— Может, ты преувеличиваешь свою привлекательность, или выдаешь желаемое за действительное? – хмыкнула Гермиона, с удивлением разглядывая Малфоя.

Она не помнила, чтобы когда-либо видела его настолько спокойным. Их встречи всегда, начиная с первого курса и заканчивая встречами в Министерстве, где Драко работал в соседней лаборатории в Отделе Тайн, завершались чуть ли не драками.

Сейчас же Малфой разговаривал с женой о сексе с таким видом, будто обсуждал погоду.

— Ты никогда не выказывала недовольство, — Драко поднялся и, подойдя к небольшому шкафу, принялся доставать из него вещи жены, так как она этого делать, по всей видимости, не собиралась.

— А тебе никогда не приходило в голову, что меня не устраивает именно это, — Гермиона сделала неопределенный жест рукой.

— Что это?

— Вот это все. Да ты, ругаясь с Грейнджер, проявлял больше страстности, чем находясь со мной в одной постели! – Гермиона понятия не имела, как обстояло дело в супружеской спальне четы Малфоев, но что-то подсказывало ей, что особой страсти там не было.

Ее живое воображение быстро нарисовало огромную кровать, их двоих, почему-то в толстых махровых халатах, и Малфоя, который обращается к жене с официальной просьбой: «Сегодня вторник, Тори, нам нужно заняться любовью». А Астория, откладывая в сторону «Ведьмин досуг», берет в руки ежедневник и читает: «Так: сходить к мадам Малкин, сделать маникюр, заняться сексом с Драко»…

Воображаемая картинка была нарушена, когда тихим голосом заговорил Малфой.

— Тори, мы не будем говорить о Грейнджер. Мы договорились с тобой, что никогда не будем говорить о Грейнджер. Тем более, что она мертва. Твои странные мысли о ней и обо мне нелепы, а сейчас вообще не поддаются никакой критике. Подойди, я активирую портключ. Целитель Адамс разрешил тебе так перемещаться.

Гермиона, невольно сделала шаг навстречу, все еще переваривая новость о том, что являлась причиной скандалов в семье Малфоев. Хотя она сомневалась, что скандалы были полноценными. Так, скандальчики, когда максимум, что мог позволить себе один из супругов – это громко хлопнуть дверью.

Единственный полноценный скандал закончился клиникой имени святого Мунго для Астории.

— А где профессор Снейп? – вдруг спросила Гермиона. – Он обещал навестить меня сегодня.

— Если обещал, значит, навестит, — Драко впервые проявил нетерпение, и сам подошел к жене, держа в одной руке чемодан, в который он упаковал ее вещи, а другую руку протягивая Гермионе, чтобы она могла коснуться металлического цилиндра, который он сжимал в кулаке.

— Я не хочу никуда идти, — Гермиона скрестила руки на груди, чувствуя, что ее накрывает паника.

— Тори, если нужно, я потащу тебя домой силой, но мне не хотелось бы этого делать, — Драко нахмурился. – Я не позволю тебе разлучить меня с моим сыном. И да, я знаю, что он мой, пока ты «спала», я провел тест. Ты себе не представляешь, как я волновался, пока ты не пришла в себя, — Гермиона представляла. Она прекрасно помнила, как он выглядел в тот момент, когда она очнулась.

— Доверие – наше все, да, Драко? – Гермиона сделала шаг назад, но затем, встряхнув головой, протянула руку и дотронулась до цилиндра.

Причина ее решительности заключалась в том, что она тоже не могла позволить ему разлучить ее с ребенком. А для этого она была готова на что угодно: лгать Малфою и всем окружающим, навсегда расстаться с друзьями, она готова была даже спать с Драко, только бы никто не заподозрил, что с Асторией Малфой что-то не так. Гермиона приняла это решение, когда начала чувствовать своего сына, теперь уже точно своего. Ее охватывало чувство невероятной нежности и восторга, когда он начинал шевелиться.

Профессор Снейп помог ей, чем смог, рассказав о том, что знал о Малфоях. К сожалению, знал он немного. Драко мог быть очень скрытным, когда дело касалось его семьи.

