в рукопашном бою и с надменной улыбкой на губах…
Началось последовательное развенчивание девичьих мифов где-то полвека назад, когда я, ещё только-только выпускница Храма, попавшая в уже привычную сейчас петлю безденежья, пришла наниматься на первую в жизни работу. Настоящую работу, а не случайный приработок по постоялым дворам.
Лилия Тимовна - полная дружелюбная женщина, преклонный возраст которой легко маскировался неизменной улыбкой, мстительно проглядывая в сеточке неглубоких морщинок вокруг глаз, - проницательно глянула на колеблющеся застывшую у порога ведьму и гостеприимно шлепнула ладонью по пустому стулу:
– Заходи-заходи! Гостьей будешь.
– Гостьей? - я из осторожности попятилась, решив, что ошиблась дверью. Выглянула, проверила. Да нет, тринадцатая, как и положено штатной чародейке. - Да я вообще-то…
– Знаю, - добродушно отмахнулась Лилия. - Помощница моя. Оно и хорошо: мне одной сейчас никак. Лето, работы много - кворр разберешь!
Я попала в свою колею, успокоенно захлопнула дверь и деловито подобралась:
– А что за работа, собственно? Не могли бы вы немного ввести меня в курс дела, раз уж я буду вам помогать?
Лилия уставилась на меня мученическим взглядом студентки, которую экзаменаторы ласково попросили перечислить двести сорок восемь неправильных существительных магического языка. Потом недовольно покосилась на дверь, зачаровала её от всех незваных гостей, включая начальство, и, тяжело вздохнув, решительно предложила:
– Пойдем-ка лучше чая попьем!
Вот так и началось моё вхождение в настоящую трудовую жизнь. Чай мы с Лилией пили по пять раз, пока не заканчивалась заварка, посреди рабочего дня не стеснялись сбегать в лавку за фунтом халвы, а на просьбы прямого начальства кривились, как домохозяйка перед мышью, и страдальческим тоном вопрошали:
– Ой, а оно вам точно надо, а?
Самым смешным было то, что в каждом третьем случае начальник ни с того ни с сего смущенно отвечал:
– Ничего, подождет, - и предпочитал молниеносно ретироваться в коридор.
За малейшую услугу, стоящую мне одного щелчка пальцев, благодарные сослуживцы, уверенные, что любая волшба требует от ведьмы предельного напряжения физических и ментальных сил, спешили одарить нас с Лилией нескончаемым шоколадом и коробками конфет, а мы бессовестно брали, беспечно болтали целый день обо всем на свете и увлеченно ничего не делали. Трудно жить не работая, но мы не боялись трудностей!
Мечтательная улыбка, без спросу вспорхнувшая на лицо при воспоминании о той благословенной поре, сменилась гримасой неподдельного ужаса. Пираты, едва заслышав от вернувшегося на судно капитана о новом задании, разразились таким дружным и счастливым: "УРА", что мне стало безумно стыдно за крамольные мысли. Не знаю, что уж такое чудесное примерещилось флибустьерам в этом довольно рядовом для них, казалось бы, поручении, но все лица сияли неподдельным и, по моему мнению, абсолютно нездоровым энтузиазмом.
Любая следующая фраза Фреля, говорящая о всевозможных опасностях и трудностях на пути, встречалась громким гулом одобрения, перекрывавшим плеск расштормившихся к полудню волн. Напоследок капитан, хитро сверкнув черными глазами, махнул рукой в мою сторону и во всеуслышание заявил, что если бы не моя протекция, то к королеве нас могли и не пустить, да и на выполнение задания первая согласилась я.
Сказал и ушел в свою каюту.
