Сестра княгиня Александра Вяземская более года жила уже в Петербурге со своими двумя мальчиками, Андрюшей и Сашей, которые были записаны юнкерами и готовились поступить на службу в полк Она писала ко мне и звала меня приехать в Петербург пожить с нею и вместе с тем потешить детей которые очень все грустили и об отце, и после кончины Сонюшки. В Петербурге я никогда не бывала, и мне любопытно было и самой побывать в этом пресловутом городе,9 и хотелось показать его дочерям. Брат князь Николай Семенович был в Москве зачем-то он L уговорил меня ехать.

Так я и собралась в конце августа или в начале сентября. Князь Николай Семенович поехал в своей коляске, а я в четырехместной карете- я, три мои дочери Авдотья Федоровна Барыкова и горничная; из людей я взяла Фоку да Федора.

Ехали по старой петербургской дороге, которою ездили, когда еше не было шоссе. Дорога была, как все большие трактовые дороги местами хороша, но были и очень дурные места; мосты каменные, построенные при покойной государыне Екатерине, и каменные пирамиды вместо верстовых столбов. Так как мы ехали на наемных лошадях, то останавливались где и когда хотели и по нескольку часов лишнего проводили в городах, на которые лежал нам путь.

Первый большой город был Тверь; останавливались ненадолго однако кое-что видели; город очень чистенький, и его очень красит' Волга Покойная государыня очень к Твери благоволила, и, когда город сгорел в конце 1760-х годов, она послала большое денежное пособие — ГОВОРЯТ будто бы миллион-и что поэтому-де и главная улица ' называется Миллионная; так я слышала. В особенности Тверь украсилась с тех пор как в ней пожила великая княжна Екатерина Павловна, <в> 1811–1812 годах, сестра покойного государя Александра Павловича, бывшая сперва за принцем Ольденбургским, который и был генерал-губернатором в Твери. Город очень возвысило то, что он был под управлением государева зятя. Для них тогда был выстроен прекрасный дворец с двумя церквами православною и лютеранскою, в двух зданиях, соединенных с дворцом длинными галереями.'5 Дворец почти рядом с собором, очень древним " Великая княгиня овдовела в конце 1812 года и, говорят, была неутешна так что опасались тогда за ее жизнь, а в 1816 году она вышла вторым браком за короля Виртембергского и скончалась в 1819 году Вдовствующая императрица Мария Федоровна, в особенности любившая Екатерину Павловну очень горевала о ее кончине, и государь был очень тронут этою потерей. В Твери за Волгой Отрочь монастырь, в котором жил в заточении Филипп митрополит, где он и приял мученический конец?5 и тут же некоторое время был настоятелем преосвященный Тихон Задан скии, прежде своего епископства.16 Версты четыре от города — Желтев монастырь, где мощи святителя Арсения.17 Дорога песками и сосновым бором; монастырь старинный.

Верст 60 за Тверью — Торжок, хорошенький и чистенький городок; там монастырь мужской, построенный преподобным Ефремом Новоторж- ским; мощи его на вскрытии и под спудом мощи келейника его,18 преподобного Авраамия.

Станции три за Торжком начинаются Валдайские горы и тянутся верст на 60, так что приходилось более дня ехать этими горами. Эта часть пути очень утомительна. На одной из станций валдайские девки пристают к проезжим со своими баранками и кренделями. Князь Николай Семенович был очень туг на денежки, и когда к нему стали приставать валдайки со своими кренделями, он все с ними бранился и ничего не хотел покупать; вдруг одна какая-то поудалее говорит ему: "Купи у меня, барин, а я тебя поцелую". Что ж, ведь растаял и накупил премножество этих баранок, прислал нам в карету несколько связок и потом с досады, что истратил какой-нибудь рубль или два, несколько станций был не в духе и на всех нас дулся, а ямщику всю спину простучал тростью за то, что тот тихо его везет…

На другой станции торгуют валдайскими колокольчиками, которые особенно звонки.

В Новгороде мы останавливались дольше и побывали в соборе 19 и монастырях, где много мощей и святыни. Были в Юрьеве монастыре, который неподалеку от города. В то время он был древний монастырь, очень неважный по своим постройкам, показавшийся мне даже очень обветшавшим и совсем не таковым, как сделался впоследствии, когда благочестивая и богатая графиня Орлова стала ему благотворить из желания угодить отцу Фотию, которого тогда там еще не было. 0

Пожелала я помянуть и несчастного князя Долгорукова, казненного при императрице Анне, мужа известной Натальи Борисовны,21 дочери фельдмаршала Шереметева и отца князя Михаила Ивановича; нашли ту церковь, где он погребен, и поминали.

