Сэм все это помнил, а Джим нет. Для Сэма потеря отца была раной, для Джима - фактом в книге. У них всех было “до” и “после”, у Джима только данность.

Почему им всем казалось, что он должен страдать? И когда он не мог этого делать, когда он жил и дышал полной грудью, они все старались напомнить ему, погасить его внутреннюю лампочку, словно им было стыдно перед кем-то, что Джим не горюет, не ощущает потери. Словно им было нужно, чтобы ему тоже было плохо.

Хотелось заплакать, но это было то, что она делала всегда, когда не могла ничего изменить. Всегда жалость к себе и побег от проблем в космос. Она глубоко вдохнула, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Может, хватит? Может, настало время исправлять ошибки, а не рыдать над старыми, совершая все новые? Только что она может сделать?

После звонка матери легче не стало.

Он бы даже не удивился, если бы в итоге ему сказали, что позволяют пройти тест только потому, что его отец, бла-бла-бла. Или если бы его отправили к психологу, как они, скорее всего, и сделают, если он допустит еще один провал.

Это, конечно, всего лишь компьютерная симуляция, но… Джим вспомнил чувство бессилия, охватывающее его в таких ситуациях: вот Фрэнк бьет его в лицо, и ему нельзя ответить; вот Сэм отворачивается и уходит из дома, и что бы Джим ни сказал, это не поможет; вот мама рассеяно гладит его по голове с этим своим вечным грустным и подавленным видом, и он не может расшевелить ее, хоть кричи; вот гложущее одиночество на съемной квартире, и пусть он приведет сюда хоть сто девушек, лучше не станет; вот Спок ясно показывает, что стыдится Джима, как фаллоимитатора в шкафу; а вот на экране симулятора проклятое “Провал”, и кулаки сами собой сжимаются до хруста.

Бессилие - вот его главный враг. Не потому что он жаждет всю жизнь выигрывать, жизнь не матч, и он умеет признавать противника сильнее. Но пытаться до конца, решать, когда другие боятся, не отступать, если есть, что терять - это был его воздух, это было то, чего никто не понимал сейчас. Если бы он в это не верил, однажды Фрэнк бы прибил его, или он стал бы таким же бесцветным, как мама, или ему светила бы дорога в психушку, или четверо кадетов не избили бы его, и Пайк не дал бы ему шанс на новую жизнь… Он должен был продолжать улыбаться, хоть разбитыми губами, хоть одними глазами, должен был идти дальше и не сдаваться.

Речь не о выигрыше. Речь о том, чтобы не давать бессилию захватить себя. Не говорить: “Я сделал все, что мог”, не опускать руки, если это действительно важно. Как только возникает желание сдаться, это знак того, что нужно бороться дальше.

Иначе никак.

И у него появилась идея. Что ж, раз Звездный Флот считает, что переговоры вести нет смысла, что мы тут все собрались в войнушку играть… Он им устроит.

Это восстановление справедливости. Они хотят обмануть Джима априори непроходимым тестом? Тогда Джим обманет их и сделает их тест проходимым.

Хотя искушение запрограммировать тест на переговоры было очень сильным.

Почти три ночи ушло у Джима на создание подпрограммы, которая бы могла это осуществить. Не то, чтобы он не мог сделать это быстрее, но необходимо было понять, в какой момент ему нужен перелом в ходе теста и какого рода. Можно было вообще отключить пушки клингонов, встроить буксирующий луч, сделать боевые птицы уязвимее, увеличить мощность щитов или вооружения… Все это было слишком топорно, но Джим хотел бы бросить это в лицо ханжам, составлявшим тест, мол, подавитесь, я знаю, что он непроходим, вы обманули меня, я обманул вас, все честно.

Но он решил поступить хитрее. Если они заметят, если они поймут, где и что именно случилось, тогда он выскажет им все, что думает о такой подлости. Если же нет, это даст шанс прочим, если они додумаются, где лежит “сюрприз” для них. К тому же, возможно это посчитают ошибкой создателей теста, и командование укусит само себя за хвост. Тоже недурно.

Однако проблема начиналась не здесь. Настоящая проблема заключалась в том, чтобы как-то встроить это в сам тест. Для этого нужен был код доступа кого-то из разработчиков.

