Может потому и письма она писала странные и поразительные: вот сквозь строки просматривается обычная пятнадцатилетняя девочка, у которой есть папа, любимое занятие и рождественская суета; вот фирменное лавгудовское дает о себе знать поисками нового странного вида животных, которых никто никогда не видел, но «мы с папой ищем их, потому что бывают же откуда-то странные мушки в глазах - это наверняка они»; а вот и оно, то, что отличает Луну от всех еще сильнее.

«Не удивляйся, что я иногда говорю что-то странное и пока непонятное (Ужасно дико слышать такое от Луны, которая сама по себе не самая обычная). Это приходит само, я всегда чувствую, что у кого-то что-то не в порядке. Когда я начинаю говорить с этим человеком, я стараюсь ни о чем не думать - и тогда что-то говорится само, а потом оказывается, что это было очень нужно или что это похоже не предсказание будущего. Так было перед тем, как мама умерла, я видела темноту и холод. Мама говорила, что это дар, я стараюсь ей верить. А вот папа считает, что это проделки мозгошмыгов, но я надевала правильные шляпы, так что все-таки он не прав».

И снова совершенно нормальные рассказы о подготовке подарков, о друзьях на Рейвенкло, о планах на лето… Только в конце на две строки было приписано:

«На твоих руках темнота, она скоро потребует расплаты, и кто-то расплатится в последний раз. Но кто пришел с мечом, тот сам умрет от меча. Помни это.

Не знаю, что это значит, но ты наверняка поймешь - так всегда и бывает».

Отсылая подарок Лавгуд (самые странные серьги, которые помогала ему искать Джинни), он думал, что Тьма и впрямь давно не давала о себе знать, и глупо было считать, что она куда-то уйдет.

При мысли о новой жертве перед глазами встало лицо той, что лишила его последней надежды на семью. В груди глухо зарокотали ненависть и все стирающая ярость.

Гарри спешно глотнул воздуха и, забившись в ванную, сунул голову под кран с ледяной водой. Ярость отступила.

Он знал, что она вернется и, если понадобится, заставит его желать крови. Гарри Поттер уже не понимал, что заставляет его желать Беллатрикс Лейстрейндж смерти - его собственная жажда мести или Тьма.

***

- «Сто заклинаний путешественника»? И куда же это он путешествует? - раздался непередаваемо язвительный голосок от дверей.

Дафна вздохнула. И как она забыла закрыться… Впрочем, Астория не так часто чтила ее своим присутствием: пока напомажется, пока примет заносчивый вид, пока придумает, чем уколоть. Откуда в ней эта тяга к якобы аристократизму? С чего она вообще решила, что то, что она делает, - это аристократизм? Дафна бы честно назвала это позерством, но не в ее правилах было отвечать грубостью на грубость; хотя иногда и случались накладки.

Сложно было поверить, что этот голос на минус пятьдесят по Цельсию мог быть теплым, веселым, озорным, томным - уж точно не с ней. С Дафной Астория общалась исключительно оскорблениями, сквозь зубы или елейно.

Старшая Гринграсс отложила серебристую фольгу, которой намеревалась обернуть книгу - рождественский подарок для Драко. Астория, конечно, ничего не знала о том, куда старшая сестра пропадает с учебы и из дома. Для нее, тщательно оберегаемой родителями от Повелителя (пока позволял возраст), это были какие-то «дела выпускников» или, что еще хуже, «дела с Малфоями». От этих страшных слов Тори становилась невыносимой: в ее головушке прочно обосновалось непонятно откуда взятое заблуждение, что у Малфоев происходят какие-то званые балы, фуршеты и мероприятия, куда ей, в силу возраста и того, что невеста Драко не она, вход воспрещен.

- Сейчас может и никуда, - проговорила Дафна, чтоб не придумывать большую ложь, - но после окончания школы наверняка будет.

- Все аристократы завершают образование путешествием, - важно кивнула Астория и тут же злорадно добавила: - Но они берут с собой домовых эльфов, и никакие заклинания им и не нужны. Хотя откуда тебе знать?

- И что же даришь ему ты? - устало вздохнула Дафна; все та же история: аристократы то, аристократы се, Малфои такие аристократы, ты не такая, как они…

Курносый нос сестры вздернулся выше небес:

- Я уже послала ему «Историю магических семейств Англии». В лучшем переплете, который нашла.

Старшая снова вздохнула и покачала рыжей головой.

- Если бы ты спросила меня, я бы тебе рассказала, что в их библиотеке есть такая; по-моему, даже раритетная.

Личико Астории порозовело от гнева и стыда, она бессильно фыркнула и хлопнула дверью.

Всего год разницы, а как сложно общаться! Дафна продолжила заворачивать книгу, обдумывая, почему, например, они не дарят друг другу просто сладости или «Сто магических проделок», или, на худой конец, «Сказки Барда Биддля». Почему не всю эту веселую чепуху, которую читают на ночь или с помощью которой пакостят те же гриффиндорцы?

Да потому что нет у них больше времени это читать. Потому что приходится учиться выживать в экстренных ситуациях. Потому что они ничего не могут с этим сделать. Это сестра уверена, что они заняты аристократическими делами с загадочным Темным Лордом, а Темный Лорд - это просто великий волшебник и большой меценат, влиятельная личность магического мира. «Тот-Кого-Нельзя-Называть» из газет - вовсе не он, если, конечно, Тори вообще читает газеты, а не только справочники по косметическим заклинаниям и не журналы для ведьмочек. Еще Астория почему-то уверена, что пару Драко должна была составить именно она: якобы, она больше подходит аристократам Малфоям, а еще она блондинка, а значит, их фамильная черта будет сохранена.

Иногда Дафна почти завидовала сестре - ее неведению, ее увлеченностью мелочными проблемами.

Но хватит об этом. Завтра Рождество, и все проблемы нужно забыть, потому что на улице выпал снег, потому что они пойдут в магазин Чудес Дроссельмайера, где купят все, что захочется, и обязательно прокатятся на санях, посетят мессу, съедят рождественскую индейку и будут радоваться.

Кто знает, сколько еще радости им осталось.

***

В Кэнери Уорфе каждое дерево сверкало так, будто тысячи светляков устроились на нем на веки вечные. Идея провести рождественское утро на катке (на маггловском катке!) принадлежала Драко и была воспринята с молчаливым любопытством.

- В последний раз мы были здесь… когда, дорогой? - Нарцисса, легко стоящая на коньках, румяная от морозца, в своем сером пальто смотрелась девчонкой, вновь вставшей на лед: первые две минуты она только и делала, что вертелась и так, и эдак, будто всю жизнь занималась фигурным катанием.

- Ох, - Люциус, которому наклоняться было уже не так легко, несмотря на худощавость, поднял голову от зашнурованного конька и задумался. - Когда Драко устроил скандал, мол, ему с нами скучно, и он проведет рождественскую неделю у Крэббов. Сколько тебе тогда было?

Драко смутился, но многозначительно хмыкнул: теперь-то он прекрасно видел, каким капризным гаденышем тогда был.

- По-моему, двенадцать. На самом деле мы собирались, чтобы запланировать травлю Поттера и его дружков, - признался он.

- Ого! - Нарцисса фыркнула и переглянулась с закатившим глаза мужем. - Мы-то думали, это спонтанные идеи. Дорогой, тебе помочь?