– Нет, – хмыкнула Натэлла Борисовна. – Я хочу сказать, что даже дешевый сериал, если его поставить в прайм-тайм, принесет столько же денег, сколько качественный. Деточка, вы знаете, каким образом окупается сериал?

Я помотала головой. Разговор начинал меня занимать, хоть он и не касался напрямую моей работы.

– За счет рекламы, разумеется! Цена рекламной минуты измеряется по прайм-тайму.

– Зачем же тогда вообще напрягаться? – расстроилась я. Сериалы я не смотрю, но как зрителю мне стало обидно. Вот все у нас не как у людей, в моей любимой стране…

– Не все измеряется деньгами. – Натэлла выпустила дым из ноздрей. – Стас себе не позволяет явного безобразия. Он достаточно давно в этом бизнесе, чтобы не ставить перед собой задачу по-быстрому срубить бабла – и на Мальдивы с девочками. Он хочет делать достойное кино и делает. А прибыль – это так, бонус к успеху.

– Значит, у Станислава Сергеевича есть другой источник дохода, более стабильный, – сообразила я.

Пришлось, однако, прикусить язык, потому что разговор у нас выходил каким-то слишком откровенным. В конце концов, мы с Натэллой знакомы всего несколько часов.

– Не стесняйтесь, деточка, спрашивайте, – разрешила режиссер. Кажется, она слегка захмелела после трудного дня и долгой дороги. И после двух порций «Рэд лейбл», конечно.

– Я слышала, – доверительно поделилась я, – что за границей сериалы снимают, чтобы деньги заработать. А у нас – чтобы отмыть. Это правда?

Натэлла расхохоталась, громко и искренне.

– Деточка, я на такие вопросы не отвечаю! Мое дело – кино снимать. Если хотите, можете сами спросить у Станислава Сергеевича.

Я представила физиономию продюсера.

– Нет, спасибо, – твердо сказала я. – Предпочитаю оставаться в неведении.

Натэлла снова залилась хриплым смехом. Отсмеявшись, она продолжила уже серьезно:

– Деньги в этом бизнесе крутятся немалые. Тридцатисекундный ролик рекламы в прайм-тайм стоит несколько миллионов.

Я посмотрела на стоптанные полуботинки Натэллы, потертые джинсы и растянутый свитер. Н-да, что-то не похоже, чтобы с этих миллионов ей много перепадало. Моя собеседница правильно истолковала этот взгляд и ничуть не обиделась:

– Сверхдоходы не распространяются на съемочную группу. Мы зарабатываем прилично, но ничего особенного.

– То есть вы создаете качественный продукт, который хорошо продается, а все сливки снимает господин Каменецкий?

– Естественно! – Натэлла погасила сигарету и тут же закурила новую. – Совсем как рабочий на заводе. Или нефтяник у буровой скважины. Мы всего лишь наемные работники, и любого из нас можно в любую секунду заменить.

– Думаю, вас, Натэлла Борисовна, заменить не получится.

– Вы мне льстите! – сиплым басом протянула дама-режиссер.

Но это была вовсе не лесть.

– Значит, производство сериалов – дело затратное, но в конечном счете прибыльное? – вернулась я к интересующей меня теме.

– Обычно создание сериала идет по одному из трех бизнес-сценариев. – Натэлла помахала сигаретой в воздухе. – Иногда продюсерская компания самостоятельно создает сериал и продает, так сказать, готовый продукт. Другая возможность – нанять производителей-подрядчиков, а получившийся продукт продать от своего имени. Есть еще третий вариант, когда телекомпания заказывает сериал на определенную тему.

– А как они узнают, какая тема будет интересна зрителю, а какая нет? – наивно поинтересовалась я.

– Там же не дураки сидят, – усмехнулась Натэлла. – Это бизнес, понимаете? У них есть маркетинговые отделы, которые просчитывают, что будет интересно аудитории. К примеру, лет десять назад выстрелил сериал о дурнушке. А сейчас этой темой никого не удивишь.

Тут я рискнула задать вопрос, который вертится в голове у каждого телезрителя:

– А почему сериалы такие длинные?

Натэлла от смеха едва не опрокинула на себя свой виски.

– Детка, если бы ты знала, сколько раз меня спрашивали об этом!

– И все-таки? – не отставала я.

– Подумай сама.

– Деньги, да?

