Поттер замолчал и закрыл глаза. Драко уже начинал думать, что ответа не будет, или что он будет уже знакомым - ничего. Но ответ был неожиданным и пугающим.

- Облегчение.

Драко крепко зажмурился. Тошно, противно и руки – дрожат. Безостановочно.

- Неужели тебе… понравилось?

Взгляд гриффиндорца был полон злобы и ненависти, неживой, старой, но оттого не менее страшной.

- Стало спокойнее, - выдохнул он. - Как гора с плеч.

Оба замолчали. Поттер, хмуро оглядевшись, достал палочку.

- Что ты задумал? – тихо спросил Драко, настороженно глядя на него.

Палочка гриффиндорца дернулась и выдала маленькую черную ленточку, споро обвившую руку Малфоя, и тот мгновенно запаниковал.

- Не дергайся, - предупредил сосредоточенный Поттер.

Ленточка тем временем заползла под рукав рубашки, ее прикосновение напоминало скольжение по коже чешуи. Драко замер, с неподдельным ужасом косясь на собственную руку. Коснувшись Метки, ленточка проявила активность, кожа под ней зачесалась и принялась недобро светиться.

- Что происходит? – в глазах Малфоя была брезгливость напополам с паникой.

- Аdolygiad siar, - позвал Поттер шепотом, и ленточка скользнула к палочке. - Исследование на присутствие темной магии, можешь отмереть, - серьезно сказал Поттер. - Твою мать!

Он упал, встретившись лицом с кулаком Малфоя; тот так разозлился, что даже не подумал достать палочку.

- Предупредить не мог?! - заорал слизеринец.

Поттер издал смешок и внезапным рывком за штанину свалил Драко с ног, забравшись на него и капая на рубашку с зеленым галстуком кровью из разбитой губы.

- Не любишь змей? - с усмешкой спросил он, расширившиеся зрачки блестели смолой, он опасно наклонился на лицом Малфоя и вдруг сменил тему, став серьезным. - Ты меня больше не ненавидишь.

- С чего ты взял? – прошипел Драко.

- Я не чувствую ненависти. Ни твоей, ни моей. А знаешь, почему? – он наклонился к самому уху, тяжесть оказалась неожиданно приятной. - Потому что настоящая ненависть должна быть к настоящим врагам. А мы – не настоящие враги.

Его зеленые газа оказались совсем близко и пронзали насквозь. Не обозначивший пределы собственной силы зверь. Бессознательная смерть. Адепт Тьмы.

- Чем нас свело, я не знаю. Но то, что ты искал, способ, ответ… - тихо начал Поттер. - Он у меня. Все твои надежды – у меня. Победа – у меня. И я никому отдать этого не могу.

Он поднялся и подошел к зеркалу, залечил губу, смыл кровь. Долго держал лицо под водой, прежде чем уйти.

Когда Драко нашел в себе силы тоже дойти до раковины, на него из глубин зеркала смотрел незнакомый человек: румяный, серые глаза почти заполнены зрачком, живое лицо с каплями подсыхающей крови…

Невозможно.

Он спешно плеснул в лицо отрезвляюще холодной воды. Просто азарт схватки, не иначе.

***

Матч Гриффиндор – Рэйвенкло в этом сезоне был первым.

Октябрь шел своей дорогой. Предстояли темные времена.

Малфой сообщал, что ходят слухи о нападении на союзные Министерства. Он морщился, чувствуя себя шагающим по лезвию ножа. Появились новые кошмары. Спать ночью стало едва ли менее тяжело, чем ходить в рейды. Во сне повторялись убийства, то, как решительно поднимали палочку Эйвери, Нотт, многие другие. Снились трупы магглов, и от липкого ощущения он особенно яростно тер руки мылом.

Это всего лишь магглы, - убеждал себя он. Но их крики, их отчаяние сгущалось над его головой и превращалось в давящую силу, в топор палача.

Отец рассказывал, что в Испании почти истребили семьи темных магов: тех, кто был рожден под эгидой Тьмы, кто имел почти неуязвимые замки, старые кладбища для поддержания сил, среди них даже было несколько неслабых некромантов. Люциус не знал, как это происходило, все произошло летом, когда они, провинившиеся, отсиживались в Англии и за ними присматривал МакНейр.

Но те доверенные, которые вернулись вместе с Лордом, не поскупились на рассказы. Привезли даже одну из семей. Лорд лично пытался переманить их в свои войска, блокировав доступ к магии и использовав какие-то артефакты. Один из братьев был убит, второй сбежал и исчез.

Накрапывающий противный дождик намочил мантию. На поле было уныло, словно предчувствие беды опускалось на всех вместе с этим серым небом, и каждый понимал, что такой тяжести ему не удержать. Вместе легче, наверное, но эта ноша могла с той же легкостью придавить и десятерых, и сотню.

Под серое небо вышла из раздевалки гриффиндорская команда. Трибуны взвыли. Их крики показались Драко воплями толпы римлян вокруг арены со львами. Дождь лишь усиливал их ярость, их первобытное желание греться своим единством. Сырость заползала под рукава.

Гриффиндорские красные плащи горели огоньками и выделялись на сером фоне, Рэйвенкло в синем почти гармонировали с погодой. Так всегда. Там, где Слизерин и Рэйвенкло вольются в обстоятельства, Гриффиндор и Хаффлпафф будут яркими огнями. Им не нужно маскироваться и таиться, они бывают безумными и глупыми, но почему-то их при этом обошли смерть и убийство.

Может, горе слизеринцев в их уме и хитрости? Не они ли несут столько проблем?

Капитаны пожали руки, и Малфой невольно подумал, что новому капитану Рэйвенкло, кто бы он ни был, теперь должно быть жутко смотреть в глаза Поттеру. Но наверное, дождь сгладил впечатление, да и нужно ли Поттеру пугать всех своим внешним видом?

И кому, в конце концов, нужно заглядывать ему в глаза? Искать там спасения? Унижаться просьбами?

Никому, кроме него, Драко Малфоя.

Команды поднялись в воздух, заняв стратегические позиции. Ничто не помешало Поттеру подготовить их как следует. Драко стало противно, но на этот раз от себя самого: Поттер был в положении едва ли лучшем, чем сам Малфой; это несравнимо, конечно, но все-таки он был связан с Лордом, ему снились эти дурацкие пророческие видения, на него с надеждой смотрел старикан Дамби и все прочие. Он не спал ночами, не любил жизнь, вполне осознавая то, что будет убит или во время войны, что вероятнее, или позже, что тоже решено.

И при всем при этом он готовил свою чертову гвардию и свою чертову команду. Чтобы они не теряли воли к жизни. Чтобы они оставались собой, верили в глобальность своих мелких проблем и в то, что дело может решить тренировка. Гриффиндорский Золотой Мальчик по-прежнему притворялся золотым, стискивал зубы, улыбаясь, чтобы показать, что все замечательно, хотя уже не чувствовал вкуса этой самой жизни, отказался от нее, отодвинул, чтобы отомстить. Отодвинул всякую надежду и поиски правды. Отодвинул свою суть, свою природу гриффиндорца!

Истина повергла Драко в состояние стыда и недоумения. Он сам, считавший себя куда как умнее Поттера, делал на деле так мало для других. А ведь он стремился жить, хотел свободы, хотел для других… но только, как видно, больше для себя.