- Слушай, а как тебя зовут?

Он снова покосился на меня, продолжая тараном идти вперед.

- Алекс.

-А...

- Мы уже почти пришли, сейчас у тебя будет возможность узнать все из первых рук. - И дернул меня, потому что, в преддверии встречи с родителями, мои ноги сами собой замедлили шаг.

Закономерно, я споткнулась.

- Клуша. - Раздраженно буркнул он себе под нос.

- Олень. - Ответила я так же дружелюбно.

Дверь квартиры была не заперта. Мы вошли и не услышали ничего, кроме оглушительной тишины.

- Мама... - Неуверенно позвала я и услышала какой-то шорох из зала.

Отмерев, быстро направилась туда, а то мало ли, что там произошло и в каком состоянии может находиться мама. Сразу вспомнилось, что Алекс сказал, будто отец хочет поговорить с ней. Только вот в каком ключе будет проходить этот разговор? Живое воображение тут же нарисовало страшные кровавые сцены. Но, сделав пару шагов, я застыла у самого входа: мама с прямой спиной сидела на диване и упрямо смотрела в глаза мужчине, который сидел прямо напротив нее на стуле. Когда я вошла, они синхронно повернули головы.

Мужчина был... большим. Нет, не толстым и не гигантом, как мне показалось в первое мгновение, однако от него исходило что-то, что заставило нашу вполне вместительную квартиру уменьшиться, в сравнении с ним, чуть ли не до спичечного коробка.

На вид ему было не больше сорока, волосы как у меня темные с каким-то синим отливом, нос чуть с горбинкой, губы тонкие, мужские, подбородок квадратный, хорошо, что у меня такого нет. Для мужчины это красиво, пронеслось в голове, добавляет брутальности, а вот у девушки будет смотреться грубовато. Глаза же... глаза, оказывается, я тоже унаследовала от него: сине-серые, временами почти фиолетовые.

Он плавно поднялся и сделал по направлению ко мне шаг.

- Здравствуй, Ева. - Уголки его губ дернулись в улыбке, глаза потеплели. - Ты выросла. Стала настоящей красавицей. Жаль, я не видел, как ты росла. - Последнюю фразу он произнес так, что я и правду почувствовала сожаление, а мама наоборот поежилась от невысказанного обвинения.

У меня в голове снова все перемешалось. Я, вдруг, вспомнила! Вспомнила его голос, как сидела у него на шее и кричала: Вперед, лошадка! Вспомнила сильные руки, обнимавшие меня, когда я была совсем малышкой. Вспомнила все то, что так усиленно пыталась забыть. Мы ведь жили с ним, пока мне не исполнилось 3 года. И нам было хорошо вместе! А потом... потом мы убежали, и убегали вплоть до сегодняшнего дня. Но почему мама решила, что он хочет меня убить? Разве МОЙ отец способен на такое? Мама, мамочка, что же все-таки значили твои слова?

Мои метания прервал звук внезапно открывшейся входной двери.

- Глеб Валентинович! Ева сбежала!

И в комнату буквально вбежал и чуть не сбил меня с ног Максим Викторович ( или просто Макс) собственной персоной.

- Ева? - Жутко удивился он. - Ты здесь?

На глупый вопрос, как ни странно ответил, Алекс.

- Как видите, Максим Викторович, вот и я на что-то сгодился.

Почему-то сразу стало ясно, что эти двое друг друга, мягко говоря, недолюбливают. В комнате опять повисла тишина. А я даже представить не могла, что будет дальше. Наконец я не выдержала и задала отцу вопрос.

- Ты... вы хотите меня убить?

Может и не стоило так в лоб, но ситуация была для меня на столько сюрреалистичной, что данный вопрос вполне вписывался в канву этой беседы.

У отца дернулась щека, в глазах заклубился гнев, и он резко обернулся к маме. Но ничего ей не сказал, а ответил мне.

- Нет, Ева, я не хочу тебя убить, и никогда не хотел! Я знаю, что по этому поводу думает твоя мать, но я повторюсь: я НИКОГДА не хотел твоей смерти!

Я окончательно растерялась.

- Мама...