– Разумеется. Продукт, то есть сериал, продается не целиком. Платят за каждую серию. Поэтому производитель заинтересован в том, чтобы сделать свой фильм как можно длиннее.

Я припомнила сериалы начала 1990-х – то-то меня тогда так удивляло, почему это, когда в комнату входит новый персонаж, остальные бросаются пересказывать ему весь сюжет с самого начала.

– Но мы такими вещами не занимаемся! – Натэлла строго посмотрела на меня и опрокинула третий стаканчик. – Мы создаем качественный продукт, за который нам не стыдно.

– А вы ведь с самого начала в этом деле? – продолжала я расспрашивать. Меня не на шутку заинтересовал разговор. Да и кому не хочется узнать закулисные тайны этого бизнеса?

Натэлла благодушно кивнула:

– Да, деточка, с самого начала. Сумасшедшие были денечки… Конечно, мы допустили много ошибок. Но мы же начинали даже не с нуля, а с уровня, скажем так, ниже плинтуса. И многого достигли, можешь мне поверить. Освоили технологию многокамерной съемки, научились строить декорации, – кстати, это целое искусство. А чего стоит поставить свет! Сейчас сериальный бизнес у нас пусть и не дотягивает до Штатов, но все же стоит крепко. А еще в середине 1990-х, представь себе, в России снимали не больше сорока часов в год. В год! Только вдумайся, Женя! А сейчас снимают много, но все равно не хватает.

– Как это не хватает? – возмутилась я. – Простите, Натэлла Борисовна, я не поклонник сериалов, если уж начистоту. Я предпочитаю авторское кино. Но, кажется, сериалов сейчас с избытком, куда ни ткни, обязательно какое-нибудь «мыло»…

Я подумала, что сейчас изрядно захмелевшая Натэлла кинет в меня соленым огурцом, но просчиталась. Дама хитро прищурилась и погрозила мне пальцем:

– Э-э, нет! Наши проблемы тянутся еще оттуда, из 1990-х. Тогда сериалов было мало, вот и показывали их каждый день. Это называется «линейка» – с понедельника по пятницу. А в Штатах, например, другой принцип показа – «вертикаль». Одна серия один раз в неделю, скажем, по средам. В остальные дни идет другой сериал.

– Да так забудешь, что там было неделю назад! – возмутилась я как самый настоящий зритель. На минуту я даже забыла, что вообще-то «мыло» не смотрю.

– Нашему зрителю «линейка» удобнее, он к ней привык, – кивнула Натэлла. – Но сценаристы крутятся как караси на сковородке. Только представьте, сколько у них работы. Да и качество нельзя снижать. Халтурить не дадут, иначе рейтинг снизится и проект закроют…

Я почувствовала, что новая информация уже с трудом помещается в моей голове. Но тут Натэлла вскинулась:

– Кстати, Женя, вы знакомы с нашими сценаристами?

– К сожалению, не успела познакомиться, – призналась я.

– Сейчас! – Натэлла достала телефон и потыкала пальцами в кнопки. Попадала она, честно скажем, не с первого раза.

– Алло? Боря? А, извини, Леня, это ты? Слушай, мы тут кофеек пьем… да. И нам позарез необходимо крепкое мужское плечо. Точнее, два. Нет, конечно, ты прав – четыре! А то мы сами не справимся. Жду.

Спустя минуту в дверь номера осторожно постучали.

– Заходи! – громко скомандовала Натэлла, и в номер вошли двое молодых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что они братья, разве что один, в стильных очках, был чуть выше и тоньше, а второй казался более приземистым и очков не носил.

Братья уселись за стол, и Натэлла собственной рукой щедро плеснула каждому виски.

– Здравствуйте, – поприветствовал меня тот, что в очках. – Вы, должно быть, та самая таинственная незнакомка, что спасла нашего дорогого Макса?

– Евгения, – представилась я и потихоньку отодвинула от себя стакан со спиртным.

– А я Леонид. Очень рад.

– Нет, я рад больше, – возмутился второй из братьев, Борис. – А вообще-то мы оба рады. Позвольте представиться: братья Коэн.

Я подняла брови:

– Вообще-то братья Коэн – режиссеры…

– Ух ты! – восхитился Лева. – Ценю эрудицию. А мы сценаристы этого замечательного проекта. И фамилия наша Коган. Скажите, вы действительно прыгнули с моста, чтобы спасти Ионова?