— Малфой, ты чего? — оказалось, что Поттер уже давно повернулся и внимательно рассматривает его лицо.

— Нам пора, — сухо произнес Драко, неловко пытаясь приподняться на руках. Это было так унизительно.

— И ничего не пора, — Гарри с силой удержал его за плечо, нахально заставляя его улечься обратно. — Смотри, какая погода, чего дома сидеть? — возмутился он. — Потом как зарядят дожди, не полетаешь. Будем тогда пить с тобой чай на террасе или что там еще у вас принято делать в аристократических семьях? Играть в домино? Я в домино не умею, но научусь. Или по маггловским пабам будем ходить. Тебе нравятся пабы, Малфой?

Поттер болтал ногами в воздухе и задумчиво разглядывал деревья вдали, а Драко смотрел на него, чувствуя, как в груди распускается тугой узел.

— Я там никогда не был, — скованно ответил он, стараясь не задыхаться от сдерживаемых эмоций.

— Ну, тем более. Значит, посмотришь. Вот увидишь, тебе понравится. Например, Рон вначале тоже не хотел…

— Зачем тебе это, Поттер? — горько спросил Драко, и тот умолк, заткнувшись на полуслове.

— Что… зачем? — Гарри не выдержал его прямого тревожного взгляда и смущенно отвел глаза.

— Ты герой, Поттер, — Драко неуклюже перевернулся на живот и вцепился пальцами в сухую травинку. Собравшись с силами, он вдохнул побольше воздуха и сдержанно объяснил: — У тебя куча друзей и возможностей. А ты теряешь здесь время со мной. И даже зачем-то хочешь тащить меня в маггловский паб.

Гарри не смотрел на него, будто раздумывая над ответом, и какое-то время слышалось только далекое журчание фонтана. Драко, в волнении сломав соломинку пополам, совсем уже было собрался выдать гневную тираду, что ему не нужна его чертова жалость, как Поттер прервал его, недоуменно дернув плечом:

— У тебя всегда все как-то сложно, Малфой. “Зачем”, “почему”… на все тебе нужно найти объяснения. Я просто хочу, понимаешь? Хочу, вот и всё. У тебя кресло крутое. И сам ты тоже забавный.

— Какой я? — на последнем слове Драко, разом забывший всю свою гневную отповедь, задохнулся и дернулся от возмущения.

Поттер коварно усмехнулся и развернулся к нему всем телом, опираясь на локоть:

— Забавный! — мстительно повторил он с явным удовольствием и прибавил: — Ты всегда такой смешной, когда злишься. На ежика похож. И фыркаешь так же. И нос у тебя дергается, самый кончик. Я еще в школе заметил. Знаешь, однажды я видел ежа в Запретном лесу, мы тогда с Гермионой пошли за листьями наперстян…

— Какого еще ежика, Поттер?! — Драко, не в силах совладать с собой от возмущения с силой пихнул его в бок, а Поттер, расхохотавшись, ухватил его за запястье и повалил за собой, утягивая в траву.

— Обычного. Серого такого. С колючками! — радостно хмыкнул он.

— Никакой я тебе не еж, Поттер! — Драко обиженно засопел, и в самом деле ужасно напоминая злого ежа, и попытался вывернуться из цепких рук. — И к тому же я вовсе не серый! — с досадой добавил он.

— Ну хорошо, пускай на хорька. Белоснежного, — рассмеялся Гарри, прижимая Драко к себе и не давая вырваться из захвата.

— Сам ты белоснежный хорек, — Драко, обессилев от этой возни, расслабленно откинулся на поттеровскую руку и замер, боясь шевельнуться. Но Поттер воспринял это как должное.

— Нет, я на хорька совсем не похож, — серьезно ответил он, как ни в чем не бывало поудобнее устраивая его голову у себя на плече. — Близнецы мне всегда говорили, что я похож на крота. И, наверное, они были правы. Хочешь, расскажу, как мы с ними однажды обнаружили гигантскую кротовую нору?..

И Драко, который толком никогда не мог подпустить никого к себе близко, лежа на его руке, слушал очередную поттеровскую байку и медленно плавился от счастья, прижимаясь к теплому боку и чувствуя, как поттеровские сильные пальцы в задумчивости рисуют на его плече какие-то руны.