- Глеб, дай нам поговорить наедине... пожалуйста! - Она с мольбой посмотрела на отца.

- У тебя было тринадцать лет, чтобы пообщаться с дочерью. Что ты хочешь сказать сейчас?

- Глеб! - Ее голос сел. - Она ничего не знает, понимаешь? Вообще ничего!

Удивление отца было настолько сильным, что у него даже брови поползли наверх.

- Но почему? - Наконец сказал он.

- Я хотела, чтобы она жила обычной человеческой жизнью! Чтобы понимала, что быть обычным человеком это нормально! Что жизнь ярка сама по себе и ей вовсе не нужны никакие бонусы в виде сверхсил! - В конце ее голос почти сорвался.

- Но ты ведь даже не собиралась давать ей выбор. Ведь так? - Побелевшими от злости губами проговорил он в ответ.

Мама на миг опустила глаза, но потом резко вскинулась, в глазах заблестели слезы.

- Да что ты понимаешь! Мне все равно кто она: человек или шинайа. Я хочу, чтобы она была живой и невредимой! Я не хочу хоронить собственного ребенка!

- В этом вся ты, Эла. - Тихо, но так, что мурашки прошли по коже. - Думаешь только о себе, о том чего хочешь ты!

Мама аж захлебнулась от несправедливости обвинений.

- Ты не согласна? - Усмехнулся он.- Тогда послушай себя сама. Ты несколько раз повторила, чего хочешь или не хочешь ты! А чего хочет наша дочь? Неужели она хотела все это время слоняться по разным городам и школам без возможности завести друзей, почувствовать устойчивую почву под ногами, без возможности общаться с теми, кто близок ей по духу, кто поймет и расскажет, что на самом деле с ней происходит и почему она не такая, как остальные? Думаешь, ей было легко переживать все это самой, легко ощущать не проходящее одиночество?!

Только сейчас я поняла, как на самом деле мне все это время было тяжело. Несколькими словами отец оголил мои самые больные места, о которых я не могла поговорить даже с мамой, ведь от этого ей стало бы лишь больнее. Все это время я была безумно, катастрофически одинока!

Мама взглянула на меня.

- Это правда, Ева? - Надтреснутым голосом спросила она.

Я хотела бы кинуться ей на шею и заверить что нет, конечно же нет! Но это было не так. А еще я до сих пор ничего не понимала. Их разговор не пролил свет совершенно. Мама говорила о смертельной опасности, папа о жизни с близкими людьми, но также то, что мне грозит смерть, не опровергал. Однако из разговора было понятно, что мама лишала меня чего-то, что мог предложить мне только отец. Я ощущала себя потерянной, дезориентированной, преданной.

- Доченька...- Она шагнула ко мне и протянула в немой мольбе руку.

А я могла лишь отшатнуться. Я запуталась. Я хотела узнать правду, узнать, отчего мы в действительности бежали, и о каком выборе говорил мне отец. А еще я была обижена. Эта обида взялась, казалось, из ниоткуда и буквально душила меня сейчас, не давай сказать даже слова.

- Эла. - Прервал наступившую тишину отец. - Я забираю Еву к себе, если она, конечно захочет. Ты показала ей жизнь людей. Теперь я хочу, чтобы она узнала жизнь шинай. У нее есть право выбора и пока еще есть время. - После чего подошел ко мне. - Ева, я очень тебя прошу: пойдем со мной. Я не хочу тебя к чему-то принуждать. Но буду очень рад, если ты поедешь со мной. Ты должна узнать, кто ты есть на самом деле и чего тебя хотела лишить твоя мать.

Я все еще была в растерянности. Раньше весь мир вращался около мамы, а теперь его ось собиралась сместиться в совершенно другом направлении, и я вряд ли была к этому готова.

Как ни странно, но отец это понял.

- Ева, я не буду запрещать твоей матери общаться с тобой. Если захочет, она сможет к тебе приезжать, и расскажет свою правду. Я не буду этому противиться.

Я не знала, что делать, не знала, чего мне сейчас действительно хочется, но поняла, что как было, уже не хочу. Поэтому кивнула головой в знак согласия ехать вместе с ним.