Мист закричал еще отчаяннее, раздирая рану ногтями. Ужас в его глазах стал звериным; его причиной явно не была сама рана. Что-то другое…

Поттер, кажется, понял. Он кинулся к Мисту, быстрыми широкими взмахами чертя палочкой то ли руны, то ли сетку заклятий; вокруг третьего помощника Министра вспыхнула синяя сфера, испуская внутрь себя протуберанцы, тянущиеся к артефакту. Тщетно.

Паук вдруг перестал мерцать, ровный зеленый огонь вспыхнул, и артефакт с тошнотворным хлюпающим звуком _всосался_ в незащищенную плоть. Из открытой раны толчками полилась кровь. Страшный крик затих, тело Миста несколько раз дернулось и опало.

Драко, едва осознавая, что происходит, и страстно желая упасть в обморок, опустился прямо на пол, обнял колени и постарался прийти в себя, вспомнить, что есть мир за пределами этого ада, и что в этом мире по-прежнему светит солнце, теплыми августовскими ночами можно встретить светляка, а у мамы все такие же ласковые руки.

Только вот спать крепким сном больше не придется.

Он отстраненно слышал, как Поттер зовет подчиненных, отдает какие-то распоряжения и устало пытается вернуть все в нормальное русло.

Когда мир наконец сжался до безопасного кокона, в котором Малфой был один и где его никто не трогал, в оболочку проник знакомый родной голос.

- Драко! Сынок! - позвал он.

Малфой неверяще поднял голову от колен и увидел в Арке фигуру отца.

И пропал.

========== Призраки прошлого ==========

Далеко-далеко, в сказочной стране, жил-был маленький мальчик, у которого было прекрасное детство, полное зеленых холмов, скачек на лошадях, похищения павлиньих перьев - никаких забот. У мальчика были белые волосы, в которых купались солнечные лучи, и светлая нездешняя кожа, сквозь которую просвечивали голубые венки. Мальчик всегда улыбался. Ему было то два года, то пять лет, но никогда не больше. У мальчика были мама, папа и море любви.

В той стране, что отсюда не видать, жил да был маленький принц, у которого был настоящий дворец, а оба родителя были настоящими королем и королевой. Как и всякие короли и королевы они часто устраивали пиры и балы, на которые приезжали другие короли, королевы и их дети, принцы и принцессы. У маленького принца было много дел: доказать, что он лучше всех скачет на лошади, что у него в сокровищнице больше всех драгоценностей, что поля у него самые зеленые, а его родители самые лучшие. Принцу было то семь, то девять, то десять, и быть лучшим получалось не всегда.

Буквально здесь, под боком, в соседнем городе, куда, правда, не получится попасть, в большом мрачном замке обитал маленький волшебник, воображавший себя большим и сильным. В том же самом замке жили другие маленькие волшебники, которые никем себя не воображали. Тогда наш волшебник воображал за них - они были его друзьями или слугами, его подданными или врагами. Но был у маленького волшебника самый страшный враг - глупый мальчишка, у которого лоб перечертил дурацкий шрам и с которым все носились за просто так, не потому что он хороший, а потому что кто-то когда-то убил его родителей. На самом деле единственным врагом нашего маленького волшебника была зависть, но ему было то одиннадцать, то тринадцать, то пятнадцать лет, и понять этого он не мог.

Через пару кварталов, если пойти вниз, есть мрачный старый дом, где живут усталые люди с напряженными спинами, вечно бросающие взгляды через плечо и боящиеся теней. Среди них есть хрупкий юноша с загнанным озлобленным взглядом. Вокруг ног и сердца юноши клубится густая тьма, у матери холодные замерзшие руки, не способные больше его ободрить, а во взгляде отца слишком много страха, чтобы на него можно было равняться. В их доме живет красноглазое зло, и у юноши только одна дорога, за которой маячит высокая башня и изломанное тело под ней. Юноше шестнадцать и семнадцать лет, но это самые долгие годы в его жизни.