Хреновый был план, но не то, чтобы Джима это остановило. Другого выхода у него не было, потому что сдаться - не выход.

Гейла растянулась на его кровати и вещала что-то про последние веселые деньки, он ее почти не слушал и даже не любовался на безупречные изгибы ее тела.

Она была, бесспорно, красива. И, наверное, почти год назад у него бы все сводило от желания рядом с ней. У него и сейчас мелькало, что-то на уровне биологии, буквально тянуло к ней… Но это была именно что биология. Джим ощущал это четко, как никогда. Почти как утренний стояк, само по себе, без участия мозга. Утренний стояк - странная вещь; ты совсем не хочешь секса, даже возьмись ты самоудовлетвориться, это выйдет с трудом. Но член стоит.

Все дело было в отсутствии обычного игривого настроя. Не то чтобы он мучился совестью из-за Спока - теперь это не имело значения. Не то чтобы ему не хотелось секса из-за отсутствия эмоционального влечения, это тоже… не так важно, в конце концов.

Ему не хотелось использовать Гейлу. Это было хреново. Как-то… низко. Обман, который рано или поздно вскроется, а если вскроется, осколками скандала может задеть и ее. А ведь она ничего такого не заслужила.

Если бы можно было сделать это так, чтобы она не узнала!

Он начал издалека: рассказал ей, что чувствует себя словно в вакууме (чистая правда), что привычные вещи не приносят радость, и даже секса не хочется (полуправда). На что Гейла, рассмеявшись, ответила, что вмиг его расшевелит, она же орионка.

У них действительно что-то получилось. Джим даже кончил и чисто технически, заставил кончить ее (не что, чтобы пришлось много стараться, у орионцев с этим проще).

- Дерьмо! - буркнул он, сев на кровати и пряча лицо в руках.

Все смешалось. Стыд перед Гейлой, бессилие перед тестом, видение Спока перед глазами, отчетливая нехватка чего-то в этом сексе…

- Прости, пожалуйста, прости, - пробормотал он, хватая ее за руку и избегая смотреть в глаза. - Я ужасное дерьмо.

- Что такое, Джимми-бой? - обеспокоилась она, прильнув к нему. - Что-то не так?

- Все не так, - едва не взвыл он. - Этот чертов тест… Я создал подпрограмму, но мне нужно встроить ее и адаптировать, да хотя бы поискать бреши. У тебя есть коды разработчика, и я хотел… Черт, прости, я совсем не хотел тебя использовать, я такое дерьмо, - он снова уткнулся в ладони.

- Так хотел или не хотел? - Гейла отстранилась, но, судя по тону, не собиралась крушить все подряд.

- Мне было нужно, но я не хотел, - вздохнул он. - Черт, звучит мерзко, прости, я… Я найду другой путь. Обычно я никогда так не делаю.

Он отважился взглянуть на нее и успел удивиться. Гейла не злилась, она снисходительно улыбалась, вздернув брови, и даже погладила его по спине.

- Да, котенок, ты здорово запутался, - сказала она. - Не ты первый пытаешься через меня забраться в эти коды. Ты даже не представляешь, сколько секса я получаю каждый год благодаря тому, что участвую в этой программе, - орионка улыбнулась.

- Подожди… - Джим нахмурился. - Ты ведь не могла дать кому-то коды, иначе об этом бы знали.

- Конечно, нет, - фыркнула та. - В конце концов, меня потому и взяли туда. Людям сложнее преодолеть искушение удовольствиями, а мне это… Ну, как тебе выпить пива. Не то чтобы я отказываюсь от секса или подарков, но коды, конечно, не даю. И меня за это ценят.

- Прости, это была хреновая идея и еще более хреновый поступок, - он нашел в себе силы улыбнуться. - Забудем, ладно?

Гейла кивнула, подмигнув ему, и потянулась за одеждой.

- Пойдем-ка выпьем кофе, дорогой.

- Слушай, - он протер глаза и вдруг понял, как сильно устал от всего: тест, напряжение поиска, обман и даже этот секс… - Я как-то не в форме. Ты не заслужила сидеть и слушать мое нытье, а на большее я сейчас не способен.

Орионка снова подарила ему хитрый игривый взгляд.