Кроме отношений Малфоя с Асторией, Гермиону интересовал всего один вопрос: что Драко потерял в Отделе Тайн? Работал он там в лаборатории проклятий. Как сказал Снейп, проклятий наследник Люциуса знал много, еще с того времени, как были живы Беллатрикс и Темный Лорд. Обстановка в Малфой-мэноре в то время предполагала, что выживает сильнейший, а Драко очень сильно хотел жить. Но на заданный вопрос Снейп ей так и не ответил, только усмехнулся и сказал, что, возможно, она сама все поймет.

Про семейство Гринграсс Снейп рассказал Гермионе подробно, но в самом конце добавил, что настолько равнодушной друг к другу семьи он еще никогда не видел. Так что общение с родственниками у Астории было сведено к минимуму, необходимому для того, чтобы упаковать подарки к Рождеству и отослать их совой. Профессор высказал сомнение в том, что родители бывшей мисс Гринграсс, а также ее сестра Дафна знают о предпочтениях Астории. Так что с этой стороны опасаться было нечего, тем более что Астория в последнее время очень сильно изменилась.

На вопрос, каким именно образом она изменилась, Снейп долго не отвечал, но потом задумчиво произнес:

— Она стала живой. Казалась обычной молодой женщиной, а не красивой надменной куклой. Так выглядят влюбленные женщины. Она была влюблена.

— В кого?

— Полагаю, в того самого неизвестного любовника, — ответил тогда Снейп.

Неприятное перемещение быстро закончилось. Гермиона пошатнулась, с трудом сдержав тошноту. Крепкие мужские руки обхватили ее за плечи, не дав упасть.

Когда головокружение прошло, Гермиона подняла голову. Она впервые стояла так близко к Малфою. Она даже не подозревала, что он настолько высокий. Астория была ростом примерно как сама Гермиона, и девушка отметила про себя, что смотреть в холодные, равнодушные, серые глаза с высоты своего роста было неудобно.

Она отодвинулась от мужчины, который, словно почувствовав ее намеренье, убрал руки с ее плеч.

Гермиона отвернулась и осмотрелась. Несколько раз повернувшись вокруг своей оси, она для надежности протерла глаза и снова осмотрелась. Вопрос вырвался раньше, чем она сообразила, что Астория наверняка знает ответ на него.

— Мы что живем не в Малфой-мэноре?

— Тори, что с тобой? – Драко поднял ее чемодан и направился к лестнице, ведущей на второй этаж небольшого коттеджа. – Ты же ненавидела мэнор, говорила, что он насквозь пропах безумием. Ты же сама выбрала этот дом, а сейчас спрашиваешь меня, почему мы сюда вернулись?

— Я просто не думала, что ты захочешь и дальше жить не с родителями, — промямлила Гермиона.

— Меня все устраивает, — Драко находился уже на середине лестницы. – Тем более что отец все равно со мной не разговаривает: все никак не может простить мне то, что я пошел работать.

— А зачем ты, кстати, пошел работать? – Гермиона испытывающее посмотрела на Малфоя.

— Я уже говорил, мне нравится разбираться в заклятьях и придумывать контрзаклятья…

— Я сделаю вид, что верю тебе, — Гермиона посмотрела, в какую комнату Малфой занес ее чемодан, и прошла в уютную гостиную. – Профессор прав, так обставить дом могла бы только влюбленная женщина. – Она дотронулась до фарфоровой статуэтки танцовщицы, стоящей на каминной полке. Потом подошла к дивану, обитому светлым материалом и села на него. – Но меня все еще интересует, что же с нами произошло? Почему я оказалась в теле Тори? И где она сама? Не то, чтобы я была против подобного развития событий, все-таки жить – это хорошо.

Гермиона встала и еще раз прошлась по светлой, какой-то воздушной комнате. Стены оклеены светло-бежевыми тканевыми обоями; такого же цвета пушистый ковер, на который было охота упасть, чтобы почувствовать его мягкость и пушистость всем телом. Минимум мебели, на тон темнее, чем все остальное в этой удивительной комнате.

— Тори, — в комнату вошел Малфой, — я ненадолго уйду, мне нужно на работу.

— Иди, — равнодушно ответила Гермиона. Она была даже рада подобному положению дела. Отсутствие Малфоя давало ей возможность обследовать дом в одиночестве.

Драко подошел к ней и поцеловал в макушку, благо его рост позволял ему сделать это. Потом, он подошел к камину, и исчез в зеленом пламени.