Ужас взял верх. Он вскочил, лихорадочно хватая воздух, кипятком вливающийся в легкие, и побежал по коридорам, расталкивая предметы и откуда-то взявшихся людей, но не обращая на это внимания.

Не поняв, как, он оказался снаружи. Запах моря и леса не отрезвил его, а ввинтился в тело, будто отравляя; он продолжал бежать, вперед, к морю, где нет людей. Наконец, запнувшись на песке у кромки воды, он упал.

Он больше не хотел убивать.

Но Она - все еще желала.

«Убийца!» - слышались фантомные шепотки со всех сторон. Голова кружилась, отказываясь работать. Он будто в дымке тумана видел образы неизвестных людей, которые гневно смотрели на него и давили, давили чем-то сильным и горьким… Может, виной?

Он отмахивался руками и ногами, пытаясь кричать, но ни слова не вырывалось из горла. Только катался по песку, пока не почувствовал, что одежда промокла, а во рту - соленая морская вода. Он никогда раньше не был у моря.

Вдохнуть, как хотелось просто вдохнуть холодный воздух - и умереть. Не помнить ничего, что было здесь, никогда не знать боли от потерь и жажды мести. Никогда не брать в руки темного знания.

Никогда не отнимать жизни и не чувствовать безудержной жажды чужих мук и страданий.

Никогда.

Он отважился открыть глаза. Тени исчезли. Приподнявшись на локтях и сплюнув соль, он огляделся. Нет, одна осталась. Поняв, что ее заметили, тень подошла ближе. Фигура ее была приземистой, а опущенная книзу голова не позволяла увидеть лица.

- Кто вы? - хрипло спросил Гарри.

Тень медленно, опасливо, как и при жизни, подняла голову. Клочья мышиного цвета волос, маленький носик, заискивающий, словно извиняющийся взгляд… Питер Петтигрю!

- Нет, нет, нет… - Гарри попытался отползти в море, но упал, едва не захлебнувшись.

Вынырнув, он вскрикнул: тень Питера нависла над ним, глядя прямо в глаза с выражением необъяснимой муки. И вдруг - набросилась.

Воздух кто-то отнял, и Поттер рванулся, пытаясь вдохнуть. Раз, другой… Получилось

Но этот воздух пах не морем. Запах свежескошенной травы, коров и выпечки. Удар тяжелой рукой. Пинок и смех. Разочарование и обида. Он только хотел найти друга! Почему снова один? Предательства заполняли его жизнь, словно преследуя. Отца - когда уехал в город на заработки и остался там с другой семьей. Матери - когда нашла нового мужа и забыла о сыне. Лучшие дни - дни Хогвартса. Мытарства от одного к другому с вопрошающим взглядом - кто возьмет к себе, нужен ли кому-то? Он впервые увидел Настоящего Друга, безудержно захотел быть частью его жизни. Мечта - исполнена. Все для друга! Счастье за друга, радость дружбы… И конец? Война? Он встал в ряды Ордена Феникса, он верил, что сможет помочь. И кто-то, кто раскрыл ему истинный смысл его жизни. Он - никто, тень у ног Настоящего Друга, ковер у двери, об который вытирают ноги его Настоящие Друзья. Его бросили и предали, он не нужен и идти ему некуда. А вот он - Отец, который поможет. Самый трудный и самый значительный поступок в его жизни, не принесший радости. Боль, обида, осознание того, что ничего не исправить. Под гнетом ненависти в поисках суррогата чужой любви - уже в облике крысы. Отец и благодетель, несущий боль; как и все, предавший, обманувший доверие. Но теперь идти некуда, жить незачем. И свет в глухом переулке - затаиться, снова переждать… Не получится. Лицо Настоящего Друга с глазами его Настоящей Любви, исполненное ненависти. Боль, самая худшая боль, и как радостно, что последняя.

Гарри очнулся, снова хлебнув воды и закашлявшись. Нет, он не умер, он все еще жив. Тень Питера исчезла. Поттер встал на дрожащих ногах и увидел другую тень, высокую и статную. Он уже знал, кто это. Тень молча смотрела на него.

