Чрева танкодесантных кораблей «Константин Ольшанский», «Иван Рубан» и «Виктор Леонов» исторгали все новые и новые машины.

По правую руку от роты Растова урчали тяжелые бронетранспортеры подполковника Мирошника и «Т-10» комбата Жевнева. По левую – разведрота родного растовского батальона. За ней сторожко поводили из стороны в сторону орудийными стволами «Протазаны» и «Кистени» зенитного дивизиона, а также «тэ двенадцатые» второй роты.

Пресловутых «Шамширов» подполковника Чадовича поначалу было не видать.

Растов знал, что «Шамширы» – по плану высадки – идут третьим эшелоном. Но почему-то был уверен, что эти приметные гиганты уже высадились и теперь вызывающе возвышаются над приземистыми серыми амбарами десантников-героев «Ольшанского», «Рубана», «Леонова». Однако командование не спешило светить перед клонами свои козыри. «И потому – дуля вам, а не «Шамширы»…»

– Растов, доклад! – Это был запрос сверху, от комбата Зуева.

– Говорит «Динго»! – ответил Растов с нажимом, как бы призывая комбата к дисциплине радиообмена. – Высадились штатно, все коробки в норме. Готовы действовать.

– Как самочувствие движков?

Комбат задал вопрос не ради пустой формальности. Большинство русских танков, конечно, было рассчитано на действия в условиях безатмосферных планет. Но адаптированный из корабельной силовой установки двигатель МТД-5, поставленный на сверхтяжелый «тэ четырнадцатый», без постоянного притока атмосферного воздуха (или корабельного окислителя) работать, гаденыш, не желал.

Роте Растова оставалось полагаться на емкость аккумуляторов – да, беспрецедентную для бронетехники, но нет, не бесконечную.

С точки зрения тактики танковых войск Растов имел «горючего» лишь на три часа боя. А потому – расчетно – на сто восемьдесят первой минуте должен был встать вмертвую, как Золушкина карета из тыквы в 24.01 по сказочному времени.

Ну а комбат Зуев, как свойственно заботливому отцу-командиру, был склонен это обстоятельство еще и драматизировать, распространяя сомнения на все аспекты подвижности «тэ четырнадцатых».

«Еще один контуженый-заслуженный…»

– Да все нормально, – успокоил комбата Растов. – Танки едут, электроника пищит. Дайте в руки мне баян, я порву его к… диким кабанам.

Танкисты загоготали, этих два раза просить не надо.

Хотя все горели желанием порвать баян немедля, еще десять минут пришлось прождать на исходном рубеже.

Батальон средних танков «Т-10» – самый многочисленный в полку – разворачивался из ротных колонн долго, с неумелостью новобранцев, хотя и был укомплектован тертым-катаным, опаленным войной личным составом.

Сказывались скверные динамические свойства местного реголита, перемешанного с инеем. Смесь была одновременно и податливой, и вязкой, и скользкой.

Кошмар танкиста!

Собственно, именно по причине реголитово-ледовой каши командование притащило на Фраский левитирующие «Шамширы».

Там, наверху, посчитали, что в крайнем случае, даже если не пройдет вся прочая техника, эти исчадия клонского военпрома как-нибудь уж долетят до каньона Удав – используя свои дейнекс-камеры, позволяющие полностью нейтрализовать силу тяжести и свободно левитировать.

И если даже «Шамширы» не всыплют клонам по первое число, то хотя бы напугают их.

А ведь главная задача дня для 12-го танкового полка формулировалась именно так: выкурить конкордианские корабли из каньона. Заставить их взлететь, покинуть насиженное укрывище. А там уже свое тысячетонное слово скажут линейные корабли и торпеды флуггеров военфлота…

Пока «тэ десятые» полировали реголит, разведка щедро насыпала ротным гигабайты информации.

В числе прочего, из полученных данных следовало, что между кратерами Лесбия и Незванова проход свободен, а противник – не наблюдается.

Был и сюрпризец: многометровые расселины, змеящиеся по ледовым плато и реголитовым такырам планетоида согласно давней записи Астрографического Реестра, не только пережили минувшие двести лет, но и преумножились, утроив свое число! По крайней мере, здесь, между зоной высадки «Топаз» и каньоном Удав.

