- Мистер Лейхи, пожалуйста, откройте камеру, – теперь с мужчиной разговаривал не просто озадаченный сыном отец, сейчас это был шериф. До того являющиеся безмолвными свидетелями Холланд и Райз моментально уловили перемену тона и чуть сместились в стороны, чтобы держать в поле зрения все помещение.

- И не подумаю! Это мой дом, вот принесете ордер на обыск, и можете искать, где хотите, – но на последнем слоге голос Лейхи сорвался и он неожиданно метнулся к лестнице, пытаясь сбежать. Не ожидавшие такого финта, его чуть не упустили, но Стивен оказался шустрым малым – он успел схватить мужчину за штанину и дернуть вниз.

Сочтя попытку к бегству смягчающим обстоятельством, Джон отбросил любые колебания. В подвале легко и просто найти то, чем можно сбить навесной замок, пусть и новый. Но вот чего не ожидали пакующие в наручники Лейхи Мартин и Стивен, так это прерывистого вздоха и свистящего выдоха.

- Холланд, этого… в машину, и вызывайте соцслужбы со скорой.

Под пораженными взглядами помощников и сына, Джон медленно и осторожно вытянул из нутра неработающей морозильной камеры сжавшегося в комок Айзека Лейхи.

====== Глава 18. ======

Да, знаю, что коротко, но так получается... И опять небечено. Уже традиция, аднака...

В итоге, шерифу Стилински вновь пришлось, как несколько месяцев назад, отправлять своего сына в больницу на скорой вместе с Айзеком. В этот раз обошлось без панической атаки, но Стайлз был слишком бледен и подавлен, чтобы оставить его без внимания, которого именно сейчас Джон уделить сыну не мог. Никто не знал, что Клаудия у Хейлов, а отправлять туда ребенка после такого происшествия, как бы дружны не были теперь обе семьи, все равно было бы странно. В итоге оба мальчика попали под материнскую опеку Мелиссы Маккол, которая дежурила сегодня.

Отправив своих помощников с арестованным с глаз подальше, Джон остался вместе с социальными работниками, которым подробно описал свое утро, разговор с сыном, а так же все, что произошло с момента, как он постучал в дверь дома семьи Лейхи. После чего последовал осмотр дома, осмотр вещей, подвала… Самым страшным оказались две царапины на внутренней стороне крышки морозильника, оставленные ногтями. От этой картинки волосы вставали дыбом, и в голове гулко звучал только один вопрос: «Как?» Как можно ТАК обращаться со своим ребенком? Да, от тебя ушла жена. Один сын покончил с собой всего несколько месяцев назад, но разве это причина истязать единственного оставшегося сына? Каким чудовищем надо быть?

Приехав в больницу, Джон обнаружил сына сидящим на постели спящего Айзека, нахохлившегося и взъерошенного, как воробей, и закутавшегося в одеяло, как в кокон. Сжав своего бедового ребенка в крепких объятиях, шериф перенес его в пустую палату, чтобы не разбудить разговором Айзека.

- Сынок, сынок… Прости, что сомневался в тебе. Если бы я от тебя отмахнулся, не поверил… Мне страшно представить, что это чудовище сделало бы с мальчиком. Но ему повезло, что рядом с ним оказался ты. Ты смело можешь называть себя Бэтменом, и я ни слова не скажу.

- Я не хочу быть Бэтменом. Я никаким героем быть не хочу! – неожиданно яростно воскликнул Стайлз, пряча от отца блестящие глаза. – Я не хочу быть героем. Никаким и ничьим.

- Стайлз… родной… ты что? – Джон удивился. Его сын бредил этим супергероем едва ли не с пеленок, и вдруг – такой отказ от своего идеала.

- Я больше не хочу быть героем, – голос мальчика был глухим и удивительно взрослым. – Если людям нужны герои – значит, у них что-то не так. Им тогда плохо, больно, их обижают и они не могут защитить себя сами. Как Айзек. И герой всегда, ВСЕГДА опаздывает. Как я. Я же видел, что у него все не в порядке, что с ним что-то не так. Видел, как он вздрагивает, прячет глаза, что у него появляются синяки, которых быть не должно. Видел, но не думал, потому что все мои мысли были заняты мамой. Я решил, что это может подождать, когда все решится. А если бы я не ждал, а давно сказал тебе, то ничего бы не было. Это моя вина. Бэтмен еще никого не спас до того, как был причинен вред. Я не хочу быть ничьим героем.

