- До сих пор что-то обрывается при мысли о нем, - кивнул Поттер на его мысли. - Он был таким… почти идеальным. Таким, каким я никогда не стану. Гермиона всегда говорила, что я странно на него смотрел, она, кажется, догадывалась, а теперь и она… - он всхлипнул.

Что они могли сказать друг другу нового?

Ни один больше не имел права на эмоции.

Струна натянулась, и оставались считанные дни до того, как она лопнет с оглушительным треском.

Если ради победы им обоим придется выжечь из себя все, значит так тому и быть.

***

Гарри оглядел мрачным взглядом собравшуюся АД. Многие смотрели сочувственно, кто-то прятал взгляд, ощущая вину и на себе, а кто-то - слава всем богам, меньшинство! - вглядывалось в его лицо, ища признаки горя и сломленности.

Это неожиданно разозлило его.

Нет, трусам здесь не место. Не место сплетникам, мямлям и скептикам. АД, фактически, единственная самостоятельная сила Хогвартса, кроме небольшого педсостава, им предстоит защищать других, удерживать панику…

- Мы принесли нашу первую жертву, - хрипло начал Поттер, не поднимая глаз. - В этой смерти не было ничего торжественного или красивого, - зубы сами собой стиснулись, скрипнув; еще усилие, он должен это сказать. - И каждая возможная смерть будет такой же. Просто смертью, ничем больше. Я пошел на это, у меня выбора не было. Но у вас он есть! Если вы не готовы смотреть этой твари в лицо, если не готовы защищать - клянусь, лучше уйдите! Иначе я услышу это в ваших мыслях, увижу в ваших глазах, и хорошо это не кончится!

Тишина стала оглушительной. Чьи-то лица выражали мрачную решимость, чьи-то - откровенный испуг. Гарри вряд ли знал, как устрашающе выглядит в этот момент.

- Те, кто останется… - он обвел тяжелым взглядом аудиторию. - Я ничего вам не могу обещать: ни жизни, ни нового мира. Только надежду и немного сил сражаться, а не ждать исхода. Это все. Те, кто решит остаться… учтите, я проверю каждого и не спрашивайте, как.

Некоторое время Армия Дамблдора молчала. Потом раздался женский голос.

- Гарри, - смущенно начала Лаванда, - я знаю, что ты… да многие… в общем, меня считают трусихой. Но я не отступлю! Я не дружила с Гермионой, но знала ее, и она была хорошая, очень! - девушка всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. - Я считаю, что должна сражаться.

- Какая разница, есть ли в нас страх? - рассудительно спросил Майкл Корнер, рейв. - Никакой, если мы боремся с ним. Страх смерти есть у каждого, так что же теперь, покорно ждать ее, закрыв глаза?

- Нет, нет, нет! - уверенные шепотки вокруг.

- Вы все не понимаете, - раздался полный возмущения голос, - что смерть случайна! Никакая ваша сила, никакие навыки не помогут. Можно только найти надежное укрытие. Выживают не солдаты, выживают несопротивляющиеся гражданские, - из толпы выступил Найджел Уолперт, как ни странно, гриффиндорец.

Многие уставились на него непонимающим или укоризненным взглядом.

- Тогда уходи, Найджел. И прошу тебя, выживи, - глухо сказал Гарри и кивнул.

За Уолпертом последовало несколько человек.

Среди них Джинни с мрачным удовлетворением увидела Демельзу Робинсон.

В последнее время Джинни молчала, стремясь дать Гарри время и ненавязчиво указать на ту пустоту, что возникла с ее самоустранением (временным, как она была уверена). Однако то ли Гарри действительно был слишком нагружен, то ли время было неподходящее… Джинни ждала, как того просил сам Поттер.

В твердое «нет» она верить отказывалась.

Она должна была попытаться еще. Может быть, чуть иначе.

- А когда, ну, похороны? - робко спросил Колин. - Мы ведь должны присутствовать.

- Дамблдор свяжется с ее родителями, - выдавил Гарри тяжело. - Может быть, даст отгул.

«Вряд ли всем», - мелькнуло в его голове.

Слизеринцам было хуже. Что там, Драко сказал, стояло в причине смерти Дафны? Как они ее объяснили?

Они даже врать не стали. Смерть от Avada магглы констатируют как остановку сердца.

Сколько еще таких неправдоподобных причин смерти они услышат?

***

- Привет, - Джинни опустилась рядом со столом, где Поттер пытался сосредоточиться на домашней работе.

- Здравствуй, - он снял очки, протер глаза и слабо улыбнулся. - Как Рон?

- Мама написала, что не очень, - опустила та глаза. - Он… ты же знаешь, как он относился к Гермионе. Мы все ее любили, но он…

- Знаю, - тяжело кивнул он.

Мечты Рона, простые и незатейливые, как он сам: дом, сад, жена, рыжие дети, семейное счастье… Все рухнуло вмиг, слишком уж хрупка человеческая жизнь. Как мечтать, как планировать что-то «после»? Лучше уж и вовсе не думать о том, что есть какая-то жизнь, кроме этой - так легче. Жизнь, в которой нет угрозы войны каждый день, в которой не убивают людей из-за их происхождения, девочки не учатся отражать боевые заклинания, а мальчики увлечены девочками, а не комплексными проклятьями и боевыми двойками. Молодые должны жить и вносить смуту, революцию, новшества, а не погибать во цвете лет от шальных заклинаний.

Не должно быть так.

- Рон винит меня, - проговорил он тихо, но Джинни услышала, кажется, саму его мысль.

- Ты не виноват. Это МакЛагген, его проклятое честолюбие, желание усидеть на двух стульях, - она покачала головой. - Кто угодно, только не ты.

- Как раз именно я, моя излишняя уверенность и… Какая теперь разница, что именно. Исправлять нечего, - он спрятал лицо в ладонях.

- Я с тобой, - она обвила его руками и прижалась. - Вместе мы справимся. Исправим все недостатки этого мира. Ты верь в это, ладно?

- Конечно, - фальшиво улыбнулся он, и, ясное дело, Уизли это поняла.

«Не могу, Джинни, больше не могу. Мне так пусто от того, что я не слышу голоса Гермионы, вразумляющего меня. Я всего только должен был сказать ей раньше. Но как расскажешь такое? Худшее в мире - глаза близких, клеймящих тебя предателем. Справедливо - и это самое ужасное».

Ее красивые, отважные и яркие глаза прятали в глубине мольбу. Она сильная, переживет. Ему бы хотелось ответить ей взаимностью, так было бы лучше всего, вместе через все, старая подруга - гриффиндорская надежда - помогла бы пройти через это. Где-то она сейчас, эта надежда? Когда она умерла и кто убил ее? Уж не он ли сам своим предательством? Уж не Тьма ли своим вездесущим щупальцем?

Прости, Джинни. Не могу.

Рон в Норе умирал и воскресал почти неделю, некрасиво ревел, обвиняя весь мир, или молчал, запершись в комнате. У него каждый день проходила вечность. Виноваты были все - и Рон, и весь мир, и, наверное, кто-то еще.

Невообразимо долго потянулись дни, каждый раз с мучением умирая на закате и таща за собой хвосты домашних заданий и обязанностей. Будто голый без поддержки Рона и Гермионы, Гарри ходил на занятия, ловя сочувственные и жалеющие взгляды. Внутренне замерзая, запрещая себе чувствовать и думать о чем-то, кроме тренировок АД, квиддичной команды, учебы и способов избавления от спящей пока Тьмы, Гарри начинал дергаться и подозревать всех и вся.