Поттер сглотнул. Горячая вода, струящаяся по щекам, смешивалась с холодной, капавшей с волос. Обе - одинаково соленые. Если у боли соленый вкус, то чья боль заключена в океане?

Он нерешительно шагнул навстречу, ожидая чего-то. Бежать не хотелось. Он устал.

Холодок, спертое дыхание, раз, два…

Запахи духов и пыли, во дворе ржут лошади. У брата такого же цвета волосы, он совсем другой и иногда делает очень обидные вещи, но с ним хорошо играть и гулять. К магглам они боятся ходить, но все равно идут - посмотреть. Правда ли, что они такие отвратительные? Огромное удивление: магглы вообще ничем, кроме одежды не отличаются, только не все слова понимают. А вот мама ругается, что туда ходят. Но они уже взрослые и скоро им в Хогвартс, поэтому можно. В Хогвартсе есть своя семья - это Слизерин. Знакомых много, учиться не очень трудно - особенно, когда можно списать у девчонок. Квиддич - это интереснее всего, и он самый сильный и опасный загонщик в команде. Девушки - тоже очень интересно, но все они не такие, как Белла Блэк, потому что с ними нельзя поговорить о фехтовании, лошадях и магических дуэлях. А дома ждет с визитом большой друг родителей со звучным именем лорд Волдеморт, он говорит интересно, он много где бывал и знает много отличных заклинаний. Только выглядит он странно, но быстро привыкаешь. Скоро он возьмет их в свою команду, как отца. Белла - его невеста и лучший боевик Лорда. Так странно - он скоро станет отцом. Лорд обещает стать крестным их малыша, и Белла так счастлива и так женственна, как, наверное, никогда в жизни. Страшнейшая боль, худшая, ужаснейшая, как удар под дых - надежды нет, ребенок родился мертвым. Обвинить некого, только себя. Видеть, как она сходит с ума - медленно, теряя себя по крупицам, по одной каждый день. Тянуть и ощущать, что падаешь на дно сам, но все равно смотреть, как мучаются под ее палочкой другие - кому она так яростно, так жестоко мстит за то, что у них есть ребенок, живой. Самая кровавая облава. Бесконечность Азкабана. Никто и никогда не строил этой тюрьмы, она сама - живая, но там, где он сидит, а это новая часть, это не так чувствуется. Белла за стеной совершенно сходит с ума, то смеется, то плачет. Они вспомнили, кажется, все, что было в их жизни, разобрали каждую ошибку. Но пятнадцать лет - это пятнадцать лет, и каждый сходит с ума по-своему. Она - на идеях Лорда, потому что надеяться больше не на кого. Он - на своих и ее ошибках, погрязнув в обвинениях. Свобода - сладкая, пьянящая, острая. Сначала - отдать за нее Лорду хоть душу, потом - похмелье. Ломит суставы и спину, хорошо хоть, туберкулеза нет. Хочется тепла и спокойствия, семьи. Не будет ничего: он старая развалина, Белла больше не способна родить, а скрыться негде. Увязли давно, теперь разве что захлебнуться. А смерть так милосердна, пришла сама и почти безболезненно.

Гарри снова выкинуло, но на этот раз он был на песке. Плохо, ужасно быть этой милосердной смертью, страдать и чувствовать за других. Ненавидеть, когда сам был там - невозможно. Придется. За каждую смерть - придется.

Кое-как, шатаясь, чувствуя боль во всем теле, не то остатки чужой, не то уже свою, он поднялся. Наверное, оттягивал момент. Искупления? Возвращения?

Она ждала его шагах в пяти. Безмятежно и босиком, подняв подол, играла с волной. Неужели это была она? Кажется, да.

Правда, не такая, какой он ее знал. Как будто не было Азкабана и Волдеморта. Как мама.

Сердце попыталось взбунтоваться такому сравнению - и не смогло. Оно знало, что будет дальше. Что нужно сделать для этой тени.