При нашем приезде в Петербург погода стояла прекрасная, н мы на первых же порах могли многое осмотреть. Я сговорилась с сестрой Вяземской, и мы нашли себе дом, в котором мы могли жить вместе, где-то около Офицерской улицы.

Первые мои выезды были в домик Петра Великого, чтобы приложиться к иконе Спасителя, которая там находится, в Казанский собор и в Невскую лавру.

Казанский собор был отделан вновь, с серебряным иконостасом, сделанным из серебра, отбитого у французов,23 и все восхищались его великолепием. Икона Казанской божьей Матери, в богатейшей ризе из чистого золота, украшена очень крупными бриллиантами и жемчугом, частию из пожертвованных обеими императрицами;24 все это было тогда недавно сделано и об этом много было разговоров. Показывали один очень крупный цветной камень — изумруд ли или синий яхонт — не припомню, принесенный в дар покойною великою княгиней Екатериной Павловной и который ценили очень дорого, а всю ризу оценили тысяч в четыреста ассигнациями, как тогда считали. По стенам развешано множество иностранных знамен, ключей от крепостей, взятых нашими войсками, и несколько фельдмаршальских жезлов, взятых в последнюю войну с французами, разорителями Москвы.

В Невской лавре мне хотелось побывать, во-первых, потому, что там моши благоверного князя Александра Невского, а потом и потому, что там под Благовещенскою церковью был положен дед Дмитрия Александровича Даниил Иванович Яньков, и мне хотелось отслужить по нем панихиду. Он скончался в 1738 году, живя в Петербурге, поэтому там и схоронен, а жена его — в московском Никитском монастыре. Мы отыскали его могилу и служили по нем панихиду; потом, говорят, эту церковь перестраивали, и, может статься, теперь и могилы его не найдешь; над ним была плита, отлитая из чугуна. Меня очень удивило, что рака с мощами благоверного князя не открыта; я просила приложиться, и мне сказали что рака никогда не открывается, потому что Петр Первый, положив там моши, заблагорассудил раку запереть и ключи бросил в Неву Очень это странным показалось мне. Монашествующих там что-то немного все больше средних лет и молодые послушники; старичков три или четыре' Про одного из них мне рассказывали очень трогательную и назидательную историю.

Он был гвардейским офицером; фамилии и имени его не помню Служил он при императоре Павле. Вместе с ним находился в том же полку его родственник, с которым он был одних почти лет и очень дружен Этот приятель его был очень рассеянной жизни, ужасно влюбчив и. полюбив одну молодую девушку, задумал ее увезти. Но девушка хотя и любила молодца будучи строгих правил, хотела сперва обвенчаться и потом готова была бежать а не иначе, а влюбленный офицер был уже женат, только жил с женой не вместе, стало быть, ему венчаться было невозможно. Что делать в таком затруднении? Он открылся своему другу. Тот и придумал сыграть комедию: обвенчать приятеля своего на дому, одевшись в священническую ризу. '

Предложили молодой девице венчаться по секрету, дома пол ппел логом, что тайный брак в церкви священник венчать не станет По не опытности своей молодая девушка не поняла, что тут обман, согласилась и в известный день, обвенчавшись со своим мнимым мужем бежала Он пожил с нею сколько-то времени, она родила дочь, и потом он ее бросил Не знаю, примирилась ли она с своими родными, только нашлись люди, которыми помогли напасть на след ее мужа, и она узнала что он уже женатый и от живой жены на ней женился. Она подала прошение на высочайшее имя императора Павла, объясняя ему свое горестное положение. Император вошел в положение несчастной молодой девушки которую обманули, и положил замечательное решение: похитителя ее велел разжаловать и сослать, молодую женщину признать имеющею право на фамилию соблазнителя и дочь их законною, а венчавшей офицера постричь в монахи. В резолюции было сказано, что "так как он имеет склонность к духовной жизни, то и послать его в монастырь и постричь в монахи". Сперва молодой человек был. говорят, в отчаянии, но с именным повелением спорить не станешь. Раба божия отвезли куда-то далеко постригли Он был вне себя от такой неожиданной развязки своего легкомысленного поступка и жил совсем не по-монашески, но потом благодать Божиян коснулась его сердца: он раскаялся, пришел и себя, и когда мне его показывали, он был уже немолод и вел жизнь самую строгую, так что многие к нему приходили за советами, и он считался опытным и весьма хорошим старцем. Сперва он был где-то в дальнем монастыре, а так как о нем просили, то и перевели его потом в Невскую лавру. Так Господь разными путями к себе призыва, нередко и безрассудства наши обращает нам во спасение.