На соседней улице через дорогу стоит богатый дом с золотой безвкусной облицовкой, сверкающий на солнце и ослепляющий раздраженных прохожих. У дома всегда толпа народу, но никто не заходит внутрь. В доме все просто обязано быть хорошо. Там живет молодой мужчина двадцати четырех лет, холеный, пьющий горячий шоколад на завтрак и любящий свою мать. Кроме него и матери в доме нет никого; темные занавески скрывают скромное убранство и тишину от всего мира. В доме шуршат бумаги, звенят деньги, их с каждым днем становится все больше. Как и одиночества. Как пустоты. У хозяина есть все, что ему не нужно, и немного больше. Но если посчитать, по-настоящему ценны только сам дом без всей этой позолоты, да живущая в нем женщина, которая его любит. Больше ничего.

- Вот так, сынок, - печально сказал Люциус, глядя на него так, как смотрел только перед казнью: смиренно, грустно, прощая. - Это все, что было, есть и будет.

Драко захотелось плакать.

- Почему? - спросил он жалобно. - Ведь все кончилось, война прошла, а мы снова уважаемые члены общества. Папа! Почему все не возвращается?

- Дороге некуда идти, - ответил Люциус. - Все дороги кончаются и уходят в пропасть. Не бойся, посмотри туда, вглубь, подойди поближе. Там совсем не страшно. Просто по-другому.

- Мне плохо без тебя. Я не хотел взрослеть так рано…

- Тебе не придется, - рука Люциуса поднялась и поманила к себе. - Иди за мной. Вина, ответственность, тоска, одиночество - всего этого не будет здесь. Ты вздохнешь спокойно, маленький мой мальчик.

Внутри Драко что-то запело сладким голосом, как будто в стене самого глубокого, самого холодного и темного колодца вдруг открылась дверь, и свет хлынул в нее, обнял теплом родных. Больше не один, больше не в поисках бесполезной цели… Снова маленький мальчик верхом на лошади скачет через зеленые бескрайние поля, хохоча во все горло.

- Малфой! Драко! Стой! - разрезал блаженство чей-то крик; тело с чем-то столкнулось, он забрыкался, пытаясь вернуться туда, где был, но голос продолжал. - Не слушай Арку! Акваменти!

Вода частично смыла видения, но воздействие Арки на измученный стрессом организм было слишком сильно. Серая вуаль больше не была вуалью, желанный мир был за этой дверью, оттуда звал мальчик, которым Малфой когда-то был. Оттуда звал отец, даже мама…

- Папа! - крикнул он.

- Его нет, Драко! Он давно умер! Это Арка! Арка поет! - назойливо кричал кто-то, и он узнал Гарри Поттера.

Мир медленно и неохотно возвращал ему осознание произошедшего, но дверь в Арке никуда не исчезала. Малфой завозился и жалобно застонал.

- Пусти меня, Поттер! - взмолился он. - Там будет лучше, неужели ты не понимаешь?

- Понимаю, - вдруг очень серьезно сказал тот, - лучше других понимаю. Но тебе есть ради чего жить!

- Да зачем?! - захныкал Драко, пытаясь вырваться из железной хватки и с тоской глядя на Арку. - Нет тут ничего!

- Посмотри на меня! - Поттер повернул его за подбородок к себе и твердо посмотрел. - У тебя есть мать, которая не простит мне этого.

- Она поймет!

- Я не пойму, слышишь? Я не пойму! - глаза Малфоя прищурились, а брови вдруг сошлись на переносице, но губы беззащитно изогнулись, придав лицу трагическую серьезность и оттенок неверия.

- Ты? - шепотом спросил слизеринец.

- Я, - также шепотом ответил Гарри.

- Почему?

- Да потому что когда появился ты, я захотел жить! - рявкнул Герой. - Я не знаю, как ты это сделал, но когда я стащил с тебя твою чертову маску, и с моих глаз пелена спала. Я… я люблю этот Отдел, но я был один, всегда один, против Миста, против Кингсли, у всех семьи, любовь, жизнь, а я…

Драко закивал и повернул голову к Арке.

- Пойдем со мной. Ты не понимаешь, там этого не будет, будет только…

- Нет, это ты не понимаешь, - тон Гарри вдруг стал мягким, и Драко невольно снова повернулся к нему, удивленно поймав в зеленых глазах что-то незнакомое. - Прошлое уже прошло, это не хорошо и не плохо, это просто есть. Его не вернуть, ни мне, ни тебе. И я больше не хочу. Я хочу хоть немного будущего. И ты, черт побери, можешь мне его дать, а я могу дать его тебе. Хотя бы попытаться!