– Вывод: старые карты можем засунуть себе в… нагрудный карман, – вздохнул деликатный Лунин, бессменный заместитель Растова еще с навзарского десанта.

– Пока север с югом не поменялся, воевать можно и по старым, – рассудительно заметил Помор. – Мы же не артиллеристы, не ракетчики.

– Главное, что ледник Копченый на месте, – заметил Растов.

– И что нам с него? – поинтересовался Игневич. – Такую копченость на бутерброд не положишь!

– А то, что по нему пойдут «Шамширы». Как и планировалось. А значит, у нас нет вопросов с операционным направлением: наша рота двинет параллельным курсом по вон той закраине! – Растов шевельнул лучом лазерного дальномера-целеуказателя, мазнув по обрамляющему ледник «поребрику» из валунов.

– Также обращаю ваше внимание, товарищ майор, – вмешался Лунин, – на важнейшие из свежих разведданных.

– Ну-ну.

– Во-первых, информация по крупным кораблям клонов подтвердилась. На месте и линкор «Камбиз», и авианосец «Севашта», и два фрегата. Также к ним прибавились какой-то неопознанный тралец и танкодесантный корабль проекта «Элан-Б»… А это значит, что, вероятнее всего, штабная ориентировка верна и нам предстоит иметь дело с Корпусом Стражей Мира.

– Вот правильно я говорил, Лунин, – устало вздохнул Растов, – что надо тебя в Академию Генштаба двигать! Аналитическими выкладками сыплешь – как из пулемета строчишь! Может, если ты такой умный, разъяснишь, отчего разведка твой Корпус Стражей Мира в упор не видит?

– Маскировка, товарищ майор!

– Допустим. Но где их замаскированные позиции? Предположить можешь?

– В кратерах.

– В каком из трех?

– Ну, я бы взял Лесбию…

– Скажи честно, название нравится?

– Нравится. Но не поэтому.

– А почему тогда?

– А вот минуту назад по данным радарной высотометрии новую карту отрисовало… И там видно, что в отличие от кратера Незванова Лесбия имеет по – над внутренней стенкой нечто вроде естественного пандуса. Удобно, стало быть, осуществлять маневр силами и выход на огневые рубежи.

– Ясно, – скучным голосом сказал Растов.

Майор вообще не верил, что на дурацком планетоиде сыщется хотя бы горсть исправных клонских танков. Или хоть один взвод противотанкистов. Он-то как раз, истосковавшийся по доброй драке, хотел, хотел верить! Но не мог себе представить таких мер маскировки, такого тактического искусства, которое упрячет от всевидящего ока космической разведки ни много ни мало – целый танковый батальон!

Ну то есть такое бывает.

В фильмах.

Взять хотя бы следы гусениц… Они же видны по-любому! И остаются навсегда! На Фраскии ни ветра, ни дождей! Чтобы замести их, нужны сотни солдат со спецоборудованием модели «метла». От каковых солдат, в свою очередь, останутся следы, превосходно различимые визуально…

В общем – сказки Венского леса. И точка.

Все шло настолько планово, чинно-благородно, что когда в космическом ущелье меж планетоидами блеснули голубые звездочки, ни один гвардеец первого батальона ни на секунду не заподозрил, что это – дюзы-корректоры восьмисотмиллиметровых снарядов линкора «Камбиз»…

К счастью, автоматика зенитчиков опередила человеческую мысль.

– Внимание, воздух! – рявкнул в наушниках Кармацкий, заведующий батальонной ПКО. – Артналет главным калибром!

– Рота – полный вперед! – заорал Растов так, что казалось, его услышат сквозь тысячи километров вакуума на флагманском «Рюрике».

Помор, не переспрашивая и даже не вдумываясь в смысл команды, немедленно отработал ее, и их стотонный «Динго», доселе пребывавший в состоянии, близком к невесомости (сила тяжести на планетоиде была гомеопатической), одарил всех бодрящей продольной перегрузкой в три «же».

От перегрузки у Растова сразу заныли все недолеченные раны – ведь все-таки времени с госпиталя на «Иоанне Кронштадтском» прошло совсем немного.