После долгой паузы, вслушиваясь в прерывистое дыхание сына, Джон все же медленно заговорил.

- Ты не прав, сынок. Людям нужны герои. Такие, как ты. Такова человеческая природа: кто-то любит причинять боль, а у кого-то в крови – защищать. Даже если бы ты был супергероем, с их суперспособностями, то ты все равно не смог бы помочь всем. К кому-то ты всегда будешь опаздывать. Но главное, что у людей будет надежда. Надежда на то, что есть тот, кто придет на помощь тогда, когда на борьбу нет своих сил. Что на свете есть кто-то, кто защитит. Поможет. Или утешит. Ты стал героем для семьи Хейлов, спася их от смерти. Не одного человека, а целый клан. Ты герой для своей мамы, потому что поверил в то, что было сказкой. Ты герой для меня, потому что мне не вериться, что тот маленький, без конца плачущий и пачкающий пеленки сверток вырос в очень умного и отважного мальчика. А теперь ты герой еще и для Айзека. Потому что Стайлз, подумай сам: Айзек еще достаточно мал, чтобы суметь оправиться от кошмара. Он вырастет, станет очень красивым, успешным молодым человеком, женится, обзаведется детишками… А ведь если бы ты не был таким внимательным мальчиком, то я вполне мог обнаружить его тело несколько месяцев, или, может быть, лет спустя. Герои нужны всегда и всем, сын. И не выдуманные, а настоящие. Они нужны вам, детям, чтобы верить в добро и справедливость. И они нужны нам, взрослым, чтобы видеть, на кого равняться.

- Я хочу быть шерифом, как ты, – извернулся в сильных отцовских руках Стайлз, заглядывая в серые глаза Джона. – Чтобы больше никто не мог обидеть такого, как Айзек. Или пытаться убить целую семью только потому, что они – другие.

- Наш городок получит самого лучшего шерифа из всех возможных, – лучисто улыбнулся Джон, крепче прижимая к себе своего ребенка и радуясь тому, что Стайлз не стал замыкаться в себе. – Поедем к маме?

- Мне это не нравится, Джон, – нахмурившись, Клаудия нервно вышагивала по гостиной, чутко прислушиваясь к ровному сопению наверху. Прекрасно зная о здешней звукоизоляции, дверь в комнату, где положили Стайлза, оставили приоткрытой.

- Он спас этого ребенка, родная. Я не понимаю, что не так? – Джон действительно не понимал, в чем причина тревоги жены.

- Потому что ваш сын слишком умен и наблюдателен для его собственного блага. Это было бы хорошо, но у него чересчур обостренное чувство справедливости, – в этот раз Питер обошелся без своей обычной усмешки. Передернув плечами, Хейл приподнял голову и тоже вслушался в равномерный стук детского сердечка. – Ему всего восемь лет, и это слишком рано, чтобы начинать геройскую карьеру. Если он опять заметит несправедливость, и не сумеет помочь… Это будет нехорошо. Очень нехорошо.

- Спасибо, Питер, – благодарно кивнула Клаудия, которая никак не могла подобрать слов, чтобы объяснить свои тревоги.

- Вы не сможете оградить его от всего и всех, – неожиданно в разговор вступил Дерек. Заимевший привычку прятаться по темным углам и замирать так, что о нем забывают даже оборотни, он своей неожиданной репликой заставил всех вздрогнуть. – Если бы этот мир был идеальным, то оборотни не хранили свой секрет, а жили наравне с людьми. Играли на полянках с кроликами и были вегетарианцами. Увы, но это не так. А значит, он еще не раз столкнется с дерьмом и будет сомневаться во всем и всех. Главное, чтобы рядом с ним в тот момент оказался кто-то, кто скажет, что это – не его вина. Или, что он сделал все, что было в его силах. Я рядом. Все в порядке. Кто-то, кто докажет ему, что в этот мир еще можно верить, и что люди в нем стоят того, чтобы их защищать.

Под ошеломленными взглядами своей семьи Дерек почти взлетел по лестнице на второй этаж и тихо прикрыл дверь своей комнаты.

- Надо же, – приподнял брови Питер, – а мальчик либо вырос, либо поумнел.

- Питер, – негромко окликнул его Саймон, и как-то сразу стало понятно, почему альфа семьи Хейл вышла замуж за человека.