***

— Драко, Драко, что ты творишь, — Люциус взволнованно мерил шагами потемневший паркет. — Это переходит всяческие границы. Скажи мне, что ты не влюбишься в него. Обещай, — он требовательно остановился перед сыном.

Драко видел тревогу отца, понимал ее, но сейчас ему было все равно. Счастье раскачивало его на своих мягких крыльях, как Вингардиум Левиоса его инвалидное кресло.

— Уже поздно, отец, — Драко рассеянно глядел на него затуманенным взглядом, а сам вспоминал, как Гарри тащил его обратно в коляску, прижимая к себе с недюжинной силой, и словно невзначай утыкался ему в шею губами — почти целовал. А Драко, который просто обязан был быть сдержанным и разумным, зачем-то обвивал его шею руками, постоянно дотрагивался до его плеч и груди и жадно ловил ответные прикосновения. И как их пальцы запутались при прощании, и не могли расцепиться. И было так больно, так сладко и хорошо. И завтра Поттер снова должен прийти…

— … ты совсем не слушаешь меня, Драко… Позволь, что значит “поздно”?

— Я… уже в него… — глаза у Драко сияли. Сейчас казалось так легко во всем этом признаться.

Несколько секунд Люциус растерянно смотрел на него:

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сдавленно сказал он и, тяжело ступая, вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь, оставляя Драко наедине с его мечтами.

- 3 -

— Чего бы ты хотел больше всего на свете? — Поттер пристроил коляску в тени раскидистого старого дуба, а сам присел рядом с ней на траву. В этой позе он ужасно напоминал Драко огромного сторожевого пса.

Несмотря на все предостережения отца, Драко не мог отказаться от встреч с ним. Просто не мог. А Поттер, непонятно зачем, теперь приходил к нему каждый день: рассказывал про свой Аврорат и учебу, с завидным упорством таскал на прогулки, заставлял гоняться за снитчем или просто тихо сидел рядом, время от времени кидая редкие фразы. Как сейчас.

— Как будто не знаешь. Подняться отсюда, — Драко досадливо скривился и раздраженно стукнул рукой по кожаной ручке кресла.

— И ты бы отдал за это все, что угодно? — повернувшись к нему, Гарри смотрел на него так изучающе и серьезно, как будто от этого ответа зависело многое.

Драко неловко отвел глаза. Разве мог он признаться Поттеру, что больше всего на свете он хочет его любви. Не симпатии, не дружбы, а именно любви, такой же мучительной и огромной, как его собственная. И ради этого он готов оставаться в проклятом кресле всю свою жизнь.

— Что ты ко мне привязался Поттер? Не твое дело, — ощетинился Драко, пытаясь скрыть смущение.

Гарри задумчиво поерзал, а потом прислонился к его ногам и, уже привычно сложив руки ему на колени, с интересом заглянул Драко в лицо:

— А это правда, что у тебя кровь голубая? — неожиданно спросил он.

Драко давно уже перестал удивляться мгновенным скачкам его мыслей и научился воспринимать их как должное.

— Придурок ты. Это просто так говорится, — высокомерно отозвался он.

— Не уверен, — Гарри взял его руку в свою и потянул на себя, с интересом разглядывая длинные пальцы. Драко застыл, не в силах что-то сказать. — Видишь, какой ты бледный, — Поттер соединил их запястья вместе, сравнивая оттенки кожи, и, удовлетворившись сравнением, отпустил его руку, продолжая рассеянно поглаживать Драко кончики пальцев. — Наверняка голубая.

Малфой с трудом перевел дыхание и постарался, чтобы его хриплый голос прозвучал как можно ровнее:

— Обычная. Как у всех.

Он резко выдернул кисть и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с головокружением. Поттер хмыкнул и сосредоточенно зашарил в карманах.

— Докажи, — он коварно улыбнулся, протягивая Драко вытянутую откуда-то булавку.

— Совсем сдурел? — возмутился Драко, успевший прийти в себя, но булавку зачем-то взял и даже покрутил в руке, примеряясь. Рядом с Поттером логика и здравый смысл всегда отказывали напрочь. Особенно после такого.

— Да ладно, давай обратно. Я же знаю, что тебе слабо, — великодушно разрешил Поттер, и Драко, возмутившись до глубины души, тут же назло ему ткнул себя в палец.